В число «фальшивых демократий» правозащитники, наряду с Россией, включили те же самые Пакистан, Таиланд, Бахрейн, Иорданию, Нигерию и Кению.
Удавка для прессы
Восемь лет назад, в начале 2000 года, намерения Путина в отношении прессы вызывали еще только беспокойство. Сотрудник «Фридом Хаус» Леонард Сасман в интервью «Свободе» (конец марта 2000-го) сказал, что серьезные опасения у этой организации вызывают три обстоятельства: то, что Путин установил прямой контроль над деятельностью Министерства печати, что он с необычайной легкостью ввел, по существу, глухую цензуру на сообщения из Чечни (сюда укладывалась и история с Андреем Бабицким) и, наконец, намерение властей взять под свой контроль Интернет.
Последнее намерение пока, слава Богу, в полной мере не реализовалось, хотя, я думаю, все еще впереди. Что касается чиновничьего контроля над СМИ и, в частности, цензуры в Чечне, они как были тогда введены, так действуют и поныне, соединенные со многими другими мерами властей, нацеленными на ограничение свободы прессы.
По итогам 2007 года «Фридом Хаус» поставила Россию на 164-е место из 195 (здесь страны расположены по мере ухудшения ситуации от начала к концу списка). Причем тенденция такова, что дела со свободой слова в нашем отечестве год от года все хуже и хуже: по сравнению с предыдущим, 2006 годом, Россия опустилась здесь на шесть строчек.
Примерно такую же оценку дала России и другая международная организация «Репортеры без границ». В октябре 2007 года по уровню свободы прессы она поместила Россию на 144-е место из 169. Здесь она оказалась между Йеменом, где дела обстоят чуть лучше, и Тунисом, где все еще хуже.
Давались и просто качественные оценки, как обстоят в России дела с основными политическими свободами. Накануне президентских выборов в России, которые должны были состояться в марте 2008 года, организация «Эмнисти Интернэшнл» опубликовала доклад под названием «Российская Федерация: ущемление свободы выражения мнений», где делался вывод, что в России год от года все больше, «планомерно и методично» ограничиваются основные свободы: все меньше места для инакомыслия, независимых СМИ и независимых неправительственных организаций. Чаще всего преследуются и запугиваются «правозащитники и правозащитные организации, получающие зарубежное финансирование», − их обвиняют в «непатриотичности» или даже в шпионаже.
Один из разделов доклада был посвящен ситуации со свободой слова. По заключению его авторов, в России «остается все меньше и меньше места для независимой журналистской деятельности»; более того, журналисты, придерживающиеся независимой точки зрения, сталкиваются с запугиванием и судебным преследованием.
Разумеется, властные чиновники, кремлевская пропаганда отвергали уничтожающую критику, которую направляли в адрес российских властей международные правозащитные организации: дескать, все эти организации политически ангажированы. Однако любому человеку, у кого есть глаза, кто видел, что происходит в России, было совершенно ясно, что в принципе все эти оценки верны. Неточности могли быть разве что в каких-то цифрах, рейтингах, баллах, но они, кончено, не меняли общей картины.
Что касается политической ангажированности, нашим чиновникам вообще трудно представить, что где-то в мире могут быть независимые организации, неподконтрольные ни «вышестоящему начальству», ни власти денежного мешка.
Масштабы коррупции − фантастические
Одна из самых тяжелых российских проблем коррупция. При Путине ее масштабы разрослись фантастически. Фонд ИНДЕМ провел два фундаментальных исследования на эту тему − в 2001 и в 2005 годах, − и зафиксировал колоссальный рост коррупции. Если в 2001 году на взятку среднего размера можно было купить 30 квадратных метров жилья по среднероссийским ценам, то в 2005 − уже 209 метров, что значительно больше площади двухкомнатной или даже трехкомнатной квартиры.
По подсчетам ИНДЕМа, уже в 2005-м коррупционный рынок в России составлял примерно 300 миллиардов долларов (в 2001-м эта цифра была менее 40 миллиардов). С тех пор он, без сомнения, значительно вырос.
Как считали эксперты фонда, для того, чтобы уровень коррупции в России снизился до уровня, например, Швеции, нужна систематическая работа в течение ста лет. На самом деле никакой такой систематической работы в России не велось − одни только грозные заявления, декларации и «протоколы о намерениях». Правда, время от времени затевались какие-то отдельные «воспитательно-показательные» процессы над той иной командой взяточников, которые широко и победно освещались в прессе. При этом, однако, всегда было подозрение, что это вовсе не начало праведной борьбы с преступниками, как пытались нас уверить, а просто сведение счетов одних коррумпированных чиновничьих группировок с другими или же вовсе дежурный предвыборный пиар.
− Каждые четыре года (с началом предвыборной кампании) мы заново начинаем бороться с коррупцией, − иронизировал президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров, когда Дума в очередной раз достала из-под сукна законопроект, цель которого − установить контроль над доходами высокопоставленных чиновников и их родственников.
− Ключевая проблема, связанная с ростом коррупции в России, сказал Сатаров, это бесконтрольность бюрократии… Это проблема политической системы. Бюрократия стала монопольно властвующей силой и не имеет внешних механизмов контроля, которые обычно осуществляются через политическую конкуренцию, через наличие оппозиции, наличие свободной прессы, спокойно работающих общественных организаций. Ничего этого у нас сейчас нет.
Всего этого, добавлю, страну лишил Путин, заменив все это теми самыми традиционными пустыми декларациями о необходимости усилить борьбу с коррупцией. «Усиливать» борьбу он опять-таки требовал от самой бюрократии, но, по словам Сатарова, не может бюрократия вытаскивать сама себя за волосы из болота.
Пессимистически оценивали положение с коррупцией и зарубежные эксперты. Международная организация «Трансперенси Интернэшнл», измеряющая уровень коррупции в различных странах, по итогам 2007 года поставила Россию на 143-е место из 180 (уровень коррупции опять-таки растет от начала списка к концу). Это приблизительно такой же уровень, как в Хорватии и Венесуэле. Больше брали взяток только в таких наших бывших братских республиках, как Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, и в Африке.
Контролер к вам приходит, чтобы разрушить ваш бизнес
Забавную картину преобразования коррупции ельцинского периода в «путинскую» коррупцию нарисовал в «Новой газете» Кирилл Рогов:
«Сегодняшняя российская коррупция по духу и характеру своему решительно отличается от коррупции 1990-х. Отличается даже внешне. Многочисленные силовики и контролеры, окучивающие сегодня бизнес, выглядят совсем иначе, чем в девяностые. Они приходят в кашемировых пальто, у них дорогие часы на руке, холеные, уверенные в себе. Сегодняшний российский силовик или контролер выглядит совершенно как преуспевающий, средней руки бизнесмен…
В девяностые годы бизнесмены покупали чиновников. Покупая чиновника, бизнесмен обеспечивал себе большую свободу в ведении бизнеса, позволявшую зарабатывать больше денег. Он покупал себе конкурентное преимущество − доступ к ресурсам, собственности, возможность снизить издержки. И именно он, бизнесмен, был главным бенефициаром сделки. Чиновник же, по сути, кормился при его столе. Сегодня главный герой коррупционной сделки, как правило, чиновник. Он приходит со знанием того, как разрушить ваш бизнес или нанести ему значительный материальный урон. И за определенный процент от суммы этого урона с достоинством уходит восвояси. Или указывает, кого надо взять в долю, чтобы спасти дело…
С другой стороны, выплаченный откат не открывает теперь перед бизнесменом новых возможностей. Все работают примерно одинаково, используя одни и те же хитрости и схемы. И откупиться от наезда − это уже не способ улучшить конкурентные позиции, но всего лишь способ минимизации потерь. То есть чистое изъятие доли прибыли…
