— Что у них тут? — спросила Пэгги.

Джоанна сказала, что, по мнению Брайана, здесь не происходило ничего сверхъестественного, потому что характер повреждений вполне обычный. Ни одна вещь не была сломана так, как ее не смог бы сломать нормальный человек. Непосвященному бы и в голову не пришло, что здесь поработала паранормальная сила. Любой здравомыслящий человек сказал бы, что они сами все это натворили, находясь в состоянии легкого помрачения.

— И это абсолютно согласуется с теорией Сэма, — заметила Пэгги.

— А что вы об этом думаете? — спросила Джоанна. — Сугубо между нами?

Пэгги неуверенно пожала плечами:

— Это самое экстраординарное явление, которое я здесь наблюдала. — Я уже говорила Сэму, что, по моему мнению, продолжать эксперимент было бы ошибкой — во всяком случае, до тех пор, пока мы не сможем исключить повторение подобных ужасов. А как считают остальные члены группы?.

Джоанна не успела ответить, потому что Сэм окликнул Пэгги:

— Ну как, нашла что-нибудь?

Пэгги отрицательно покачала головой. Сэм нахмурился:

— Должны же мы как-то узнать, что все это значит.

— А почему это обязательно должно что-то значить? — спросила Джоанна. — Ты считаешь, это важно?

Впервые ее слова глубоко его поразили.

— Разумеется, это важно. Здесь не произошло ничего случайного. Поверь мне, это важно.

Дрю и Барри собирались в кино на шестичасовой сеанс, а потом хотели поужинать в своем любимом китайском ресторанчике. Пробок на дороге не было; они приехали рано и, взяв билеты, обнаружили, что у них есть целых двадцать минут в запасе. Рядом с кинотеатром был бар, но пить им не хотелось, и они решили обойти местные магазинчики.

Барри сразу направился к лавке букиниста, которую он давно знал; Дрю собралась зайти в магазин тканей, и Барри помахал ей, чтобы она его не теряла. Дрю кивнула.

В букинистической лавке было темно и тесно. Барри бродил между стеллажами, ища что-нибудь интересное. Книги были расставлены по темам; Барри задержался у раздела военной истории, но там его ничего не привлекло. Дальше начинались полки новейшей истории, а потом — оккультизм; этим он был сыт по горло. Философия показалась ему более заманчивым предметом. Там было полное издание биографии Бертрана Рассела, на вид почти новое. Барри взглянул на выходные данные — это было первое издание.

Он начал читать и увлекся. Пару раз ему пришлось прижаться спиной к стеллажу, чтобы пропустить других покупателей, но он делал это машинально, не прерывая чтения. Вдруг он нечаянно задел стопку книг, и они с грохотом посыпались на пол. Помощник продавца принялся их подбирать, и Барри, сконфуженный, бросился ему помогать. Помощником был молодой человек приятной наружности. Он сказал Барри, чтобы тот не переживал — время от времени здесь это случается. Но Барри его уже не слышал: он медленно выпрямлялся, держа в руке книгу, раскрывшуюся при падении.

Он с первого взгляда узнал рисунок на медальоне. Барри прочел текст, сопровождающий иллюстрацию, и краска сбежала с его лица.

На следующий день Барри позвонил Сэму на работу около десяти утра. Он был удручен и очень извинялся, но решение его было окончательным: они с Дрю покидают группу и дальнейшего участия в эксперименте принимать не будут. Сэм предложил встретиться, но Барри неловко отказался, сказав, что в этом нет смысла.

Джоанна была в редакции, когда Сэм сообщил ей эту новость. Она тут же позвонила Херстам и спросила, нельзя ли ей с ними побеседовать. «Просто, чтобы я знала, что мне писать. Я не собираюсь вас переубеждать».

Посовещавшись шепотом, супруги пригласили ее зайти после обеда. Они побеседуют с ней при условии, что их имена не будут упомянуты в статье.

Джоанна взяла такси и доехала до тихой улочки в Куинсе, где они жили. Это был район преуспевающих представителей среднего класса, и дома здесь были без изысков, зато большие и уютные. По дорожке, вымощенной красным камнем, она прошла мимо ухоженного газончика и клумбы с цветами и позвонила в дверь. Ей открыл Барри. Он был приветлив, но казался подавленным; Джоанна чувствовала, что он весь напряжен, как пружина. Навстречу им вышла Дрю. Ее яркие белые брюки и цветастая блузка только подчеркивали бледность лица. Было видно, что она плохо спала ночью. Джоанне предложили сесть в одно из парчовых кресел, стоящих под некоторым продуманным углом к такому же дивану. Вся комната была обставлена с тщательным соблюдением симметрии, но, хотя каждый предмет был на своем месте, целого не получалось. Джоанна с чувством вины за свой снобизм, подумала, что это типичный дом рабочей семьи, которая сумела сделать деньги, но так и не приобрела утонченности вкуса. Барри и Дрю не пытались создать о себе лучшего впечатления; с такими людьми она не стала бы проводить много времени вне собраний, но они ей нравились, и она невольно их уважала.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказала Джоанна. — Я знаю, что вас глубоко потрясло то, что произошло позавчера вечером. Мы все были потрясены.

Супруги обменялись взглядами, словно успокаивая друг друга. Джоанна решила не доставать диктофон из сумочки и не превращать беседу в интервью. Она чувствовала, что Барри и Дрю хотят поговорить, но могут легко утратить это желание. Их надо подбодрить.

— Если хотите, я как раз сварила кофе, — предложила Дрю.

Джоанна поняла, что для нее это предлог уйти и оставить их с Барри наедине.

— Спасибо, с удовольствием.

Когда Дрю вышла из комнаты, Барри взял со столика книгу. Она была без суперобложки, с переломленным корешком, и переплет потерял свой первоначальный цвет, став от времени грязно-бурым.

— Я наткнулся на нее вчера вечером, совершенно случайно, в букинистическом магазине, — он нашел нужную страницу. — Когда я сказал «наткнулся», я имел в виду — в буквальном смысле этого слова. Она упала с полки и открылась... Вот на этом месте, — он протянул Джоанне книгу.

Она увидела черно-белое изображение круга, в котором вилась длинная, искусно прорисованная двойная спираль, создающая впечатление объема. Вне всякого сомнения, это был тот же рисунок, что и на медальоне в руке привидения. Теперь были ясно видны прямые линии и их взаимопересечение.

— Это алхимические символы, — сказал Барри. — Часть из них — египетские, но спираль ближе к тибетской Мандале. Там все написано.

Джоанна посмотрела на титульный лист. Там было только одно слово — «магия». Она снова открыла рисунок.

— Что это?

Барри глубоко вздохнул, пытаясь скрыть дрожь.

— Этот талисман дает своему обладателю силу накладывать на врагов заклятья.

Джоанна посмотрела на него:

— Что накладывать?

— Если ты одновременно посмотришь на этот знак и на того, кто им владеет, твоя жизнь во власти этого человека, — Барри пожал плечами, словно извиняясь за явную абсурдность своих слов и за то, что сам он им верит.

Джоанна прочла подпись к рисунку и перевернула страницу.

— Здесь сказано, что он принадлежал Калиостро, — она снова посмотрела на Барри. — Это...

— Тот парень, о котором говорил Уорд, — закончил за нее Барри. — И Адам позже подтвердил, что был с ним знаком.

Они немного помолчали.

— Что нам известно о Калиостро? — спросила Джоанна.

Барри подошел к книжному шкафу и достал оттуда книгу почти такую же старую, как та, что была у Джоанны в руках. Он нашел нужное место и протянул книгу ей. Глава называлась «Калиостро, граф Алессандро (1743 — 1795)».

— Был ли он шарлатаном или нет, никто не знает, — сказал Барри. — Но здесь говорится, что в 1785 году он собрал у себя самых высокопоставленных людей в Париже, и они потребовали от него доказательств его магической силы. Он продемонстрировал им систему нумерологии, основанной на том, что каждой букве соответствует определенное число. В тот день он предсказал, что в течение четырех лет во Франции произойдет революция, предрек казнь королевской семьи и многих других, назвав поименно тех, кому суждено сложить голову на плахе, и день, когда это случится. Все произошло в точности, как он предсказывал. Еще он предсказал возвышение Наполеона и его заточение на острове Эльба. Все это произошло в присутствии сотен образованных, влиятельных и могущественных людей.