Твой друг погиб. Лиалин замер: — Кто это? — Я- Ирий. Ты стоишь на моей земле, Целитель. — Ирий?! — Твой друг погиб — Я знаю. Но это ещё не конец… — Ваши собратья уже на полях собирают добычу. Если с него снимут кольцо, как ты ему поможешь? Лиалин растерянно молчал: о мародерах он как-то не подумал. Я могу спрятать павшего воина, — ласково и осторожно шепнула листва. Тёплый ветерок коснулся лица. — Но за это ты станешь МОИМ Хранителем! У Лиалина не было времени, чтобы думать: всё его естество чувствовало, как с руки Леда срывают кольцо. — Согласен! — Но это значит… — Я СОГЛАСЕН! Равнина всколыхнулась, вспугнув обнаглевших падальщиков и варкулотов, добивающих раненых. Трава осторожно укутала своим голубоватым одеялом окровавленное тело и опустила в специально приготовленный для него грот с удобным выходом под холмами у лесов. Нечисть испуганно завизжала и бросилась врассыпную от «проклятого» места. Воздух и Лиалин облегченно вздохнули, и тьма расступилась. Энергетическое поле взвихрилось и раздвоилось, проникая в Хранителя и Повелителя, навеки соединяя их жизненные биотоки воедино. Простенькое на вид колечко вспыхнуло ослепительным ало-голубым пламенем, и в Повелителя Леда вошла новая мощная по напору энергия Жизни…

Лиалин дышал тяжело, жадно хватая ртом воздух, как-то испуганно вцепившись в плечо Повелителя. Немиза бережно поддерживал друга, не давая ему упасть.

— Всё в порядке? — спросил он, встревожено глядя на неестественно бледное лицо Хранителя.

Лиалин слабо улыбнулся в ответ и утвердительно качнул головой, стирая капающую из носа кровь.

— Просто какой-то спазм. Теперь всё прошло… — Лиалин глубоко вздохнул…и едва не задохнулся вновь. Только теперь это была не боль. — О, нет! — надрывно простонал он.

Немиза не понимающе смотрел вслед стремительно спускающемуся по ступеням Хранителю. Какой же он всё-таки странный. Вечно с кем-то разговаривает, постоянно о чём-то своём думает. И эти его спазмы…Ну а если он болен и молчит? Как же его поймешь?…

За периметром всё было тихо. Огни на дозорных вышках горели приглушенным мирным светом. Тихая, на редкость спокойная ночь…Где-то на равнинах сейчас бьётся Лед. И пусть Небо поможет ему победить! Немиза перекинул лук за спину и, не торопясь, побрёл к Башне, решив перед сном заглянуть к Хорсу.

Радогост ударом буквально вынес тяжелые двери и застыл как вкопанный: рядом с его сестрой, склонив белую голову, сидел Хранитель. Его руку всё ещё сжимали тонкие пальцы Зори. Лиалин поднял на Повелителя бирюзовые глаза и Радогоста в самое сердце поразил наполнявший их свет — Свет Зори. Он не увидел ни слёз, ни боли, ни горя, только едва заметную светлую грусть, исходившую из самой души Хранителя.

— Она ждала тебя, — от этого тихого светлого голоса Радогост вздрогнул, как от удара. — Поэтому она всё ещё здесь.

Повелитель сделал несколько неверных шагов к ложу сестры и упал перед ней, как надломленный, разрыдавшись, словно дитя. Лиалину тяжело было видеть эти страдания, но помочь ему он был не в силах.

— Зачем ты вообще нужен, если не смог спасти ту, которой нет светлее? — Радогост поднял к Хранителю залитое слезами лицо. Гнев переполнял его душу и только присутствие сестры не давало ему разорвать этого никчемного мальчишку. О, пусть он только выйдет отсюда!

— Невозможно исцелить того, кто этого не желает, Повелитель. — Лиалин говорил так, словно знал что-то, о чём знать более не дано никому, и совсем не замечал горящего взгляда Радогоста. — Попрощайся с ней. Она любила тебя больше своего мужа, больше самой жизни. Попрощайся с ней.

Хранитель слышал, что Радогост запел над сестрой Последнюю Песню прекрасную, как Повелительница. Когда перестали звучать последние слова, Лиалин воздел над уснувшей вечным сном женщиной руки, и на Повелительницу посыпалась белоснежная сияющая мирным светом пыль, покрывая её с ног до головы. И там, где она касалась тела вспыхивал вихрящийся поток света, пока он не объял всю Повелительницу без остатка. Свет погас и перед Радогостом осталось лишь пустое ложе.

— Что ты наделал? — его голос сорвался и охрип.

— То, что просила сама Зоря. У неё был на всё свой план. И ты должен помочь мне его осуществить. Во имя своей сестры или во имя росей — не важно. Ты готов?

Радогост смерил Хранителям ненавидящим взглядом и только теперь заметил, насколько он похож на его сестру. Тот же взгляд, тот же тон не терпящий возражений, тот же всепоглощающий и всеочищающий внутренний свет. И он смирился…

Вскоре над Башней пролетела новость грусти и счастья одновременно — Зоря вновь была со своим народом, но Хранитель, исцеливший её, погиб от того яда, что переполнял Повелительницу. Новость о чудесном возвращении Целительницы быстрее птицы облетела все Башни и равнины, поднимая росям дух.

Эта весть настигла Варкулу, когда тот вел свои армии в Северные долины, готовый разрушить Башню Живы, и заставила резко повернуть обратно к Хорсу, оставив осаждающие войска без подмоги. Он ещё не знал, Поревит перешел на сторону росей и сейчас отводил свои армии к Южным Вратам Скалистых гор, чтобы отрезать от него Асеня… Правитель знал, что Зоря выжить не могла, но не понимал, к чему был разнесён сей нелепый слух. И это незнание терзало его, занимая все его мысли…

Изящная ручка легла на плечо Хорса. Повелитель поднял голову и печально улыбнулся.

— Что тебя терзает, Целитель? — подобрав длинный подол, Зоря села на пустую бочку у стены.

— Лучше тебе не знать. — Хорс отвернулся и поёжился от внутреннего холода. Опять они отобрали у него родного человека…

Зоря с тихой понимающей улыбкой поднялась и поманила Повелителя за собой, как бы прося о помощи. Хорс недовольно нахмурился, но встал. В конце концов за одно дело боремся…хотя…. Он прошел за ней и не заметил, что кто-то тенью следовал по пятам.

— Зачем ты звала меня? — равнодушно спросил Повелитель, когда они, по его мнению, зашли слишком далеко. Женщина остановилась и, оглядевшись — нет ли кого, вспыхнула приглушенным голубоватым сиянием. У Хорса аж ноги подкосились — перед ним стоял Хранитель. Живой — живехонек! Лиалин потянулся было к Повелителю, но Хорс отпрянул и ощерился:

— Не смешная у тебя вышла шутка, Повелительница.

Хранитель опустил руку, решив пока не настаивать. Хорса можно было понять. Такое поведение у кого хочешь вызовет раздражение.

— Ты можешь сердиться, сколько угодно, но помочь обязан! Весь этот маскарад был необходим. Пойми, Хорс! Не важно, что у нас с Зорей один дар. Даже если бы я был её сильнее — никого не вдохновит на победу чужак Лиалин! О том кто я — знают единицы! А Зоре помочь я не мог. Никто не поверит, что Целительницу может заменить какой-то мальчишка.

Хорс огромными неверящими глазами смотрел на Хранителя и вдруг расхохотался.

— Ты бы слышал, какую речь про тебя задвинул Лед, когда мы остались наедине! — и уже серьёзно добавил: — Какая тебе нужна помощь.

— Зоря уверила, что насчет Десницы мне всё объяснишь ты. Ведь твой свет ударит предпоследним, передо мной. Она сказала, что ты будешь вести меня, — то ли утвердил, то ли попросил Хранитель.

Хорс знал, что не откажет ему, какой бы его просьба не была, но эта… За неё он готов был расцеловать даже Зорю, впервые почувствовав искреннее желание победить. Теперь у него была цель — не дать погибнуть этому невыносимо наивному мальчишке на чужой для него войне, в которую он так легко ввязался и победы в которой так искренне жаждет. Вот только его беспокоили незримые, внутренние изменения, произошедшие в Хранителе и чувствовавшиеся даже в его спокойном голосе, словно он знал что-то важное, что тяжкой ношей висело на нём.

Навья мрачной тенью шмыгнула в дверной проем и растворилась в темноте…

— Говоришь, Зоря — перевертышь? — Варкула едва сумел скрыть довольную ухмылку в густой черной бороде. — Значит, они решили обмануть всех. Даже своих!