— Изме-е-ена-а! — закричал срывающимся голосом Пубскарь, давая коню шпоры. Жеребец вмиг вынес его из свары и поскакал в лес, не разбирая дороги.

А из ближайшей балки один за другим вылетали всадники сотского Мины. Они в мгновение ока окружили отряд Пубскаря.

— Бросай мечи! Поспешайте, не то всех порубим в прах! — Раздались грозные голоса...

С Пубскаревых лодей видели, как человек полетел с обрыва в воду. Тут же трое полочан на челноке устремились к нему. Но удальца уже подобрала рыбачья лодка и стрелой понеслась вниз по Днепру, подальше от полоцких стругов. Тем временем челнок был густо осыпан стрелами с высокого берега: кормчий был убит, двое раненых полочан, усердно работая веслами, повернули к стругам. Там сообразили, в чем дело. Подняв паруса, ладьи пошли в догон за рыбачьей лодкой.

— Нажимайте, братие! — торопил своих гребцов мокрый до нитки Летко Волчий Хвост. — А не то пымают и голову состригут вместе с бороденкой моей.

— Куда им! — рассмеялся в ответ голый по пояс кормчий. Мускулы его на руках и груди перекатывались от усиленной работы веслом.

— Ну каково, княжич? — весело спросил Летко перепуганного Владимира. — Спужался небось и водицы как следует хлебнул? Не ушибся ли о волны непровские?

— Не больно-тки, — ответил мальчик. Он все еще кашлял — видно, хлебнул все же речной водицы. — Ши-ибко мы летели. А яз страха не ведал!

— Витязь! — похвалил его кормчий. — Как есть витязь наш Володимир Святославич!

— А што, дядька, исделалось с тем мужиком, у коего ты меня вырвал? — спросил Владимир.

— Да уж, верно, лобызается со своим смрадным богом в бездне земной, — ответил Летко под смех гребцов и кормчего.

— Дак ты его прикончил?

— Нет, под мышками пощекотал. А он возьми да лопни со смеху. Так лопнутый там и валяется.

Гребцы и кормчий громко захохотали.

— Да ну вас, — обиделся Владимир. — Гогочете, ако гуси на птичьем подворье.

— Не держи обиду, княжич! — прижал его к себе Летко Волчий Хвост. — Радуйся, што жив, на свободе и солнышко нам светит. От великой беды ушли мы с тобой... — Он обернулся к гребцам: — Наддайте, друзи! Ишь как передний струг летит, не нагнал бы.

— Не нагонит. Вон тот увал обогнем, а там нас на пологом бережку коники добрые дожидаются, — ответил кормчий, однако руки гребцов заработали быстрее.

Лодка уже огибала высокий увал, как вдруг впереди Летко увидел совсем близко множество лодей, скрытых до этого поворотом реки. Кормчий от неожиданности опустил весло.

— Святослав! Князь наш! — закричал Летко Волчий Хвост, разглядев на передней ладье знак великого князя Киевского. — Гребите туда, друзи!

Струги полочан сбились в кучу, спешно и беспорядочно разворачиваясь. От великокняжеского каравана отделился десяток легких однодеревок и устремился в погоню, заметно сокращая расстояние.

Рыбачья лодка пристроилась к корме передней ладьи, на которой алел стяг Святослава. Еще когда они подходили к флоту, Летко разглядел князя, стоявшего на носу. Сейчас он на корме встречал гостей.

— Володимир! Ты ли?! — воскликнул пораженный Святослав, прижимая мокрого сына к груди. Летко рассказал князю о событиях сегодняшнего дня. Святослав сразу же приказал своему кормчему поворачивать к берегу.

Когда судно пристало к отмели, там уже сгрудилась вся сотня Мины. Бросили сходни.

— Где Пубскарь? — был первый вопрос великого князя.

— Убег бирюк полоцкий, — ответил Мина. — Гриди мои рыскают по следу. Должны повязать.

— Змею надобно изловить и вырвать жало смрадное. — Князь повысил голос: — Пошли самых искусных лесовиков на след Пубскаря, не дай ему ускользнуть! А теперь сказывай все, што ведаешь.

Сотский подробно рассказал обо всем.

— Што с Малушей? — голос Святослава стал хриплым. — Убита?

— Когда нашли, дышала еще, — сотский побледнел, встретив взгляд великого князя. — К бабке Рубанихе повезли.

— Спошли гонца в Киев-град. Тотчас! Накажи, чтоб мой лекарь, грек Демид мигом скакал в Будятино. Не вызволит Малушу из беды, головы лишу!.. И еще, чтоб волхвы денно и нощно молили бога во здравие болярыни Малуши. Не то... — Голос Святослава пресекся. Он долго стоя к прикрыв глаза ладонью.

Все молчали.

Наконец великий князь поднял голову, подозвал Летку. Святослав по-своему оценил подвиг удалого дружинника.

Он отстегнул дорогой, расшитый жемчугом боевой пояс с прямым мечом и собственноручно опоясал им мокрые одежды Летки. Нарядное оружие очень уж нелепо смотрелось на убогом рубище. Святослав заметил это.

— Не любо к такой лопоти[116]! — Обернулся к Мине: — Одари удальца корзном своим.

Летко Волчий Хвост стоял ни живой ни мертвый от счастья. Пока Мина надевал на плечи героя плащ желтого цвета, тем самым по слову великого князя Киевского посвящая его в сотские, князь Улеб по знаку Святослава подал золотую нашейную гривну — высшую награду за воинскую доблесть...

Когда церемония награждения Летки закончилась, великий князь обернулся к пленным. В живых осталось пятеро: двое хазар и трое полочан. Хазары и двое полочан были связаны, а Огура Кремень по воле сотского Мины стоял свободно.

— Пошто не повязан? — указал на него князь.

— Дак, ста, помог он нам... — подал голос лесовик Калина.

— Молчи, старый пес! — рыкнул Святослав. — Моли Перуна во спасение, что Володимир жив и невредим! Не то бы... Помог? Пошто не помог он нам в Киев-граде!.. Человек, который в битве... да и в жизни — ни там ни сям, страшнее лютого ворога. Ибо ворога явного мы зрим и ведаем, а от сторонника тайного можно ждать всего! И удара в спину тоже!

Гриди связали Кремня.

— А теперь... — полыхнул гневными очами властитель земли Русской. — Повесить их!

Хазары ждали худшего, поэтому восприняли приказ великого князя Киевского почти равнодушно. Полочане же враз вскинули головы.

Огура Кремень в яростном порыве ринулся вперед, чтобы поразить острым навершием стального шлема грудь великого князя. Но тщетно — четверо гридей повисли на плечах полоцкого богатыря.

— Эх-х! — выдохнул Огура, глядя прямо в бешеные глаза Святослава. — Все вы в единой личине: и князья, и боляре, и купцы. Нет правды на святой Руси для простого человека!

Великий князь Киевский не ответил, отвернулся и ступил на сходни...

— Да-а, — покачал головой старый Калина. — Как судьбина поворачивает. Всяк свое находит. Только сильный находит свет, а слабый — мрак...

Но никто не услышал его: лесовик высказал свое вполголоса и только сейчас почувствовал, как жестоко горят его раны.

Много дней и ночей уходил от погони Пубскарь. Останавливался только для того, чтобы покормить коня и дать ему кратковременный отдых. Черный плащ укрывал полочанина от непогоды. Сам он не ощущал усталости. Страх гнал изменника земли Русской вперед и вперед.

Только на третий день после неудачи на берегу Днепра Пубскарь остановился надолго. В условленном месте его должна была ждать лодья — это на случай неудачи с пленением Владимира. Такой случай свершился.

Сообщников на месте не оказалось. Сколько полоцкий старшина ни оглядывал с высокого берега днепровскую гладь, она была пустой. Вырвавшись из стычки, Пубскарь не ведал и не подозревал о военных судах Святослава, которые пришли к месту происшествия уже после его побега.

Злоумышленник прождал лодью с восхода солнца до полудня. Дальше оставаться здесь было небезопасно, и всадник погнал коня вдоль берега, надеясь где-либо переправиться на левую сторону могучей реки, чтобы сбить со следа погоню и продолжить путь к Чернигову.

Прибрежные рыбацкие селища беглец обходил стороной. Только однажды ночью он украл из-под навеса десятка два вяленых рыбин и тем питался, запивая скудный обед только ключевой водой.

На четвертый день, огибая поворот реки, Пубскарь случайно наткнулся на святилище Хорса[117]. Вокруг идола стояло четыре столба с чашами наверху. Купец огляделся, волхва нигде не было. Не было около капища и землянки.