Патрик Кемпер, шеф службы безопасности «Британии», стоял на капитанском мостике и смотрел, как проплывает мимо башня Кэбот-тауэр гавани Сент-Джонс. Раздался глухой, монотонный рокот винта — очередной спасательный вертолет взлетел с полубака «Британии» с еще семьюдесятью пострадавшими на борту. Полеты продолжались безостановочно с того времени, как шторм ослабел, а корабль вошел в пределы досягаемости береговой санитарной авиации. Тембр винтов изменился — вертолет, набирая высоту, на мгновение появился в поле видимости капитанского мостика, потом круто развернулся и ушел вверх. Создавалось впечатление, будто судно находилось в зоне военных действий, Кемпер и впрямь ощущал себя контуженым солдатом, возвращающимся с фронта.

Продолжая терять скорость, огромный лайнер миновал вход в гавань. Два его винта дрожали от напряжения. Ле Сёр и лоцман из Сент-Джонса как могли маневрировали тяжелым и теперь неуклюжим судном — лишенная части винтов «Британия» обрела маневренность дохлого кита. Единственное место у причала, способное принять такое большое судно, было в контейнерном порту. Два буксирных катера отворачивали корабль туда, и в поле зрения медленно выплывала длинная, вся в ржавых полосах платформа, окруженная лесом гигантских контейнерных кранов. Место у причала только что в спешном порядке освободили, а занимавший его раньше большегрузный танкер стоял сейчас на якоре в гавани.

«Британия» продолжала выруливать к месту стоянки, и Кемпер увидел, что пристань выглядит как сцена из фильма катастроф. Сюда стянули десятки экипажей аварийных служб, карет «скорой помощи», труповозок, пожарных и полицейских машин — целое море мигалок и сирен.

Кемпер вымотался сверх всякой меры. В висках стучало, а перед глазами все расплывалось из-за недосыпа и непрерывного стресса. Теперь, когда суровое испытание закончилось, Патрик обнаружил, что размышляет по поводу мрачных и неотвратимых последствий. Он думал о предстоящих слушаниях в Морской комиссии по расследованиям, свидетельских показаниях, судебных исках, беспощадной прессе, скандале и поисках виновных. Первоочередной задачей станет поиск виновного. Яснее ясного, что ему, как начальнику службы безопасности, на пару с Ле Сёром — одним из самых славных парней, с которыми Кемперу доводилось работать, — придется принять главный удар. Им еще повезет, если дело не дойдет до уголовного обвинения; особенно не поздоровится Ле Сёру. Каттер остался жив, и теперь они непримиримые враги.

Кемпер смотрел на первого помощника капитана, который вместе с местным лоцманом склонился над электронными приборами, и задавался вопросом, о чем тот думает. Знает ли, что ждет его впереди? Конечно, знает — Гордон далеко не дурак.

Теперь «Британию» целиком тащили буксиры, медленно проводя к пристани. Вдали, над башней, у дальнего конца гавани нарезали круги вертолеты СМИ. Держась в стороне от воздушного пространства судна, они вели съемку с расстояния. Несомненно, поврежденный грузный силуэт «Британии» передавался в этот момент на миллионы телеэкранов. Ведь все случившееся стало одной из самых страшных — и уж точно самой экстравагантной — катастроф Нового времени.

Кемпер тяжело сглотнул: уж лучше ему сразу привыкнуть к тому, что отныне и впредь произошедшее станет неотъемлемой частью его жизни. Патрик Кемпер, шеф службы безопасности в первом рейсе «Британии» — вот как его станут звать до конца дней. Такая будет отныне у него сомнительная слава.

Отогнав эти мысли, он сосредоточил внимание на мониторах системы безопасности судна — хорошо хоть они функционировали стабильно, чего не скажешь о корабле в целом. Кемпер мог только догадываться, как лайнер выглядит со стороны: выбитые волной иллюминаторы и балконы левого борта; шестая палуба, точно банка сардин, вскрытая с правого борта крылом мостика «Гренфелла»… Внутренние повреждения еще хуже. Пока они тащились до Сент-Джонса, Кемпер провел инспекцию нижних палуб. Море расколотило все стеклянное по левому борту палуб ниже четвертой: иллюминаторы, панорамные окна, балконные двери. Разрушительная вода ворвалась в магазины, рестораны, казино и коридоры, не хуже наводнения круша все, что попадалось на пути, громоздя груды обломков в углах, оставляя после себя разор и смерть. На нижних палубах воняло морской водой, протухшей пищей и трупами. Кемпер пришел в ужас, увидев, сколько людей погибло в нахлынувшей воде; изуродованные тела лежали тут и там, многие оказались погребены под мусором и обломками, несколько трупов даже свисало с потолочных креплений. Больше ста пятидесяти человек, пассажиров и экипажа, расстались с жизнью, и еще около тысячи были ранены.

Буксиры медленно доставили громадное судно до места. Сквозь окна мостика неясно доносились звуки сирен и мегафонов — это аварийно-спасательные службы готовились принять сотни травмированных пассажиров и членов экипажа, все еще оставшихся на борту.

Кемпер отер лицо и еще раз пробежался взглядом по приборной панели систем безопасности. Ему еще необходимо было понять, осмыслить тот факт, что большинство из них остались в живых благодаря чуду. Чуду, которое произошло на капитанском мостике прямо перед казавшейся неминуемой катастрофой. Чуду, которое он не мог объяснить, да и никогда не сможет.

Корабль медленно двигался вдоль пристани к месту якорной стоянки. Огромные стальные тросы сбросили на причал, и команда портовых рабочих вручную закрепила их на массивных кнехтах. Ле Сёр оторвался от векторного радара.

— Мистер Кемпер, — позвал он бесконечно усталым голосом, — через десять минут мы войдем в док. Пожалуйста, сделайте объявление, о котором мы говорили, относительно порядка проведения эвакуации.

Кемпер кивнул, включил систему громкого оповещения и заговорил в микрофон:

— Вниманию всех пассажиров и команды: корабль войдет в док через десять минут. Получившие серьезные травмы будут эвакуированы первыми. Все остальные должны оставаться в своих каютах или в театре «Белгравия» и дожидаться дальнейших инструкций. Спасибо за внимание.

Шеф службы безопасности слышал по радио собственный голос и не узнавал. Он звучал точно из загробного мира.

Стояло раннее утро, с неба капал мелкий дождь. Ле Сёр, прислонившись к тиковым поручням на носу «Британии», смотрел, как темная масса пассажиров с гигантского судна проталкивается вдоль палуб к выходу; слышались раздраженные голоса, каждый старался первым пробиться к сходням, каждый стремился сойти с корабля как можно скорее. Большинство машин технической помощи уже покинуло порт, и теперь настала очередь высадки на берег оставшихся людей. На пристани, вытянувшись в линию, стояли автобусы, готовые к перевозке бедолаг в местные отели и частные дома, добровольно предоставленные ньюфаундлендцами.

Палубные матросы готовились перемещать рабочие тросы, и выкрики корабельной команды смешивались с визгливыми возгласами недовольства и угроз со стороны пассажиров. Ле Сёра поражало, откуда у них только берутся силы возмущаться. Им чертовски повезло, что они вообще выжили.

В ускоренном темпе натянули тросы, ограждающие ленты, установили передвижные стойки, чтобы обеспечить быструю и надежную высадку пассажиров. У сходного трапа Гордон увидел Кемпера, который давал людям последние наставления, — согласно распоряжениям Канадской конной полиции, каждого пассажира надлежало идентифицировать, сфотографировать и препроводить в автобус. Каждого, без исключений.

Ле Сёр знал, что им это не понравится. Но корпорация, как ни крути, обязана была составить официальный документ, список тех, кто сошел с корабля на берег, — чтобы разобраться, кто погиб, кто ранен, кто остался цел. Корпорации, как ему сказали, нужно было получить фотографии и прочее, дабы впоследствии физически не пострадавшие пассажиры не вчиняли иски о возмещении ущерба здоровью. Даже после того, что случилось, речь по-прежнему в первую очередь шла о деньгах.