Смертных случаев на данный момент произошло семь — все от естественных причин, очевидно: три инфаркта, один инсульт, одно удушье (хот-дог в горле застрял), два под вопросом. Мертвых и умирающих, изымаемых с минимальным шумом, быстренько помещали в биостазис.

Отряд дружинников чартера Гуж нес свою вахту без всяких стычек с силами «Полезных людей». Настоящие профи, вынужден был признать Фред. Благодаря присутствию пятисот Гужей многих своих итерантов он держал про запас в служебных коридорах, пронизывающих все здание центра. Решив, что теперь самое время сделать обход, он поговорил со всеми, кто оставался в резерве — джерри, белиндами, рассами. Запасники дремали, переговаривались, играли в азартные игры. Офибайторы обслуживали их как положено, но выглядели они не очень довольными, особенно рассы. Фреду показалось даже, что братья его избегают. Еще двадцать найков расхаживали взад-вперед, аж в глазах рябило. Удивляться нечему — их готовят к уличным боям, где можно всласть помахать дубинками, а не к мирному патрулированию и уж тем более не к отсиживанию в коридорах.

— Жиль, — сказал Фред, вернувшись в свой штаб, — пошли запасным пиццу с содовой и начинай понемногу выводить их в патрули. А найки, которые в резерве, пусть чередуются с теми, что сидят здесь.

Есть, ответил Жиль.

Продолжая обход на территории съезда, Фред почувствовал себя странно. Столько дикарей, и у каждого свое неповторимое лицо, своя фигура, свои параметры. И некрасивые есть, даже откровенно уродливые. Не спутаешь с аффами, которые теоретически тоже ведь дикари.

Большинство чартистов его игнорировали, но некоторые здоровались вполне дружелюбно. Рассов все любят.

Гужи, выделяющиеся своей громадностью среди всех остальных, его как-то успокаивали. И парадная форма у них красивая, скафы оливково-зеленые, верх с острым вырезом тоже оливковый или горчичный, в зависимости от статуса. На груди круг с литерой «Г», под ним имя. Над левым плечом парит оливковый шарик с той же горчичной «Г».

Они, однако, глядели на Фреда исподлобья — пока не замечали, в каком он звании.

В одном из залов он обнаружил прямо-таки олимпийский боксерский ринг — там разыгрывался приз «Золотые перчатки».

В другом устроили детский сад, и туда чартисты захаживали особенно часто. Там был пруд с гигантским лебедем и листьями кувшинки, где спали самые маленькие детишки. Малыши сидели в манеже с надувными куклами и зверушками, детишки постарше играли в организованные взрослыми игры. Фред насчитал около четырехсот детей и тысячи две взрослых.

В конференц-зале шло заседание Всемирного Чартерного Конгресса. В это помещение, единственное из всех, пчелы и камеры слежения не допускались. Здесь заседали мыслители и активисты чартизма, представители всех Объединенных Демократий. Вдоль трех стен зала тянулись столы, в середине помещалось двести зрительских мест. Реальных зрителей было мало, в основном заменители.

В докладчице, реальной персоне, Фред сразу узнал Веронику Гуж. Стоя в упрощенной модели Солнечной системы между Землей и Марсом и показывая на увеличенный О-корабль, она весьма темпераментно защищала свою точку зрения.

Перед Фредом возник бюст-заменитель мара Пакфина, неугомонного устроителя съезда.

— Извините, мар расс. Заседание закрытое, только для чартистов.

— Я просто обход делаю. Сейчас ухожу. Заменитель бросил взгляд на его именную табличку.

— А, мар Лонденстейн, это вы. Все как будто идет хорошо, вам не кажется? Столько волнений было с охраной, а она, возможно, и не понадобится.

Фред, скрывая свое раздражение, в самом деле собрался уйти, но тут к ним присоединился еще один заменитель — внушительный бюст Вероники Гуж. Реальная Вероника продолжала читать свой доклад.

— Извините, мар Пакфин, — сказал ее заменитель другому, — но я приглашаю мара Лонденстейна остаться.

— Мне очень хотелось бы дать согласие, — сказал заменитель Пакфина, — но правила никто не отменял. Поправку можно внести только путем голосования всех делегатов.

— Хорошо, поставим этот вопрос на голосование, — стояла на своем модель Вероники.

Фред попросил ее не беспокоиться — он уже уходит, — но она сказала, что результаты уже поступают. Секунду спустя заменитель Пакфина сказал:

— Делегаты будут вам рады, мар Лонденстейн. Присаживайтесь, пожалуйста, — и растаял, не дав Фреду шанса ответить.

— Не принимайте этого на свой счет, — сказала заменительница Вероники. — Мои собратья-чартисты, как вам, конечно, известно, испытывают иррациональную вражду к итерантам. Они полагают, что вы нас вытеснили из всех отраслей экономики, что вы-то и есть главная причина нашего упадка. Поступь истории ничего не значит для них.

— Не беспокойтесь, — повторил Фред. — Мы никогда не воспринимаем таких вещей персонально.

— А надо бы, пожалуй. Как вам, так и нам. Аффы разделили нас на две отдельные расы, внушили нам расовую ненависть, отравили ложью. Не кажется ли вам, что это личное дело каждого? Вот так они нами и управляют. — Приделанные к бюсту руки сопровождали речь заменительницы резкими жестами. — Но я совсем вас заговорила, вы так весь мой доклад пропустите. Найдите себе место, коммандер, я как раз подхожу к самому главному. Позвольте мне вас оставить.

— Погодите. Я согласен почти со всем, что вы сказали о трениях между нашими группами, но с «поступью истории» — нет. Куда идет история, выяснится только со временем.

На массивном лице заменительницы появилась улыбка.

— Обязательно передам это своему оригиналу.

— Передайте еще, что я очень признателен ей за помощь. Я уже говорил, что в долгу перед вами, и опять повторяю.

Заменительница слегка посуровела.

— Не беспокойтесь об этом, коммандер. Уж мы найдем для вас способ расплатиться.

Когда она исчезла, Фред садиться не стал и слушал доклад Вероники стоя. Она выступала оппонентом против О-корабля № 164. Всемирный Союз Чартистов, очевидно, намеревался закупить его целиком в целях колонизации чартистами новой планеты. Упомянутый серийный номер должны были достроить лет через двадцать, что давало Союзу время составить список пассажиров и набрать требуемые четверть миллиона акров. Вероника возражала не против корабля как такового, а против места его назначения.

— Зачем отправляться в неизведанную солнечную систему? Чем плоха наша? Мне непонятно, почему власти чинят нам такие препоны. Почему среди нас нет космических чартеров? Почему эксклюзивное право на эксплуатацию ресурсов ближнего космоса отдано корпорациям? И если мы все-таки решим заселить новый мир, стоит ли отказываться от всех прав на этот? Этот обмен «один на тысячу» просто ловкий финт…

Фред, произнес Жиль. Я слушаю.

Ты поглядел бы на Зал Наций. А что там?

Один вонючка собрал вокруг себя кучу народу. Загораживает движение.

Вонючка?

Ну да, обожженный.

Я знаю, что такое вонючка, Жиль. Фамилия его как? Кодьяк.

Другой вонючка, не тот. Уже легче. Иду, сказал Фред.

Богдан свернул со своего маршрута в буфет. Обед он пропустил, а кормили на съезде бесплатно. Бургеры, жареная картошка, куриные шарики, трубочная пицца, лапша, рис-карри — чего душа пожелает. Богдан взял тройную порцию шоколадного мороженого с орехами и взбитыми сливками и пошел со всем этим в тихий уголок за пресс-занавесом.

Шум снизился до минимального уровня. Богдан, плюхнувшись в кресло, орудовал ложкой и наблюдал за текущей мимо тихой толпой. В рамке рядом с занавесом чередовались разыгрываемые в лотерею призы — шикарные, прямо аффовские — и названия выигравших чартеров. Утилизатор мусора достался не Кодьякам.

Ничего, у них уже есть один в «Микросекунде», второй ни к чему. Тысяча квадратных метров интерьерной лужайки — куда такое пристроить? А вот тысячи литров гурмет-уги «Сара Ли» хватило бы на целых полгода. Нет? Ну и ладно.

За этими выигрышами последовали более мелкие, потом опять выскочил крупный — новенький домпьютер «Дженерал Джениус», индекс 2,5, установка бесплатная. Вот такой приз Кодьяки вполне заслужили. Он послужил бы переломом в долгой полосе неудач.