Они вновь сели на лошадей и поехали на соседнюю ферму, Гран-Бюссар, где Итье велел приготовить легкий обед.

– Вы помните Бертрана Гонтара? – спросил Итье.

– Старшину городского совета Ла-Шатра?

Еще одно воспоминание из далекого прошлого.

– Ферму арендует его сын.

Жанна поискала взглядом Жоашена и Жозефа.

– Где они? – спросила она.

– Жозеф сказал мне, что они хотят осмотреть окрестности.

Отведав паштета из зайца и выпив стакан доброго вина у молодого Гонтара, Жанна и Франц Эккарт вернулись в Ла-Дульсад. Жоашена и Жозефа все еще не было. Жанна встревожилась, но Франц Эккарт, казалось, был совершенно спокоен и за отца и за сына.

– Не могу я ужинать, – в волнении сказала она. – В здешних местах полно волков.

– Не думаю, что им угрожает опасность, – отозвался Франц Эккарт. – Волки, наоборот, будут защищать их.

Жанна пыталась побороть мрачные предчувствия.

– Давай поищем их, – сказала она, сама понимая нелепость своего предложения.

– Искать иголку в стоге сена! – возразил он. А затем добавил:

– Насколько я знаю своего отца, он отправился к какому-нибудь водоему.

– Водоему?

Внезапно она вспомнила пруд недалеко от фермы Гран-Бюссар, в лесу Шантелуб, где некогда провела очень долгое время – сразу после смерти Дени. Чертово болото. Внезапно перед ней вновь возникли густые туманные тени, окружившие ее и принесшие ей душевное спокойствие. Да, Жоашен и Жозеф должны быть именно там.

– Едем, – сказала она, ни секунды не задумываясь о том, как опасно передвигаться верхом в ночном лесу.

Насколько она помнила, место это находилось в четырех или пяти лье отсюда. Франц Эккарт последовал за ней в конюшню.

– Ты хоть знаешь, куда ехать? – спросил он.

– Кажется, я знаю пруд, где мы их найдем, – сказала она, ставя ногу в стремя. – На Чертовом болоте.

Она вскочила в седло, выехала на хорошо знакомый ей мостик, который Итье отстроил заново, галопом ринулась в темноту и вскоре оказалась на дороге. Франц Эккарт держался рядом, не говоря ни слова. Ночь была ясная и прохладная.

В какой-то момент она сбавила ход: они въехали в лес Шантелуб. Теперь они продвигались шагом между деревьев. Испуганная лань при их приближении умчалась прочь.

Она не знала, сколько времени ехали они так по лесу. Сердце у нее билось, она сама не знала почему. Ей хотелось плакать. Внезапно она заметила впереди слабый свет. Увидел ли его Франц Эккарт? Она повернулась к нему: он выглядел очень серьезным.

Стало чуть светлее: они въехали в пелену сероватого тумана, похожего на распустившуюся в ночи громадную жемчужину. Деревья утратили четкость очертаний. В самой гуще этого тумана она уловила некий трепет. Усилившаяся прохлада указывала на близость воды. Подавив крик, она натянула поводья и спешилась. Франц Эккарт последовал ее примеру.

Она приблизилась к кромке воды. За ее юбку цеплялись сучья. В тумане трепетали светоносные формы. Жанна схватила Франца Эккарта за руку.

Она смотрела, как эти гибкие текучие фигуры вибрируют при малейшем дуновении ветра.

– Где же они? – сдавленным голосом спросила она.

Он сжал ей руку.

– Тише, – ответил он вполголоса. – Они недалеко.

Ветерок, теребивший туман, местами рассеял его. Фигуры взметнулись вверх. Сквозь эту разорванную пелену Жанна заметила на противоположном берегу два силуэта – на сей раз живых людей. Жоашен и Жозеф.

Франц Эккарт зажал ей рот ладонью.

– Молчи, – приказал он.

Обнаженный Жозеф стоял по щиколотку в воде. Жоашен наблюдал за ним с берега.

Рой форм кружился вокруг Жозефа. Мальчик поднял голову. Потом развел руки в стороны.

Словно ожившие от этого движения, фигуры ярко вспыхнули и окружили его, почти прижавшись к нему. Можно было подумать, что они хотят проникнуть в его тело. Он конвульсивно дернулся, и они исчезли в нем. Он открыл рот, и они появились вновь. Он воздел руки, и они заплясали вокруг него в бешеном танце, но теперь уже не сближаясь с ним – вздымаясь вверх, разлетаясь в разные стороны и порой касаясь поверхности воды. Крупинки света рассеялись по глади озера.

Жанна повернулась к Францу Эккарту. Тот задыхался. Она была ошеломлена. Хотела заговорить с ним. Он удержал ее, приложив палец к губам.

Безмолвие.

Фигуры двигались в их сторону. Одна из них скользнула к охваченной ужасом Жанне. И она узнала это любимое, о, сколь любимое лицо!

– Жак! – вскрикнула она, невзирая на запрет.

Она протянула руку. Фигура замерла на месте, чуть заметно подрагивая, излучая тепло, несмотря на окружающий холод. Потом к ней присоединилась вторая, которая словно бы льнула к Францу Эккарту.

Из глаз Жанны брызнули слезы.

У фигуры было лицо Об.

Жозеф увидел их. Он двинулся к ним по воде. Тело его светилось перламутровым блеском. Он вытянул руку. Жак и Об развернулись и порхнули к нему.

Жанна рухнула на колени, закрыв ладонями лицо. Она вновь встретилась с Жаком. Сердце ее готово было разорваться.

И увидела Об.

Франц Эккарт поднял ее и повлек за собой. Ему пришлось поддерживать ее. Да, ей не следовало поддаваться любопытству. Франц Эккарт крепко обнял ее.

– Пойдем, – сказал он.

Она в последний раз посмотрела на обнаженного Жозефа в середине пруда. Невыносимое видение. А на берегу стоял Жоашен – словно жрец неведомой религии.

Жанна не смогла сама сесть в седло, и Франц Эккарт подсадил ее.

Небо бледнело, когда они вернулись в Ла-Дульсад. На далекой колокольне пробило четыре часа.

Жанна поднялась в спальню и легла. Уснула она так, словно лишилась чувств.

И проснулась только в полдень.

Франц Эккарт, уже одетый, сидел возле постели и смотрел на Жанну. Когда она открыла глаза, он улыбнулся ей.

Словно потерянная, она взглянула на любимое лицо, занавеси, стены, потолок и вздохнула. Тяжело поднялась с постели и пошла в уборную. Когда она вернулась, Франца Эккарта не было. Через несколько секунд он вошел с кружкой горячего молока. Она взглянула на него вопросительно:

– Они дома?

Он кивнул.

– Как они?

– Как обычно, – с улыбкой ответил он. – Жозефу не терпится посмотреть, как будут давить гроздья.

Она покачала головой:

– Что это было? Что мы видели?

– Великое посвящение, – сказал он. – Я знаю, что время сбора винограда особо ему благоприятствует. Земля отдает свои плоды, и духи радуются этому. У них своя жатва. Мой отец решил посвятить Жозефа. Я догадывался, но не был уверен. Больше всего меня пугало, что потрясение окажется слишком сильным для него.

– Что такое великое посвящение?

– Вступление во всемирное сообщество духов. Если посвященного принимают, ибо он, может быть, и отвергнут, ему дается знание всех движений мира. Он огражден от обычных ошибок, ибо видит и слышит то, что другие не видят и не слышат. Он находится под защитой могучих сил. Жозеф отныне светоносное существо. Никакая болезнь не грозит ему.

Жанна задумчиво потягивала молоко, стараясь усвоить эти незнакомые слова и понятия. Она все еще не оправилась от волнения, вызванного появлением Жака и Об. Впрочем, ей совершенно не хотелось прогонять это видение. Она пережила самый напряженный миг своего существования.

– Вновь увидеть Жака… – прошептала она, – перед этим устоять невозможно. И Об… Что они там делали?

– Присутствие Об понятно, – ответил Франц Эккарт, не сознавая, как странно звучат его слова. – Ведь это ее сына принимали в великое сообщество. А вот Жака, должно быть, привлекла ты.

Последовало долгое молчание. Франц Эккарт говорил об этом так естественно, словно речь шла о вещах обычных – таких, как молоко и хлеб.

– Ты был посвящен? – спросила Жанна.

– Нет, я же вырос вдали от Жоашена. Посвящение происходит в подростковом возрасте, и почти всегда это делают отец или мать, сами прошедшие его. Потом слишком поздно, дух уже приобщен к материальному миру. Я знал это и пытался исправить учением.