Джонсон беспокойно переминался с ноги на ногу.

— Не знаю, чем ты занимаешься, парень, но лучше поторопиться.

— Успокойтесь, мистер Джонсон. До возвращения вашего работодателя еще есть время. Я уже почти закончил.

Опустившись на колени перед ближайшим ящиком, Пендергаст обратился к полотну Явленского. Подхватив пинцет, он выдернул три ниточки из холста с обратной стороны картины, в месте крепления к раме. Затем, с помощью пинцета и скальпеля, срезал небольшой выступающий фрагмент желтой краски с самого края картины и также поместил в пробирку. Потом проделал аналогичную процедуру с работами других художников.

Сверился с часами. Восемь сорок пять.

Закончив, так расположил упаковку, чтобы скрыть сделанный надрез, привинтил на место стенку ящика и с улыбкой поднялся.

— Мистер Джонсон, мои вам извинения за испорченный вечер.

— Ладно. Вы так и не сказали, кто вы и что здесь делаете.

— И не собираюсь, мистер Джонсон.

Оба вышли в гостиную, и Пендергаст обернулся к подельнику:

— У нас еще осталось немного времени, чтобы выпить шампанского.

Детектив заново наполнил бокалы. Джонсон проглотил свой одним махом, затем сел. Пендергаст выпил медленно, после чего вытащил из кармана еще пачку банкнот.

— Как обещано.

Джонсон медленно забрал деньги.

— Вы вели себя хорошо. — Спецагент улыбнулся, отвесил полупоклон и спешно отбыл.

Вернувшись в свою каюту, Констанс нашла Пендергаста склонившимся над портативным набором для химических опытов. Она увидела, как сыщик окунает ватный тампон в склянку с чистой жидкостью и наносит ее на кусочек краски в пробирке. Кусочек немедленно почернел.

Алоиз перешел к другой пробирке, затем к третьей, проделывая тот же анализ. Наконец поднял голову:

— Добрый вечер, Констанс.

— Есть какие-нибудь результаты?

Пендергаст кивнул в сторону стола:

— Безусловно. Все образцы краски показывают повышенное содержание свинца. Наш мистер Лайонел Брок держит в свободной спальне шесть упаковочных ящиков с произведениями живописи, и если остальные картины такие же, как эти, то все они подделка. Очевидно, Брок нашел фальсификатора произведений европейского искусства — человека немалого таланта, — чтобы сымитировать творчество малоизвестных мастеров. Эти картины он, вероятно, добавляет к подлинным полотнам художников более крупных. Действительно, задумка неглупая. Никто не станет подвергать сомнению аутентичность работ второстепенных художников, если дилер продает первоклассные и безупречно выверенные произведения первого эшелона.

— В самом деле умно, — согласилась Констанс. — Но мне кажется, такой человек не стал бы рисковать со старинным тибетским артефактом.

— Совершенно верно. Мы можем его вычеркнуть. — Пендергаст зашуршал своим списком. — Я уже вычеркнул Лэмба: этот парень физически мягок, как поднявшееся тесто.

— Как тебе удалось это установить? Ты притворился врачом?

— Хм. Давай не будем говорить об этом. Я также вывел из числа подозреваемых Клода Далласа, как и лорда Клайвборо, который занимается контрабандой кокаина. Стрейдж нелегально везет с собой несколько чрезвычайно ценных и наверняка подлинных греческих ваз, и хотя это уменьшает вероятность того, что он нелегально везет еще и Агозиен, мы все-таки не можем полностью сбрасывать его со счетов. Таким образом, у нас остаются трое подозреваемых: Блэкберн, Кальдерой и Стрейдж. — Он устремил на девушку взгляд серо-серебристых глаз. — Как прошла твоя экспедиция в трюм?

— Я познакомилась с женщиной, приставленной убирать триплекс Блэкберна. К счастью для нас, эта обязанность досталась ей в наследство от другой служанки, которая, по-видимому, пережила психический срыв вскоре после отплытия и покончила с собой.

— В самом деле? — неожиданно заинтересовался Пендергаст. — На судне произошло самоубийство?

— Так говорят. Она бросила работу посреди смены, вернулась в свою каюту и впала в безумие. А потом вонзила себе в глаз кусок дерева и умерла.

— Как странно! А женщина, которая сейчас убирает триплекс Блэкберн а, что говорит?

— Говорит, он приехал со своей горничной и та важничает перед корабельной служанкой. А еще Блэкберн велел заново отделать всю каюту для этого путешествия, обставил ее собственной мебелью и произведениями искусства.

— Сюда должна входить и азиатская коллекция.

— Да. Эта же горничная, с которой я познакомилась, убирает и каюту Кальдерона, по соседству. Тот вроде бы привез с собой много произведений французской старины. Как я поняла, Кальдерон настолько же приятен в общении, насколько отвратителен Блэкберн. Дал ей хорошие чаевые.

— Превосходно. — Некоторое время Пендергаст как будто отсутствовал, затем взгляд его опять сфокусировался. — Блэкберн в нашем списке явный фаворит. — Потянувшись в карман, детектив извлек пачку хрустящих купюр. — Ты должна временно поменяться местами с корабельной горничной, приставленной к каютам Блэкберна и Кальдерона. Проникни туда, когда каюты будут пусты.

— Но Блэкберн не пускает туда судовую горничную в отсутствие своей личной.

— Не важно — если тебя застукают, ты всегда можешь приписать это бюрократической ошибке. Ты знаешь, что искать. Я предложил бы отправиться сегодня поздно вечером — Блэкберн, как стало известно, имеет пристрастие к баккара и, вероятно, будет в это время в казино.

— Хорошо, Алоиз.

— Да… и принеси мне его мусор, пожалуйста.

Констанс коротко вскинула брови. Затем кивнула и двинулась к лестнице, намереваясь переодеться к обеду.

— Констанс?

Та обернулась.

— Прошу тебя, будь осторожна. Блэкберн — один из главных подозреваемых, а это означает, что он может оказаться безжалостным убийцей, даже психопатом.

Скотт Блэкберн помедлил в дверях ресторана «Оскар». Он застегнул пиджак сшитого на заказ костюма от Гивз Хокс, поправил дорогой галстук и обвел глазами зал. Восемь сорок пять, второй обеденный заход в самом разгаре. Рой стройных, щеголеватых, вышколенных официантов проворно сновал по залу с горячими блюдами под серебряными колпаками. Они подносили их к каждому столу, ставили, а затем, как по команде, официанты, стоящие за спиной каждого обедающего, снимали серебряные крышки, открывая взору кушанья.

Кривя губы в сардонической усмешке, Блэкберн прошел к своему столу. Два его компаньона уже сидели, но при появлении Скотта раболепно поднялись. Еще бы им не раболепствовать — Блэкберн вложил в их компании по несколько миллионов и заседал в комитетах по компенсациям при советах директоров. Две бутылки бургундского уже стояли на столе практически пустые в окружении остатков итальянских антипасти, других изысканных закусок и первого блюда из мелкой птицы — вероятно, голубя или фазана. Усевшись, миллиардер взял в руки одну из бутылок, поднес к глазам.

— «Ришбур. Домэн де ля Романе-Конти, тысяча девятьсот семьдесят восьмой», — прочитал он. — Вы, ребята, потребляете отличное спиртное. — Блэкберн наполнил свой бокал. — И не оставили мне ничего, кроме осадка!

Компаньоны почтительно засмеялись, а Лэмб махнул официанту:

— Принесите еще одну такую из нашего частного погреба.

— Сию минуту, сэр. — Официант скользнул от стола, неслышно, как летучая мышь.

— А что за повод? — спросил Блэкберн.

— Просто подумали, почему бы не побаловать себя. — Лэмб коротко пожал мягкими покатыми плечами.

Скотт заметил, что парень с лица уже не такой зеленый как прежде. Новичок, видимо, потихоньку привыкал к океану.

— Почему бы и нет? Нынешнее путешествие обещает быть даже интереснее, чем я предполагал. Среди всего прочего вчера наткнулся на старую подружку, и она оказалась покладистой — очень покладистой. Во всяком случае, поначалу.

Слушатели расхохотались.

— А потом? — Лэмб с жадным вниманием подался вперед.