Стриба уселся рядом, с интересом наблюдая за Хранителем.

— Славная была ночка, — вздохнул Владыка ветров, но Нас лишь неопределённо хмыкнул в ответ на открыто прозвучавшую в голосе Повелителя тоску по былым битвам. Его больше беспокоили ожоги на теле брата, особенно тот, что на шее…

— Как ты узнал, что он был в башне? — задался вопросом Стриба, с восторгом осматриваясь по сторонам.

— Он мне сказал, — как само сабой разумеющееся ответил Хранитель Ночного Мрака. — Ты бы вернулся на Березань. Там, наверняка, ощутили выброс энергии такой силы. Поди, в истерике мечутся, не понимают, что произошло.

Стриба согласно кивнул головой и исчез в сизой дымке своего велина.

Наскаралим пинком выбил дверь низенькой полуземлянки. Женщины, находившиеся внутри, испуганно вскричали. Судя по обвалившемуся потолку, их тоже не миновала волна глобальных перемен. Хранитель осторожно уложил Лиалина на широкую надтреснутую лавку у стены и обернулся к жавшимся в углу перепуганным женщинам:

— Если к моему возвращению, он умрет — я вычищу эту планету, как клоповник! А с каждой из вас сотворю такое, что вам и в кошмарном сне не приснится! — ещё раз взглянув на перекошенные от страха лица, удостоверяясь, что его поняли, он перенесся в разрушенный город.

Наскаралим неспешно шел по улицам бывшей столицы Аликоса. Рухнувшие колонны гигантскими баррикадами то и дело преграждали путь. Под ногами траурно хрустела стеклянная крошка. Не то чтобы Нас сочувствовал аликосцам, но все же было как-то не по себе от таких разрушений. Окровавленные и раздавленные тела, крики матерей, плачь осиротелых детей… Все это он слышал и видел не раз, но… тогда это было его рук дело. А здесь… Он хотел помочь рвущей в истерике волосы женщине подняться, но та шарахнулась от него в сторону. Ужас, отразившийся в ее глазах, напомнил ему, кто он.

— В какой стороне резиденция Наместника? — непроницаемо черный взгляд скользнул по аликоске, и та, вдруг зарычав, кинулась на него. Скрюченные расцарапанные пальцы вонзились ему в горло. Уничтожить ее можно было простым щелчком, но не поднялась рука. Впервые за сотни лет, он Хранитель Ночного Мрака испытал жалость. Ухватив безумную за запястья, он выдернул ее окровавленные пальцы из разодранной шеи и отбросил прочь. Женщина упала на придавленного сына и разрыдалась:

— За что? На этот раз за что, рось?

Наскаралим скинул в поднявшуюся пыль тяжелый черный плащ и, размяв плечи, ухватился за колонну. Посыпалась мелкая каменистая крошка, но больше ничего. Закашлявшись от пыли, Нас поспешно отошел в сторону, с сожалением разглядывая перепачканную боевую тунику. Конечно, на этой планете большей частью беглые преступники да всевозможные мутанты, но… Хранитель раздраженно взмахнул двумя пальцами, и надтреснувшая колонна обратилась в пыль. Но архитектуру Аликоса Нас не переносил больше, чем самих аликосцев. Тонущие в слезах, слова благодарности его не трогали и не интересовали. Дай им шанс — и они растерзают тебя по кускам… Впрочем, — темный Хранитель мрачно улыбнулся — есть за что.

За двумя стеклянными высотками — некогда стеклянными: теперь от них остался только металлический каркас — виднелась покосившаяся резиденция Хранителя Билизы. Но не она привлекла внимание Хранителя, а гораздо более древнее трорение. Башня Даны оказалась единственным строением, которое не тронули катаклизмы. Ее врата, распахнутые настежь, слабо поскрипывали, едва заметно покачиваясь от ветра. Наскаралим настороженно остановился и осмотрелся. В стороне, в высокой траве что-то отбрасывало белые блики. Хранитель наклонился и зло сжал губы. В траве лежал прожженный насквозь хранитель второго ранга. Вынув меч из ножен, Наскаралим крадущейся походкой проник в Цитадель Башни. Судя по выбоинам в стенах, совсем недавно здесь развернулось не шуточное сражение. Продвигаясь по этим отметинам, он добрался до главной залы, в центре которой лежала бесчувственная израненная Дана, а защищал ее едва державшийся на ногах Эдельвейрик.

— В последний раз предлагаю — отступи. Я не желаю убивать тебя, — Ириган раздраженным жестом выбил меч из рук младшего брата.

Эдель отрицательно качнул головой и ударил в Иригана светичем. Зарычав от бешенства, Ириган обрушил на него всю свою мощь, но Эдель почему-то не превратился в пыль. Хранитель Вечерних сумерек в изумлении опустил взгляд вниз и всхрапнул: из его груди торчал испещренный письменами клинок.

— Я предупреждал, чтобы ты не приближался к нему? — едва слышно на ухо прошептал ему Наскаралим.

Выдернув меч из тела Иригана, Наскаралим поднял на руки Дану и вызвал велина. Когда Повелительница исчезла в сиреневой дымке, Нас приблизился к Эдельвейрику. Хранитель Предрассветного Тумана тяжело опирался на воткнутый в стену боевой нож, а из колотой раны в боку хлестала кровь.

— Вот, кажется и все, — слабо улыбнулся, произнес он.

Подхватив оседающего брата, Нас немедленно перенесся на Ирий, прямо в покои Старших, оставив Иригана умирать в одиночестве.

— Дивия! — подобный грому, крик разнесся по каменным коридорам. — Дивия! Я пришел за долгом!

Выбив ногой дверь в одну из комнат, он уложил Эделя на широкую кровать. Разорвав плотную ткань туники, Наскаралим осмотрел рану. Глубокая, сквозная… она убивала Эделя. Это все что он мог о ней сказать. Надо было ее чем-то перевязать. Вход пошли рваные полосы дорогих простыней. Ничего не помогало.

— Дивия! Я пришел за долгом! — вновь закричал он.

И Повелительница явилась. В недоумении осмотрев полуразрушенную собственную спальню, Дивия недовольно вздохнула.

— Ты уверен, что хочешь именно этого? Для сотворения истории он ничего не стоит. Он просто Хранитель…

— Он. Мой. Брат. И не тебе решать, как мне требовать свой долг. Радуйся, что так.

Дивия закусила до крови губу, но промолчала. Когда-нибудь этот дерзкий хранитель поплатится за свою речь. А пока она обязана была сдержать слово. Склонившись над Эдельвейриком так низко, что ее губы едва не касались его губ, Повелительница вздохнула. И с этим вздохом в Эделя вошла жизнь. Рана мгновенно затянулась, на щеках выступил румянец. Дивия нежно коснулась еще бледного лица и улыбнулась:

— Возвращайся к нам, мальчик. Ты нужен своему брату.

Наскаралим судорожно выдохнул и вызвал велина.

Склонившись над росем, Лано отчаянно тряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. Отец был близко. Слишком близко! Если роды начнутся раньше, чем Хранитель очнется, их не спасет даже то, что землянка эта хорошо спрятана под песками. Варкула учует их как опеч добычу! Но Хранитель лишь безвольно болтался в его руках. Рядом тяжело дышала Ляйвилюнь, то смеясь, то плача от боли. Лано отбросил рося на лежак и кинулся к жене. Роженица подняла на него измученный взгляд и облизала пересохшие губы.

— Потерпи. Милая моя, хорошая. Потерпи. Целитель здесь. Он тебе поможет. — Лано целовал ее виски, лоб, губы, шею, руки, гладил ее мокрые, разметавшиеся по грязной подушке волосы. — Все у нас будет хорошо. Мы будем жить здесь. У нас будет свой домик. И сад будет, как ты мечтала. Такой, чтоб всегда — всегда цвел, и никогда не превращался в пески. У нас будут еще дети. — Женщина подняла на него посветлевший взгляд и отрицательно качнула головой, — Еще как будут! Ты будешь такой красивой мамой, а я…

Грохот сверху оборвал его на полуслове, заставив прислушаться. Даже отсюда Лано уловил мрак, исходящий от отца. Ждать было больше нельзя. Встряхнув как следует Хранителя, сайрийец заставил посмотреть его на себя.

— Когда ж ты придешь в себя? — с нескрываемым страхом и гневом в голосе прошептал он.

Лиалин поднял на незнакомца мутный взгляд:

— К. кт… кто..- речь не подчинялась ему.

Лано откинул с узкого красивого лица черные пряди вьющихся волос и напряженно вздохнул, поняв его вопрос.

— Я — Лано — первенец Правителя.

— С. сы…