Я тоже полагаю, что риск слишком велик, — вмешался Сохаку. — Не разумнее ли будет князю поехать со мной или Кудо? У нас будет достаточно сил, чтоб защитить князя от всего, кроме большой армии, — а большая армия не может передвигаться столь же быстро, как кавалерийский отряд.

Тут к Сохаку пришла новая идея, обещающая значительно облегчить исполнение их планов, и Сохаку поспешил ее высказать.

Князь может ехать с нами инкогнито. А вы тем временем отправитесь в горы, как и собирались, — но с поддельным князем Гэндзи, дабы отвлечь внимание врагов. Тем самым мы вдвойне обеспечим безопасность князя.

Если удастся заполучить Гэндзи в свои руки и убрать Сигеру с дороги, победа обеспечена.

Чрезвычайно интересное предложение, — сказал Сигеру, — и обладающее множеством достоинств. Как вы думаете, мой господин? — обратился он к Гэндзи — не для того, чтоб узнать мнение князя, а чтобы скрыть обуревающие его чувства. Он едва удержался, чтоб не зарубить Сохаку и Кудо на месте. Заносчивые вероломные глупцы! Но если он убъет их сейчас, все усилия его племянника доказать, что он, Сигеру, не безумец, пойдут прахом. И клан расколется. Спокойствие. Он должен отыскать уголок спокойствия в своей душе. Если оно еще существует.

Великолепная мысль, преподобный настоятель, — сказал Гэндзи. — Двойная хитрость, которую вы предлагаете, просто великолепна.

Гэндзи и Сигеру еще до совещания решили, как будут действовать. И теперь, притворяясь, будто всерьез обдумывает предложение Сохаку, Сигеру лишь демонстрировал ему свое уважение. Раз дядя способен быть вежливым по расчету, то, возможно, безумие и вправду оставило его. Чем не повод для радости? Гэндзи одарил Хэйко улыбкой.

Чем больше я об этом думаю, тем забавнее мне кажется идея все-таки покинуть Эдо. Что скажешь, Хэйко?

Может, она и забавна. — Хэйко искренне надеялась, что Сигеру не собирается и вправду отдать Гэндзи в руки Сохаку. Сегодня утром, в час зайца, еще до рассвета, служанка Хэйто, Сатико, заметила, как из дворца тайком выскользнул гонец. И вышел он из покоев Сохаку. Сатико следила за ним достаточно долго, чтоб понять, куда он направляется. А направлялся он в замок Эдо. — Но что она влечет с собою одиночество — это бесспорно.

Одиночество? Неужто нам не хватит общества друг друга?

Хватило бы, будь мы вместе, — отозвалась Хэйко. — Но ведь мне необходимо будет сопровождать поддельного князя Гэндзи. Иначе обман раскроется сразу же.

Гэндзи рассмеялся.

Чепуха! Мы оба замаскируемся, а с поддельным Гэндзи поедет поддельная Хэйко. Как это будет забавно! — Он искренне наслаждался, играя с этим нелепым предложением. Все равно через некоторое время Сэйки или Сигеру не выдержат и отвергнут его, так что можно не бояться, что этот план будет претворен в жизнь. — Ты замечательно изображала крестьянку. А уж служанку изобразишь и подавно.

Благодарю вас, господин. — При напоминании о том случае в душе Хэйко вспыхнуло прежнее раздражение. — Прошу меня извинить. Я начну подготовку с того, что обрежу волосы.

Она поклонилась и попятилась к выходу. Хэйко надеялась, что Гэндзи все-таки опомнится раньше, чем она успеет срезать первую прядь.

Госпожа Хэйко, прошу вас, останьтесь с нами, — вмешался Сэйки. Благодаря словам Хэйко он увидел бесспорный недочет плана, предложенного Сохаку. — Это непростительный грех — ради столь нелепого плана портить вашу красоту.

В наше трудное время, — сказал Сохаку, — чтоб добиться успеха, мы должны отринуть страх и не бояться нарушать границы обыденного. Не следует честить «нелепой» всякий план, не позаимствованный непосредственно из «Искусства войны».

Успех готов был вот-вот упасть ему в руки. Нужно лишь убрать с дороги этого упрямого старого дурня.

Должен признаться, я не вижу изьянов в плане преподобного настоятеля, — сказал Гэндзи. — А вы?

Ни малейших, — ответил Сэйки. — Если, конечно, лже-Гэндзи действительно будет сопровождать сама госпожа Хэйко.

Нет, это недопустимо, — сказал Гэндзи. — Здесь весь интерес в том, чтоб мы выдавали себя за других людей. Ведь в обыденной жизни для нас это немыслимо. — Несмотря на очевидную иронию его слов, никто из присутствующих никак не выказал, что понял ее. Да, у самураев воистину железная выдержка. — Мы можем подыскать замену и для Хэйко.

Мой господин, — сказал Сэйки, — возможно, вы сумеете выдать себя за самурая низкого ранга. Возможно, и госпожа Хэйко сможет при помощи своего искусства скрыть свою внешность и сыграть роль домашней служанки. Возможно, кто-нибудь из наших людей сумеет притвориться вами. Но кому под силу изобразить госпожу Хэйко?

Все мужчины посмотрели в сторону гейши.

Хэйко скромно поклонилась.

Я уверена, что найти замену не составит труда.

Сохаку взглянул на нее. Удлинненые глаза, мечтательные и в то же время живые. Безукоризненная линия носа и подбородка. Соблазнительные очертания маленьких губ. Нежные, изящные руки. Тело, обрисованное струящимися складками кимоно. Сердце его упало. Да, правда. Подделать Хэйко невозможно.

Сэйки прав, — признал Сохаку. — Хватит одного взгляда — даже издалека, — чтоб обнаружить правду. Если госпожа Хэйко не будет сопровождать лже-Гэндзи, план не сработает.

Госпожа Хэйко не будет сопровождать никого, кроме меня самого, — решительно заявил Гэндзи. — Я не собираюсь провести три недели в глуши без нее. Что мне там делать? Охотиться, что ли?

Нет, мой господин, — сказал Сэйки. Он был счастлив: ему удалось предотвратить беду. — Всем нам известно, что охота не входит в число ваших любимых занятий.

Итак, все решено? — спросил Сигеру.

Присутствующие поклонились в знак согласия.

Гнев Сигеру утих. «Воробьные когти» останутся в ножнах до более подобающего случая. Да пошлют ему боги этот случай, и поскорее!

Каваками, Въедливый Глаз сёгуна, пребывал в прекрасном настроении — как и всегда, когда ему удавалось разузнать нечто такое, чего не знал больше никто. А поскольку в силу самой природы его деятельности Каваками всегда знал больше других, можно было сказать, что он постоянно находился в состоянии блаженства. Но сегодня утром он был особенно счастлив. Еще и солнце не встало, а он уже переговорил со вторым за сегодня гонцом. Сохаку, настоятель монастыря Мусиндо и бывший командир кавалерии клана Окумити, просил о срочной встрече. «С наибольшей осторожностью», как сказал посланец. Это могло означать лишь одно. Сохаку готов предать своего князя. Каваками пока не знал, участвуют ли в заговоре Кудо и Сэйки, еще два из трех главных военачальников клана. Но это неважно. Сохаку не стал бы не предпринимать ничего, не приняв их в расчет. Либо Кудо и Сэйки на его стороне, либо Сохаку уже придумал, как их обезвредить.

Мой господин… — в дверях показался помощник Каваками, Мукаи.

Входи.

Гонец по-прежнему не отвечает на вопросы.

Мукаи имел в виду не посланца Сохаку, а первого гонца. Этот гонец находился сейчас в камере пыток, а оттуда ему предстояло вскорости перейти в безымянную могилу. Его перехватили вскорости после обстрела, когда он пытался покинуть Эдо. Каваками знал, что этот человек из числа подчиненных Сэйки.

Возможно, вы спрашиваете недостаточно настойчиво, — сказал Каваками.

Мы сломали ему руки и ноги, мой господин, и отрезали…

Хорошо, — прервал его Каваками, вовсе не желавший выслушивать подробное описание. — Я поговорю с ним еще раз. Быть может, теперь он окажется посговорчивее. Приведи его в пристойный вид.

Уже исполнено, мой господин.

Каваками кивнул. Во многих отношениях Мукаи являлся идеальным помощником. Он был достаточно умен, чтоб предугадывать желание Каваками, но не настолько умен, чтобы плести интриги против своего господина. Он был достаточно высокороден, чтоб соответствовать статусу Каваками, но не настолько высокороден, чтоб стремиться занять его место. Он приходился Каваками родней — жена Мукаи была дочерью тетки мужа сестры Каваками. Кроме того, предки Мукаи на протяжении почти трех сотен лет были наследственными вассалами клана Каваками. К тому же, играли роль и более тонкие факторы личного плана. Мукаи был физически силен, но его никак нельзя было назвать яркой индивидуальностью. Он всегда одевался соответственно случаю, но наряд, который на другом человеке выглядел бы мужественно и в меру традиционно, на Мукаи делался тусклым и невыразительным. Возможно, причиной тому было лицо Мукаи, на редкость невзрачное, его большой круглый нос, крохотные, слишком близко посаженные глазки, большой рот с очень тонкими губами и срезанный подбородок. Именно внешность Мукаи — больше, чем что-либо иное, — и убеждала Каваками в его верности. Человеку наподобие Мукаи просто необходим такой человек как он, Каваками, самурай, наделенный прекрасной внешностью, утонченностью и обаянием — чтоб наслаждаться духовным светом, которого сам он лишен.