Начальник службы безопасности дышал так тяжело, что ему, пожалуй, грозила гипервентиляция. Он переводил взгляд с Мейсон на Каттера, затравленно метаясь в поисках выхода. Но выхода не было.

— Нам надо добраться до порта как можно скорее, — торопливо и сбивчиво выговорил он.

— Это мнение, а не заявление, — холодно откомментировала Мейсон.

— Я… я с вами.

Старпом удовлетворенно повернулась к капитану.

— Вы позорите свою форму и тысячу лет мореходной традиции! — загремел командор. — Это вам так не пройдет!

— Капитан Каттер, — провозгласила Мейсон, — настоящим вы отстраняетесь от командования согласно пятой статье Кодекса морских перевозок. Я даю вам один шанс удалиться с мостика с достоинством. Затем прикажу удалить вас силой.

— Вы… ведьма! Ходячее доказательство того, что женщине не место на капитанском мостике! — И Каттер бросился на нее с неразборчивым рыком, хватая за лацканы форменного пиджака, но двое охранников его отташили. Он сыпал проклятиями, цепляясь и рыча как медведь, но буяна побороли и прижали к полу, а потом надели наручники. — Рыжая сука! Будешь гореть в аду!

С соседних постов вызвали дополнительную охрану, и капитан с большим трудом был укрощен. Его увели, при этом его громовые проклятия еще какое-то время слышались, пока наконец не затихли вдали.

Ле Сёр посмотрел на Мейсон и немного удивился, увидев румянец плохо скрытого торжества на ее лице. Она посмотрела на часы.

— Я запишу в бортовом журнале, что в десять пятьдесят по Гринвичу командование «Британией» перешло от капитана Каттера к старшему помощнику Мейсон. Мистер Кемпер, мне потребуются все ключи, пароли и коды доступа ко всем электронным системам и системам безопасности.

— Есть, сэр.

Она повернулась к штурману:

— А теперь будьте добры снизить скорость до двадцати четырех узлов и проложить курс на Сент-Джонс, Ньюфаундленд.

Дверь тихо отворилась. Сидевшая в напряженном ожидании Констанс поднялась, резко потянув воздух. Пендергаст деловито проскользнул в дверь, неторопливо подошел к маленькому бару, вытащил бутылку вина, изучающе уставился на этикетку. С легким щелчком вытащил пробку, достал бокал и точным, аккуратным движением налил хересу. Прихватив бутылку и бокал, прошел к дивану, поставил бутылку на боковой столик и сел, изучая вино на свет.

— Ты нашел Агозиен? — спросила Констанс.

Детектив кивнул, по-прежнему разглядывая жидкость в стакане, потом отставил стакан.

— Шторм крепчает, — заметил он.

Констанс бросила взгляд в сторону стеклянных балконных дверей, залитых струями воды. Дождь так усилился, что не стало видно волн — одна только сплошная серая масса, переходящая в черноту.

— И что? — Констанс постаралась унять волнение в голосе. — Что это такое?

— Старая мандала. — Пендергаст налил второй стакан и приветственно поднял в ее сторону: — Не желаешь присоединиться?

— Нет, спасибо. Что за мандала? Где она была спрятана? — Его манерничанье могло кого угодно вывести из себя.

Пендергаст сделал долгий, медленный глоток, выдохнул.

— Наш друг спрятал ее за картиной Брака. Подрезал холст и заново натянул на подрамник, чтобы спрятать под ней Агозиен. Прелестный Брак, из раннекубистского периода. Совершенно испорчен. Позор. И он спрятал там Агозиен совсем недавно. Очевидно, узнал о горничной, которая сошла с ума после уборки в его комнатах. И вероятно, знал также о моем интересе к предмету. Ящик раньше находился в сейфе. Видимо, Блэкберн почувствовал, что сейф недостаточно безопасное место, — и не без оснований, как выяснилось. А может, просто хотел иметь вещь всегда под рукой.

— Как она выглядит?

— Мандала? Обычное прямоугольное полотно, узор из переплетающихся квадратов и окружностей, выполненный в старинной традиции Кадампа[45]. Вещь поразительно замысловатая. но представляющая слабый интерес для кого-либо помимо коллекционера или горстки суеверных тибетских монахов. Констанс, ты не будешь так добра сесть? Не очень приятно разговаривать с человеком, который нависает над тобой.

Девушка опустилась на стул.

— Это все? Просто старая мандала?

— Ты разочарована?

— Я почему-то думала, что мы имеем дело с чем-то экстраординарным. Быть может, даже… — Она запнулась в нерешительности. — Не знаю. С чем-то имеющим почти сверхъестественную силу.

Пендергаст издал сухой смешок.

— Боюсь, ты приняла идеи Гзалриг Чонгг излишне близко к сердцу. — Он опять хлебнул хереса.

— Где она?

— Я пока оставил ее и а месте. Она там в безопасности, и при этом мы знаем, где ее найти. Заберем в конце путешествия, в последнюю минуту, когда у него уже не останется времени на метания.

Констанс откинулась на спинку стула.

— Я как-то не могу в это поверить. Просто мандала…

Пендергаст продолжал с видом знатока разглядывать вино в стакане.

— Наше маленькая общественная миссия почти завершена. Осталось только освободить Блэкберна от добытого нечестным путем имущества, а это, как уже прозвучало, задача пустяковая. Я продумал большую часть деталей. От души надеюсь, что нам не придется его убивать, хотя я бы не счел смерть негодяя большой потерей.

— Убивать? О Господи, Пендергаст, я определенно надеюсь этого избежать!

Спецагент иронически приподнял брови:

— В самом деле? Я-то считал, что ты к этому времени должна была уже привыкнуть к смертям.

Констанс, вспыхнув, возмущенно воззрилась на него:

— Что ты такое говоришь?

Пендергаст улыбнулся и вновь опустил взгляд.

— Прости меня, Констанс, это было неделикатно. Нет, мы не станем убивать Блэкберна. Найдем другой способ забрать у него эту бесценную игрушку.

Последовало долгое молчание. Алоиз потягивал херес.

— Ты слышал о мятеже? — спросила Констанс.

Детектив непонимающе нахмурился.

— Мария только что сообщила. Кажется, старший помощник капитана приняла на себя командование и сейчас мы направляемся на Ньюфаундленд вместо Нью-Йорка. Судно охвачено паникой. Вводится комендантский час, в полдень ожидается важное объявление по радио. — Грин бросила взгляд на часы. — Через час.

Пендергаст поставил пустой стакан и встал.

— Я несколько утомлен после трудов. Пойду отдохну, пожалуй. Будь добра, позаботься о том, чтобы в три часа, когда я встану, меня ждал завтрак из яиц а-ля Бенедикт и зеленого чая «Ходжиа», свежего и горячего.

И, не сказав больше не слова, двинулся по лестнице в свою спальню. Через секунду дверь за ним бесшумно закрылась и замок мягко щелкнул.

Ле Сёр уже отбыл час послеполуденной вахты. Он стоял на капитанском мостике, перед комплектом электронных картплоттеров и векторных радаров, прокладывая курс судна через Большую Ньюфаундлендскую банку, на Сент-Джонс. Движения на море не было — лишь несколько крупных судов пережидали шторм, стоя на якоре, — и судно двигалось быстро и без помех.

С момента смены командования на мостике царила непривычная, даже пугающая тишина. Капитан Мейсон казалась целиком поглощенной грузом легшей на нее ответственности. С момента отстранения Каттера от командования она не покидала мостик, и Гордону подумалось, что она, пожалуй, останется здесь вплоть до прибытия судна в порт. Новый капитан повысила уровень чрезвычайного положения до Второго, по Кодексу ОСПС, затем удалила с мостика всех, кроме самых необходимых членов экипажа, оставив только вахтенного офицера, рулевого и единственного впередсмотрящего. Ле Сёр был удивлен, насколько удачным оказалось это решение: тем самым на мостике сформировался микроклимат спокойной сосредоточенности, чего не было при большем скоплении людей.

Гордон лишь задавался вопросом, как будут расценены их действия корпорацией и как они скажутся на его карьере. Скорее всего отрицательно. Ле Сёр утешал себя тем, что у него не осталось выбора. Он поступил, как было должно, и только это имело значение. «Делай как должно, и будь что будет». Как это воспримут другие — от него не зависит.