– Я на одну секунду, дорогой. Просто женские невинные разговоры.

Гарольд приподнял ослабевшие веки и снова их опустил…

Дилайла решила сразу перейти к делу:

– Что происходит?

– Я же говорю тебе: я выхожу замуж за Гарольда. – Вивьен вызывающе вскинула подбородок и нежно погладила свою так называемую норку. – Я собираюсь стать невестой.

– И давно это ты собираешься?

Дилайла до сих пор не пришла в себя от неожиданности. Вивьен болтала обо всем на свете: о сексе, мужчинах, аллергии на пшеничную муку. Но ни разу не обмолвилась о своей мечте стать невестой.

– Каждая женщина хочет быть невестой. Почему же я должна быть не как все? – Она смотрела на Дилайлу умоляющим взглядом. – Тебе-то хорошо, тебе еще нет тридцати. А мне тридцать пять. В этом году стукнет тридцать шесть, и мое время проходит. Меня бросают ради молоденьких… – Ее голос сорвался, едва она вспомнила о Дуэйне и Трише, его шестнадцатилетней подружке из кондитерской. – И если я не подсуечусь, так и останусь пылиться на полке. Все мои подруги или замужем, или обручены. Просто какая-то эпидемия. Все женятся. Куда ни взгляни, кругом женщины в длинных белых платьях с оборками. На обложках этих жутких бульварных журналов и даже в «Вог». Теперь это модно, и я тоже хочу.

Вивьен выглядела такой несчастной, что Дилайле стало стыдно. Да кто она такая, чтобы осуждать других за то, что они делают с собственными жизнями? У нее и самой-то все наперекосяк.

– Прости меня. Я не хотела быть жестокой, говоря про свадьбу и про манто… – она запнулась. – …И про Гарольда. Просто новость застала меня врасплох, вот и все. И еще я не хочу, чтобы ты поспешила, а после раскаялась.

Дилайла поморщилась. Получалось «делай, как я говорю, а не как я делаю». Вивьен захлопала ресницами, изображая невинный детский взгляд.

– Но ты была жестока, – захныкала она, капризно надув губы.

Чтобы окончательно задобрить подругу, Дилайла сменила тактику.

– Просто потрясающее кольцо, – восторженно произнесла она.

Лесть действовала на Вивьен, как кипяток на вермишель быстрого приготовления. Только что она была холодной, жесткой и вредной для желудка – и вдруг превратилась в нечто теплое, мягкое и на удивление привлекательное.

– Правда? – взвизгнула Вивьен, немедленно оживая. – Это кольцо мамы Гарольда: три с половиной грамма золота, алмазная грань, бриллиант в пять каратов. Чертовски хорош, правда?

Дилайла яростно закивала и для пущей убедительности немного поахала и поохала.

– Но… – вот теперь нужно было очень тщательно подбирать слова, – …тебе не кажется, что Гарольд чуточку слишком… зрелый?

Вивьен подышала на кольцо и потерла его отворотом перчатки.

– Я знаю, что он не совсем то, что ты бы назвала «идеальным мужчиной», но он ужасно милый, и еще он меня любит. – Она поднесла руку с кольцом к свету и повертела его с восхищенным видом.

– А ты любишь его?

Вивьен нахмурилась, перестала любоваться кольцом и перевела тяжелый взгляд на Дилайлу.

– Он мне очень нравится.

– Да, но влюблена ли ты?

– А кто может это знать? Что это значит – быть влюбленной?

Дилайла вздохнула:

– Это потрясающее чувство, но оно же может быть и мучительным. В любом случае, если влюблена, всегда это знаешь, – объяснила она и вспомнила о Чарли.

Вивьен закуталась в свой мех.

– Да, но нельзя получить все сразу.

– Почему?

– Потому что это реальная жизнь, а не роман старушки Картленд.

Дилайла вдруг ужасно расстроилась. Неужели реальная жизнь подразумевает брак со стариком-коматозником, украшенным сверкающей лысиной и слуховым аппаратом? Что плохого в том, чтобы мечтать о любви, настоящей любви, и умчаться на край света вместе с темноволосым красавцем-незнакомцем, желательно по имени Чарли? Она вздохнула и подвела итог:

– Что ж, по крайней мере, одна из нас получила своего мужчину.

– Почему одна? Что случилось у вас с Чарли?

– Ничего. Он не позвонил.

Вивьен ойкнула и зажала рот рукой.

– Дорогая, я совсем забыла.

– Что?

– Чарли оставил сообщение.

– Сообщение? Когда? – Дилайла не верила своим ушам.

Вивьен нервно сглотнула.

– Вчера.

– Вчера!

Вивьен молча кивнула.

– И что он сказал?

Боясь, как бы ее не отругали, Вивьен затараторила:

– Он был в Шотландии. По-видимому, снимал на Гебридах или в другом богом забытом месте, откуда нельзя позвонить. Ни телефонов, ни прочих признаков цивилизации. Знаешь, я не понимаю, как эти люди могут жить без мобильников. То ли они ненормальные, то ли…

Тут Дилайла не выдержала:

– Ради бога, Вивьен, что он сказал?

Вивьен замолкла на полуслове, потом ответила:

– Он заедет за тобой в восемь вечера.

– Сегодня?

– Думаю, да. В восемь.

Настала очередь Вивьен разозлиться.

Дилайла молчала. Она побелела, потом порозовела и наконец покраснела. Потом удовлетворенно усмехнулась:

– Я знала, что, раз он не звонит, у него есть на то серьезные причины. Чарли не из тех мужчин, которые обманывают девушек.

Вивьен решила не напоминать Дилайле, что два дня назад та считала совершенно иначе. Она тогда приехала из «Пентри», где смешала виски с водкой, во все горло орала: «Мерзкий враль!» – и пыталась использовать телефон вместо футбольного мяча.

– Ты пойдешь с ним сегодня?

– Конечно! – задыхаясь, ответила Дилайла и удивилась, как это Вивьен может в этом сомневаться. – Если повезет, то скоро будет двойная свадьба: у тебя и у меня.

Она улыбнулась, румяная и возбужденная, увидев выражение лица Вивьен, и направилась к двери.

– Надо бы по-быстрому принять душ. Ты посидишь с Фэтцо?

Прыгая через две ступеньки, Дилайла смеялась. На этот раз дядюшка Стэн ошибся. Не так уж это и трудно – удержать парня. Просто не нужно спешить. А уж такой, как Чарли, точно стоит того, чтобы подождать.

Сэм развернул бумагу и глубоко вдохнул. Мало что на свете пахнет так же изумительно, как свежая семга. Надо только добавить немного кориандра и лимонного сока, чуть обжарить и подать на листьях ночной фиалки, побрызгав маслом шалфея. Отлично!

Половина седьмого. В кафе тихо. Ни души. Закрыто. Когда Дилайла согласилась пообедать с ним, Сэм решил не открывать кафе. Вместо этого он помчался на Портобелло купить все необходимое для изысканного угощения. Преисполненный энтузиазма, он тщательно выбирал наисвежайшую рыбу, осматривал, ощупывал и обнюхивал все фрукты и овощи – к вящему неудовольствию продавцов, – пока не нашел самые спелые, и замучил красноносого торговца винами, требуя подобрать для каждого блюда вино лучших виноградников и лучшего года розлива. Сэм решил составить для Дилайлы такое меню, которое затмило бы любой изысканный лондонский ресторан.

Подвязав фартук, Сэм занялся подготовкой ингредиентов: взял пучки свежей зелени, сладкую фасоль и спелые некрупные помидоры, грибы, головку чеснока и кусок острого сыра пармезан. Сэм волновался. Он решил сегодня вечером наплевать на все опасения, сказать Дилайле о своих чувствах и узнать, относится ли она к нему так же, как он к ней. Прошлой ночью на берегу между ними что-то произошло. Может, это был лишь слабый проблеск надежды, но проблеск определенно был.

Сэм распечатал корзиночку с малиной и высыпал ягоды в чашку с сахарной пудрой – они будут нужны для летнего пудинга. Сэм попробовал одну ягодку, и его рот наполнился слюной. Если повезет и сегодня между ним и Дилайлой что-нибудь произойдет, это будет десерт после совсем иного блюда. Следующие полтора часа Сэм без передышки трудился над тем, чтобы все выглядело, благоухало и имело изумительный вкус. Он резал зелень, готовил грибной соус, тер пармезан на терке и безумно нервничал. Соусы были тщательно взбиты, зелень аккуратно разложена на белоснежных блюдах, а бутылка красного вина откупорена и оставлена на столе, чтобы от нее шел слабый аромат. Жалюзи опущены, скамейки сдвинуты в дальний угол, а один столик поставлен в центре зала. Сэм зажег все настольные лампы, а металлический мусорный бачок временно превратился в напольную вазу с букетом высоких белых лилий. Без пяти минут восемь Сэм снял передник, провел рукой по коротким волосам и устало привалился к автомату кока-колы. «Отлично», – прошептал он, оглядев результаты своей работы. Кафе превратилось в красивый романтический грот, а может быть, так казалось только Сэму.