Налив себе бокал вина, Сэм переоделся в рубашку, только что полученную из прачечной, уселся за стол и стал протирать салфеткой ножи и вилки. Вынул из букета одну лилию и положил рядом со стулом Дилайлы, но потом передумал. Он не хотел, чтобы получилось излишне театрально. Интимно? Да. Сентиментально? Нет. Четверть девятого. Она опаздывает. Может, все еще собирается? Или Вивьен заговорила ее, рассказывая об очередной своей победе на сексуальном фронте. Сэм допил вино и налил еще. Может, Дилайла решила не идти пешком и заказала такси? Он встал из-за стола и пошел проверить еду. Все было готово. Минутная стрелка настенных часов приближалась к половине девятого. Где же Дилайла?

Зазвонил телефон, заглушая латиноамериканскую мелодию на лазерном диске. Сэм взял трубку и зажал ее между ухом и плечом, потому что в тот момент перемешивал салат.

– Алло!

– Сэм, это ты? – раздался голос Дилайлы. Звук был такой, словно она звонила с мобильного телефона.

– Да, я. Что случилось? Ты ждешь такси? – Слышно было плохо, поэтому Сэм отложил в сторону деревянную ложку и взял трубку в руку.

– Нет, я сейчас с Чарли. Мы идем в картинную галерею, там будет какое-то открытие или что-то в этом роде… – Послышался мужской голос, и Дилайла захихикала. – Я надеюсь, ты не обидишься из-за сегодняшнего вечера. Ты уж прости – мы ведь договорились, но позвонил Чарли… – Снова хихиканье. – То есть он звонил раньше, но Вивьен забыла мне передать. Я хотела сразу же тебе позвонить, но у меня все из головы вылетело. Сэм, ты меня слышишь? Сэм?

Сэм понял, что слишком долго молчит и изо всех сил сжимает телефонную трубку.

– Э-э… да, я слышу.

– Хорошо. Слушай, я страшно виновата. Ты там не очень хлопотал?

– Нет. Я как раз готовил что-то вроде макарон, – ответил Сэм, глядя на угощение, вино и цветы. – Пустяки.

– Может, как-нибудь в другой раз… – На мгновение связь прервалась. – …мы въезжаем в туннель, так что придется попрощаться. Я позвоню завтра. Пока.

– Пока.

Сэм положил трубку и стоял, не в силах пошевелиться. Как-нибудь в другой раз. Ее слова эхом отдавались в голове. Как-нибудь в другой раз. Взгляд его остановился на лилиях в импровизированной вазе, потом на мягко льющийся свет настольных ламп – его возвышенной попытке создать интимную обстановку. Аромат еды, приготовленной с таким усердием, витал в кафе и был горькой насмешкой. О господи, да он же полный кретин! Он все понял неправильно. Абсолютно неправильно. Как можно быть таким глупцом? С чего он вообще решил, что у него есть шанс? Он не нужен Дилайле и никогда не был нужен. Она же любит Чарли.

В полном унынии Сэм осушил бокал и налил себе еще: обманутый мужчина, компанию которому могут составить только три бутылки «Мерло». Ничего другого не оставалось, кроме как утопить свою печаль в вине.

– Как это выключается?

– Красной кнопкой, – рассмеялся Чарли, глядя, как Дилайла вертит в руках его мобильный телефон.

– А, понятно.

Глуповато улыбнувшись, Дилайла выключила телефон и откинулась на мягкое черное сиденье его серебристого «БМВ».

– Ну, и кто такой этот Сэм? – спросил Чарли, включив четвертую скорость, когда они вылетели на Лендброк-Гроув.

– Просто приятель, – небрежно бросила Дилайла, пытаясь представить свое знакомство с Сэмом ничего не значащим пустяком. Ей не хотелось, чтобы Чарли подумал, что она еще с кем-то встречается.

– Могу поспорить, он в тебя влюблен! – Многозначительно подмигнув, Чарли переложил свою руку с переключателя скоростей на ногу Дилайлы. – И часто ты с ним обедаешь?

– Нет, – ответила она, приготовившись обороняться. – Это так, пустяк. Просто он шеф-повар и хотел опробовать на мне свои новые блюда. – Она подумала о Сэме и его приглашении. И в душу закралась смутная тревога. Может, она обидела его своим отказом?

– Могу поспорить, что новые блюда – не единственное, что он хотел опробовать. – Чарли нежно погладил ее бедро. Дилайла чуть отодвинулась, обескураженная. Прикосновение Чарли заставило ее затрепетать, вызвало приятное волнение.

– Не говори глупости. Сэм отличный парень. И нечего на него наговаривать. – Дилайла всерьез обиделась за Сэма. Господи, хоть бы Сэм не обиделся на нее. Да нет, он, наверное, радуется за нее. Он ведь знает, как она ждала звонка Чарли!

– По-моему, леди слишком рьяно защищает своего приятеля.

Чарли смотрел вперед, на губах застыла кривая ухмылка. Дилайла ничего не ответила и уставилась в окно, где мелькали дома. Она ни за что не призналась бы даже себе, что эта легкая вспышка ревности была ей приятна.

Немного покружив по району, они резко свернули влево, на улицу, по обеим сторонам которой росли деревья. С силой нажав на акселератор, Чарли проехал мимо «спящего полицейского», лавируя между рытвинами и пешеходами. Потом вдруг резко вильнул в сторону и мастерски пристроил машину на стоянку между блестящей зеленой легковушкой и спортивным «Мерседесом».

Они остановились у почты, притулившейся между домами Викторианской эпохи. Напротив располагалось большое кирпичное здание, а на автобусной остановке подростки в спортивных костюмах толкали друг друга, борясь за место на ограде. Они брали сигареты из общей пачки и жадно пожирали глазами ряды сверкающих автомобилей, тесно припаркованных вдоль дороги. Ребятам, недавно сдавшим экзамен по вождению, наверняка казалось, будто Рождество наступило на восемь месяцев раньше.

– Что это за место? – спросила Дилайла, выбираясь из машины. Оно напомнило ей квартал публичных домов в Брэдфорде. Дилайла несколько раз проезжала через него, стараясь смотреть только на дорогу, а не на проституток, которые охраняли свою территорию, как сторожевые псы. Стоя на краю тротуара в короткой юбке и в туфлях на высоких каблуках (позаимствованных у Вивьен, огромная коллекция обуви которой была достойна гардероба миллионерши), Дилайла вдруг почувствовала себя одной из этих девиц.

– «Перфект Пекедис» – это галерея, о которой я тебе говорил. – Чарли надел свою старую кожаную куртку и вышел из машины. – Пойдем, я познакомлю тебя с художниками. Это мои друзья. – И, крепко обняв Дилайлу за талию, он нежно поцеловал ее в кончик носа. – И не надо так волноваться. Будет весело. Я тебе обещаю!

Чарли посмотрел в глаза Дилайле. Она кивнула, чувствуя, что понемногу успокаивается. Чарли нажал на кнопку и, когда включилось переговорное устройство, толкнул тяжелую стальную дверь.

Внутри оказалось очень много людей. У всех у них в руках были бокалы с шампанским. Выпивая и болтая, они группами бродили возле огромных картин, вывешенных на стенах и подсвеченных огромными настенными лампами. Чарли провел ее в середину зала, взял у официанта два бокала шампанского и протянул один Дилайле.

– Стой здесь. Я скоро вернусь, – прошептал он ей на ухо. Его горячее дыхание щекотало ей шею.

– А куда ты… – ее голос затих, когда она увидела его удалявшуюся спину, – …идешь?

Брошенная посреди зала, Дилайла нервно глотнула шампанского и огляделась по сторонам. В зале чувствовалась атмосфера праздника. В одном углу смеялись двое ведущих детской телепередачи, а в другом какие-то роскошные девицы выпивали явно не по первому бокалу и обсуждали самозабвенно наряды друг друга. Казалось, на картины никто не обращал внимания.

Дилайла осушила бокал и тут же взяла следующий. Очень уж неуютно ей было среди людей, которых раньше она видела только по телевизору и на страницах журнала «Хэлло!». Она знала всех, ее не знал никто. После стольких вечеров, проведенных в их обществе – она сидела на диване, а они торчали в телевизоре, – Дилайла чувствовала себя так, будто она их лучшая подруга. Из газет она знала их самые сокровенные тайны. Но примкнуть к их беседе со словами: «А помните, как…» – она не могла, потому что, во-первых, у них не было общих воспоминаний; во-вторых, они вообще ее знать не знали; в-третьих, они бы решили, что она ненормальная.