Солнце не вечно сияет,

Счастье не вечно везет:

Каждой стране наступает

Рано иль поздно черед,

Где не покорность тупая -

Дружная сила нужна;

Грянет беда роковая -

Скажется мигом страна.

Единодушье и разум

Всюду дадут торжество,

Да не придут они разом,

Вдруг не создашь ничего,-

Красноречивым воззваньем

Не разогреешь рабов,

Не озаришь пониманьем

Темных и грубых умов.

Поздно! Народ угнетенный

Глух перед общей бедой.

Горе стране разоренной!

Горе стране отсталой!..

Войско одно – не защита.

Да ведь и войско, дитя,

Было в то время забито,

Лямку тянуло кряхтя…"

Дедушка кстати солдата

Встретил, вином угостил,

Поцеловавши как брата,

Ласково с ним говорил:

"Нынче вам служба не бремя -

Кротко начальство теперь…

Ну, а как в наше-то время!

Что ни начальник, то зверь!

Душу вколачивать в пятки

Правилом было тогда.

Как ни трудись, недостатки

Сыщет начальник всегда:

"Есть в маршировке старанье,

Стойка исправна совсем,

Только заметно дыханье…"

Слышишь ли?.. дышат зачем!

А не доволен парадом,

Ругань польется рекой,

Зубы посыплются градом,

Порет, гоняет сквозь строй!

С пеною у рта обрыщет

Весь перепуганный полк,

Жертв покрупнее поищет

Остервенившийся волк:

"Франтики! подлые души!

Под караулом сгною!"

Слушал – имеющий уши,

Думушку думал свою.

Брань пострашней караула,

Пуль и картечи страшней…

Кто же, в ком честь не уснула,

Кто примирился бы с ней?.."

– "Дедушка! ты вспоминаешь

Страшное что-то?.. скажи!"

– "Вырастешь, Саша, узнаешь,

Честью всегда дорожи…

Взрослые люди – не дети,

Труc – кто сторицей не мстит!

Помни, что нету на свете

Неотразимых обид".

Дед замолчал и уныло

Голову свесил на грудь.

"Мало ли, друг мой, что было!..

Лучше пойдем отдохнуть".

Отдых недолог у деда -

Жить он не мог без труда:

Гряды копал до обеда,

Переплетал иногда;

Вечером шилом, иголкой

Что-нибудь бойко тачал,

Песней печальной и долгой

Дедушка труд сокращал.

Внук не проронит ни звука,

Не отойдет от стола:

Новой загадкой для внука

Дедова песня была…

Пел он о славном походе

И о великой борьбе;

Пел о свободном народе

И о народе-рабе;

Пел о пустынях безлюдных

И о железных цепях;

Пел о красавицах чудных

С ангельской лаской в очах;

Пел он об их увяданьи

В дикой, далекой глуши

И о чудесном влияньи

Любящей женской души…

О Трубецкой и Волконской

Дедушка пел – и вздыхал,

Пел – и тоской вавилонской

Келью свою оглашал…

"Дедушка, дальше!.. А где ты

Песенку вызнал свою?

Ты повтори мне куплеты -

Я их мамаше спою.

Те имена поминаешь

Ты иногда по ночам…"

– "Вырастешь, Саша, узнаешь -

Всё расскажу тебе сам:

Где научился я пенью,

С кем и когда я певал…"

– "Ну! приучусь я к терпенью!"-

Саша уныло сказал…

Часто каталися летом

Наши друзья в челноке,

С громким, веселым приветом

Дед приближался к реке:

"Здравствуй, красавица Волга!

С детства тебя я любил".

– "Где ж пропадал ты так долго?"-

Саша несмело спросил.

"Был я далеко, далеко…"

– "Где же?.." Задумался дед.

Мальчик вздыхает глубоко,

Вечный предвидя ответ.

"Что ж, хорошо ли там было?"

Дед на ребенка глядит:

"Лучше не спрашивай, милый!

(Голос у деда дрожит.)

Глухо, пустынно, безлюдно,

Степь полумертвая сплошь.

Трудно, голубчик мой, трудно!

По году весточки ждешь,

Видишь, как тратятся силы -

Лучшие божьи дары,

Близким копаешь могилы,

Ждешь и своей до поры…

Медленно-медленно таешь…"

– "Что ж ты там, дедушка, жил?.."

– "Вырастешь, Саша, узнаешь!"

Саша слезу уронил…

"Господи! слушать наскучит!

"Вырастешь!"- мать говорит,

Папочка любит, а мучит:

"Вырастешь",- тоже твердит!

То же и дедушка… Полно!

Я уже выроc – смотри!..

(Стал на скамеечку челна.)

Лучше теперь говори!.."

Деда целует и гладит:

"Или вы все заодно?.."

Дедушка с сердцем не сладит,

Бьется как голубь оно.

"Дедушка, слышишь? хочу я

Всё непременно узнать!"

Дедушка, внука целуя,

Шепчет: "Тебе не понять.

Надо учиться, мой милый!

Всё расскажу, погоди!

Пособерись-ка ты с силой,

Зорче кругом погляди.

Умник ты, Саша, а всё же

Надо историю знать

И географию тоже".

– "Долго ли, дедушка, ждать?"

– "Годик, другой, как случится".

Саша к мамаше бежит:

"Мама! хочу я учиться!"-

Издали громко кричит.

Время проходит. Исправно

Учится мальчик всему -

Знает историю славно

(Лет уже десять ему),

Бойко на карте покажет

И Петербург, и Читу,

Лучше большого расскажет

Многое в русском быту.

Глупых и злых ненавидит,

Бедным желает добра,

Помнит, что слышит, что видит…

Дед примечает: пора!

Сам же он часто хворает,

Стал ему нужен костыль…

Скоро уж, скоро узнает

Саша печальную быль…

(30 июля-август 1870)

Нынче скромен наш клуб именитый,

Редки в нем и не громки пиры.

Где ты, время ухи знаменитой?

Где ты, время безумной игры?

Воротили бы, если б могли мы,

Но, увы! не воротишься ты!

Прежде были легко уловимы

Характерные клуба черты:

В молодом поколении – фатство,

В стариках, если смею сказать,

Застарелой тоски тунеядства,

Самодурства и лени печать.

А теперь элемент старобарский

Вытесняется быстро: в швейцарской

Уж лакеи не спят по стенам;

Изменились и люди, и нравы,

Только старые наши уставы

Неизменны, назло временам.

Да Крылов роковым переменам

Не подвергся (во время оно

Старый дедушка был у нас членом,

Бюст его завели мы давно)…

Прежде всякая новость отсюда

Разносилась в другие кружки,

Мы не знали, что думать, покуда

Не заявят тузы-старики,

Как смотреть на такое-то дело,

На такую-то меру; ключом

Самобытная жизнь здесь кипела,

Клуб снабжал всю Россию умом…

Не у нас ли впервые раздался

Слух (то было в тридцатых годах),

Что в Совете вопрос обсуждался:

Есть ли польза в железных путях?

"Что ж, признали?"- до новостей лаком,

Я спросил у туза-старика.

"Остается покрытая лаком

Резолюция в тайне пока…"

Крепко в душу запавшее слово

Также здесь услыхал я впервой: