— Чисто! — крикнул Бай.
— Вперёд! — крикнул старлей и бросился к будочке «КПП».
Разведчики устремились за ним, когда из-за будки выполз ещё один «дух» и уже прицелился из своего АКМа.
— Та-та-та-та-та!!!
Только три пыльных фонтанчика взметнулись перед лицом этого ретивого моджахеда, потому что последние две пули разорвали на его спине тёмно-зелёную куртку…
Вол взглянул в сторону и увидел, как Мулла встаёт с колена.
— Молодец, Абдулло!.. Все вперёд! На базу!..
С других сторон тоже доносились редкие короткие очереди — базу атаковали с трёх сторон — но все они совсем не были похожи на серьёзный бой, а так, вялое сопротивление перепуганных до смерти «пионеров»…
По группе старлея Вавула и вовсе больше не стреляли…
После взрывов бомб и ПТУРСов, выпущенных их «крокодилов», да ещё и в таком количестве, половина «духов» была уничтожена, а вторая, побросав оружие, рванула в сторону иранской границы, мелькая пятками…
— Прочесать дувалы! Зачищаем всех под корень! — прокричал на ходу Вол и бросился к небольшому ангару.
Разведчики не преследовали убегавших — для этого были десантники, у разведки же были совершенно иные задачи — найти оружие и наркотики…
Они прочёсывали дом за домом, ангар за ангаром, пока все группы «пожарников» не собрались в одном месте, в центре кишлака… С базой было покончено в 15 минут…
И вот тут-то…
Кто-то из спецназовцев обратился к Вавулу, который сегодня, в этой операции, командовал всеми разведчиками как замкомандира роты:
— Командир… Что-то не нравятся мне эти «духи»! — К нему обращался один из прапорщиков роты. — Странные они какие-то!..
— В чём дело, Саша?
— А ты сам посмотри, Игорь!.. Ты когда-нибудь видел, чтобы моджахеды были одеты в какую-то иностранную военную форму, да ещё и с погонами, ко всем радостям жизни?
Да… Что-то не склеивалось… База базой, подготовка подготовкой, но афганские «духи» никогда не одевались в военную форму… Никогда!.. Они же кочевники на самом деле или горцы! Форму носили только правительственные войска ХАДа, те самые, «защитники» «Апрельской» революции…
Начинало светать, и раннее солнце потихоньку освещало высотки над кишлаком, которые должны были оседлать десантники…
Мулла посмотрел по сторонам каким-то странным взглядом — он-то, как проводник-следопыт, вместе со всеми командирами тоже изучал карты местности — и обратился к Волу:
— Командир… Дай мне карту!..
Старлей молча протянул карту Мулле, и тот тут же стал пристально её рассматривать, а потом вглядываться в очертания высоток… Это продолжалось минут пять, а потом он пристально посмотрел на старлея:
— Командир… Надо поговорить…
Они отошли от разведчиков на несколько шагов:
— В чём дело Абдулло?
— Мы промахнулись…
— Не понял?
— Мне кажется, Игорь… Нас не туда выбросили… По очертаниям высоток и по их расположению… Это Иран, командир… Иранская погранзастава Чахи-Санзар…
— Не может такого быть! Ведь штурманы «вертушек»…
— А тот кишлак, который нам нужен, у нас за спиной километрах в пятнадцати не меньше… Вот! — Он протянул старлею его же карту. — Посмотри вот на те две высотки! И вон ещё на ту, похожую на голову верблюда!..
Пока старлей пристально всматривался в карту и в те три высоты над кишлаком, на которые указал Абдулло, он сам вертел головой во все стороны, внимательно осматриваясь, когда его взгляд вдруг застыл на чём-то:
— Ну, что скажешь Вол?
— Не верится что-то…
— А теперь посмотри вот сюда!
В центре кишлака находился просторный дом, над которым развевался трехцветный иранский флаг…
— Твою мать! — только и сказал старлей.
Всё говорило о том, что Мулла прав — и незнакомая форма с погонами, надетая на «духов», и высотки вокруг кишлака, и этот флаг… И ещё Бай…
— Командир! — Алишер не шёл, а бежал к Волу. — Есть десяток пленных!.. Я их допросил по-быстрому!..
— Что говорят, прапорщик? — Вавул чувствовал, что от того, что сейчас скажет Бай, всё очень сильно изменится, и не в лучшую сторону для них. — Что удалось узнать?
Бай замешкался немного, словно подыскивал слова, а потом всё же произнёс:
— Из допроса пленных стало ясно, командир, что наша высадка произошла в Иране… Тот кишлак, в котором должна была проводиться вся наша операция, как оказывается, в 15 километрах восточнее и в Афганистане… Здесь, в этом кишлаке, размещался пост иранской пограничной стражи и небольшая перевалочная база «духов» и всё!..
— Пиздец… Приехали…
— Что будем делать, командир?
— Что делать, что делать?!! — рявкнул в сердцах старлей. — Собирать людей и валить отсюда, да поскорее! Не хватало нам ещё прямо сейчас развязать войну с Ираном!.. Лётчики, бля, мать вашу!.. Поймаю кого, разорву!..
…Когда старлей передал эту информацию командирам десантников, а те в свою очередь дальше в штаб, то сначала было десятиминутное затишье, а потом поступил приказ от генерала: «Выходить к границе с Афганистаном ускоренным марш-броском!..»…
Вообще-то, эвакуироваться на «вертушках» было бы куда как быстрее, но рисковать и нарушать границы соседнего государства такой армадой авиации во второй раз никто не хотел, все и так понимали, что если грандиозного международного скандала уже не избежать, то нужно хотя бы не усугублять и так говняную ситуацию…
…Лето 1989 г. Подмосковье. База Отряда. Вечер…
…Они частенько беседовали вот так, в конце дня, когда позволяла их нелёгкая служба…
Старший лейтенант Андрей Проценко, командир разведдиверсионной группы, только пару-тройку месяцев назад вернулся в Отряд после тяжелейшего ранения…
После той боевой операции, которую провела его группа прошлой осенью в Афганистане, он не только получил своё внеочередное звание и орден «Красной Звезды», хотя был представлен командиром к Золотой Звезде Героя, но и стал живой легендой всего Отряда…[22]
Возвращение в строй уже легендарного Филина было тяжёлым — сказывались полученные ранения — и, слава Богу, что всё это лето группа провела не в боевых заданиях, а в учёбе и тренировках. Так было хоть немного полегче…
А вот по вечерам Андрей усаживался на деревянную лавочку перед входом в казарму под раскидистой плакучей ивой, закуривал сигаретку и… Наслаждался тишиной… Вокруг пели свои песни сверчки и цикады, лёгкий ветерок едва-едва теребил длинные, тонкие листочки ивы, и в его душе наступало неимоверное, неземное умиротворение…
Но… Рядом с Андреем всегда находился кто-то из бойцов его группы… И это уже было просто на уровне рефлекса…
Командир — это всегда мозг всей группы! Он знает до самого конца все цели и задачи боевых операций, и только он всегда принимает окончательное решение… И поэтому командира всегда берегут и охраняют, порой даже ценой собственной жизни, потому что это всегда самое ценное, что есть у разведчиков…
И хотя Филин и сам был парень не промах, но… Ломать заложенные в головы бойцов годами тренировок рефлексы было бы глупо и не разумно…
Да и не любил Андрей, положа руку на сердце, абсолютное одиночество. Ему всегда было намного приятнее, интереснее и полезнее, как командиру, под все эти трели цикад, лёгкие ветерочки и большие звёзды, побеседовать о жизни со своими такими многоопытными сослуживцами… Именно так, вот в таких долгих порой разговорах по душам Филин и узнавал о своих бойцах то, что невозможно было узнать из сухих строчек «Личного дела»…
Ну а когда приходил, «по графику дежурств», черёд «охранять командира» Алишеру или Абдулло, то эти два неразлучных таджика всегда «заступали в этот наряд» вместе… Как это и повелось у них много лет назад…
Вот и сегодня они оба были рядом с Андреем…
… — Слушай, Бай! — спросил Филин. — Так вы тогда и в самом деле в Иран заскочили?
— Не просто заскочили, Андрей!..
— Мы тогда свели на «ноль» примерно человек сорок иранских пограничников! — подтвердил Мулла.
