Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Я подумаю, – произнесла она вслух.

Итак, старая болтунья все пронюхала. Должно быть, работала на полицейских осведомителей. И на других людей тоже.

– Спросите у булочника, где дом Красотки Мари. Меня тут все знают. Я готова взяться за дело прямо сейчас.

– Спасибо, Мари, – сказала Жанна.

Она проводила ее до садовой калитки. Та в последний раз огляделась и наконец, ушла.

– Не нравится мне эта женщина, хозяйка, – сказала Фредерика. – Она колдунья. И сплетница.

Жанна кивнула.

Она рассказала Францу Эккарту об этом разговоре, и за ужином они вдвоем насели на Жоашена, умоляя его соблюдать осторожность. Больше чем когда-либо нужно было затаиться: не совершать никаких поступков, которые могли привлечь к нему внимание и возродить слухи о его колдовской силе.

После отъезда, а затем и смерти короля Рене Анжер лишился источника самых интригующих и лакомых сплетен. Жанна некогда была принята при дворе этого короля и пользовалась всеобщим уважением, поэтому ее возвращение в город не могло не вызвать интереса.

Естественно, первыми продемонстрировали это священнослужители. Дом л'Эстуалей поочередно посетили отец Лебайи, состоявший при соборе Сен-Морис, и аббат Кусе, настоятель обители Сент-Обен. Оба рассчитывали на пожертвования баронессы де л'Эстуаль, которая, разумеется, не преминет поддержать их добрые дела. Эти люди были хорошо осведомлены: они знали, что Жозеф де л'Эстуаль – банкир, а Франсуа – владелец печатни «Труа-Кле» в Страсбурге. Баронесса обладала значительным состоянием, но не стремилась проникнуть в среду знати, стало быть, долгов не нажила. Сверх того, они в мельчайших подробностях выяснили все родственные связи нынешних обитателей дома. Но только аббат Кусе упомянул Жоашена в разговоре с Жанной.

– Бедный человек, которого я приняла из сострадания и для помощи по дому. Он уже и крышу починил.

Последнее было истинной правдой. Поверил аббат или нет, но удалился он с кошелем, вполне оправдавшим его ожидания.

Однако дом продолжал интересовать многих. Некоторые из них – всегда одни и те же – бродили по улице и пытались заглянуть через изгородь в сад, где чаще всего проводили время Жанна, Франц Эккарт и Жозеф.

Это начинало утомлять, и Жанна обнаружила, что Анжер вовсе не та мирная гавань, которую она надеялась обрести, покидая Страсбург. Причину такого назойливого внимания она угадывала даже слишком хорошо: Жоашен. Сбывались и ее опасения: история с венграми, похоже, не завершилась – презрение Франца Эккарта к предложенной ему короне не убедило венгров и еще кое-кого отказаться от своих планов.

– Замыслы Максимилиана Габсбургского в связи с Венгрией тревожат французского короля, – объяснил Франц Эккарт за ужином. – Людовик Двенадцатый хотел бы посадить на венгерский трон человека, который стал бы его союзником, поскольку именно ему был бы обязан престолом.

– Значит, речь идет о тебе, – сказала Жанна.

Он кивнул. Жоашен следил за ними проницательным взором.

– А ты по-прежнему не хочешь стать королем.

– Конечно, нет. Я хотел бы умереть своей смертью.

– Чума на всех королей! – вскричала Жанна. – Неужели нас до конца дней будут преследовать эти венгерские интриги!

Жозеф, который ничего не понимал, испугался гневной вспышки Жанны – она улыбнулась ему, чтобы успокоить. Можно было не сомневаться, что осведомители скоро пронюхают, что он сын Франца Эккарта и, следовательно, возможный наследник трона. Жоашен, казалось, угадал ее мысли: он смотрел то на ребенка, то на Жанну.

Все начиналось заново, как в те дни, когда Дени замышлял похитить и убить Франсуа.

– Если хорошенько подумать, – сказал Франц Эккарт, – единственным более или менее прочным звеном в этом деле является свидетельство мегеры, которая на днях заходила к тебе. Ведь именно она уверяет, будто видела Жоашена на опушке леса.

Глаза Жоашена вспыхнули. Никто не стал продолжать эту тему при Жозефе.

Свидетельство Красотки Мари и в самом деле было единственным прочным основанием для интриги венгров.

– Все-таки это безумие, – заметила Жанна. – Вопрос о престолонаследии решается исходя из свидетельства ведьмы!

Франц Эккарт пожал плечами.

– Если она исчезнет, это нам ничего не даст, – продолжала размышлять Жанна. – Надо бы сделать так, чтобы слова ее были поставлены под сомнение. Чтобы ее признали безумной.

Жоашен, казалось, полностью углубился в свои мысли.

Через три дня в дом л'Эстуалей явился дворянин, занимавший высокий пост при губернаторе. Это был человек лет пятидесяти, с любезными и изящными манерами. Звали его Марсьяль Сек де Бодри. Жанна приняла его с не менее изысканной вежливостью.

Она быстро убедилась, что визит шевалье де Бодри продиктован не только законами учтивости: он явился с просьбой повлиять на Франца Эккарта де Бовуа, дабы тот переменил свое отношение к венгерской короне.

Она поняла, что Людовик XII все еще не отказался от мысли посадить на венгерский трон своего человека. Значит, дело и впрямь не закончилось с отъездом из Страсбурга графов Эстерхази и Зилаи. Кто-то из французских придворных упорно поддерживал их план и отправил к ней де Бодри.

– Двое венгров, приехавших в Страсбург, уже рассказывали мне эту басню, – пренебрежительно произнесла Жанна. – Я полагала, что свидетельства моего сына Франсуа де Бовуа достаточно, чтобы полностью опровергнуть ее.

Сек де Бодри, покачал головой:

– Никоим образом, мадам. Слова оскорбленного мужа в защиту своего достоинства не могут поколебать официальных свидетельских показаний, сделанных вполне определенным лицом.

Официальных свидетельских показаний! Стало быть, Красотка Мари была призвана во дворец правосудия Анжера!

– Свидетельских показаний? – высокомерно сказала она. – Значит, эта выдумка так важна?

– Его величество король Людовик проявляет большой интерес к этому делу. Венгерский трон для него не безделица. Кстати, показания будут в ближайшие дни даны повторно в присутствии Жоашена Хуньяди, которому вы предоставили кров в вашем доме.

Она заставила себя рассмеяться. Сек де Бодри, был явно удивлен.

– Речь идет об этой сумасшедшей посудомойке, не так ли? – воскликнула Жанна. – На днях она заходила ко мне. Совершенно очевидно, что она на старости лет повредилась в уме! Не говорите мне, что король и его советники в государственных расчетах исходят из россказней и видений помешанной старухи!

– Когда я видел ее в последний раз, она показалась мне вполне разумной, – с досадой возразил, Сек до Бодри. – Кроме того, дворяне из свиты покойного венгерского короля Матьяша провели собственное расследование… Доказано, что Жоашен действительно незаконнорожденный сын Яноша Хуньяди.

Жанна пожала плечами:

– Мессир, я сожалею, но мне не удастся убедить моего внука Франца Эккарта в том, что он король Венгрии! – И она вновь рассмеялась. – Невероятная история!

Она встала, показывая, что визит завершен.

– Ну, мы еще посмотрим, – ответил, Сек де Бодри, откланиваясь.

На следующий день Жанна, Фредерика и недавно нанятая молодая служанка отправились на рынок.

Жанна рассматривала рыбу, когда вдруг поднялась страшная суматоха. Раздались крики. Все смотрели на один из домов, из окон которого вырывалось пламя.

– Пожарные! Вызывайте пожарных! – крикнул какой-то мужчина.

– Ведра! Вставайте в цепь с ведрами! – вопил другой. – Пока пожарники не приедут!

Те, кто жил у реки, бросились в свои дома, и каждый вернулся с ведром воды.

Одновременно из горящего дома выскочила женщина. Совершенно голая. Она выкрикивала что-то бессвязное. Вороны вспорхнули с соседних крыш и с карканьем закружились над ее головой.

– Мадам!.. – воскликнула Фредерика. – Вы только посмотрите! Это же та старуха, что на днях заходила к нам!

Действительно, это была Красотка Мари, голая как червяк, с жалкими грудями, свисавшими до живота. И этот мешок костей пустился в пляс! Она вертелась на одной ноге, а другую вскидывала вверх самым непристойным образом. И хохотала! А потом стала петь, хотя никто не мог разобрать слов, вылетавших из беззубого рта.

37
{"b":"134638","o":1}