— За моих нежданных хозяев, — сказал Самсон и выпил. Вкуса он, само собой, не почувствовал, как и никакого другого вкуса за последние сорок лет. У всех детей в руках внезапно появились стаканчики с содой-мороженым. — К вам домой, говорите? Вы разве живете здесь?

— Скажем так, — опять подмигнул Виктор, — пришли посмотреть Олимпиаду в двадцать восьмом, да так тут и остались.

Сэм, сказал Хьюберт, у них есть хитрый субмагнит. Он прячет их от охраны и взламывает коды киосков. Я наблюдаю за ним, набираюсь опыта.

— Дог? — Виктор снова дал Самсону пакет, на этот раз теплый. Внутри лежал хотдог на маковой булочке, с зеленой приправой, луком и ярко-желтой горчицей. Пар пощекотал Самсону ноздри, и ему почудился запах чикагского деликатеса времен его молодости.

— Спасибо, с удовольствием.

Когда Кабинет ушел, Миви собрал свои немногие личные вещи в архивную папку. Та запросила адрес, и Миви признался, что еще не знает его. Делать больше было нечего, и он покинул свой офис, оставив в нем контейнер Стрелы. Благодарить ментара за службу он даже и не подумал. В ближайшем будущем он планировал провести терминальную чистку и оборвать всякую связь с этим глупым, никуда не годным пастовиком.

Прощаться в отделе «Гелиотока» было не с кем. Обычно здесь даже ночью кипела бурная деятельность, но сегодня комнаты опустели, а проверочные пункты в коридорах обслуживали машины. Служащих, вероятно, распустили по домам в связи с трагической кончиной Элинор.

Миви, особо не торопясь, дошел до транспортного отсека. Отсюда он мог быстро доехать бусиной до своей квартиры в квадрате 44, но вместо этого поднялся на поверхность в лифте. У него вошло в привычку каждый вечер после работы возвращаться домой пешком. В кабине-студии, вмещающей триста человек, тоже не было ни души.

На первом этаже он прошел мимо комнаты, где они заседали утром, где следили за крушением корабля Элинор. Теперь он больше не работает в «Гелиотоке», а дочь Элинор пропала — вряд ли он придет сюда еще раз.

Выйдя наружу через хрустальные двери административного корпуса, он втянул в себя сытный, пряный, насыщенный пыльцой воздух. Впереди на десять тысяч акров простиралась территория «Старк Энтерпрайзес» — пологие индианские холмы, сплошь покрытые соей, форельником, рыбными прудами. Над землей виднелось только здание администрации — практически все индустриальные и жилые секции размещались в подземной аркологии.

Именно здесь двенадцать лет назад приземлилось его такси и состоялась их с Элинор первая встреча. Она пригласила Миви, епископа «Родины», в свою «лавочку» на ленч и предупредила, что у нее есть одно предложение, которое, как ей кажется, заинтересует его.

Миви повернулся к зданию спиной и зашагал под гору. Для своей последней прогулки он выбрал извилистую тропинку через соевые поля. Вечерняя дорога домой, около пяти километров, обычно занимала у него час. Это было его любимое время дня и неоценимое достоинство должности, которую он занимал. (Она не могла этого предвидеть, ведь нет?) Воздух здесь, помимо наполненности жизнью, был самым безопасным воздухом на планете. Всю территорию укрывал собственный купол, помещавшийся внутри большого блумингтонского купола. Пузырь в пузыре, полное отсутствие бандитов, как больших, так и маленьких.

Соевые поля были, собственно, не полями, а системами быстрого роста пятиярусной вышины. Почва делилась на километровые квадраты, скошенные на несколько градусов к северу и обеспечивающие верхний южный свет для подземной аркологии. Наклонные земельные плоскости делали горизонт похожим на зубья пилы. Миви шел вдоль одной из них, защищенный от солнца высокой соей. Сегодня он останавливался чаще обычного, чтобы насладиться видом, птичьим пением, треском кузнечиков. Балансировал на одной ноге, чтобы высыпать из другого ботинка драгоценную землю. День еще не кончился, и его комбинезон включил охлаждение. Шляпы у него не было, пот свободно струился по шее. Когда еще ему доведется попасть в частные владения вроде этих?

На вершине одного из квадратов, над неглубокой долиной, стояла бетонная платформа. Сюда Элинор привезла его в тот первый день, когда он был таким ярым противником всего, что она защищала. Она, по его подкрепленному фактами мнению, была в числе тех, кто способствовал медленному корпоративному удушению Геи. Он не ждал ничего хорошего от каких бы то ни было ее предложений, гордился тем, что выступает за правое дело, и чувствовал в себе иммунитет против ее розовощекой харизмы.

Они приехали в маленьком каре и остановились на этом самом месте. Внизу, в долине, располагалась мишень «Гелиотока», похожая на трехкилометровый трамплин. Ее обтягивал пластфоль, совершенно черный — для поглощения электромагнитных частот, объяснила Элинор. Черная овальная мишень казалась Миви дырой в теле планеты, и это лишь подкрепляло его отрицательные эмоции.

— Взгляните туда. — Элинор показала на небо, и он увидел двойной ореол в месте, где воздух как будто кипел. — Там микроволновый луч проходит сквозь оба купола. Мощность этого луча примерно один тераватт, и он снабжает электричеством всю местность от Терре-Хота до Индианаполиса, однако мы не видим его. Поразительно, правда?

— Да, пожалуй.

— Сейчас мы это поправим. — Она достала из дверного кармана две пары очков. — Надевайте, ваше преосвященство.

Он надел и поначалу не заметил никакой разницы. Постепенно пейзаж сделался темным, как на закате, а мишень начала излучать призрачное сияние. Из черной она превратилась в кремовую, а потом ее пронзил луч ни с чем не сравнимого по чистоте и белизне света.

— Ах! — вырвалось у епископа.

— Действительно, ах, — усмехнулась Элинор. Некоторое время они молча наблюдали за этой струей чистейшей энергии.

— Я часто вспоминаю то, что вы как-то сказали о вашей организации, — сказала наконец Элинор.

— Что же я такого сказал?

— Что «Родина Интернэшнл» делает только часть работы.

— Не помню, чтобы когда-нибудь говорил нечто подобное.

— Я процитирую, если позволите. Вы сказали, что «Родина» помогает Гее освободиться от смертельной заразы. Иными словами, от человечества, если я правильно поняла. Потом вы сказали: жаль, что Гея не может заразить другие планеты этой чумой — иначе последняя несколько утратила бы свою силу.

Миви опешил. Он помнил эти слова, но сказаны они были в узком кругу его ближайших сподвижников. Более того, он был полностью уверен в надежности нулевой комнаты, где происходила беседа.

— Я неверно вас процитировала, епископ?

— Нет, верно… но это не предназначалось для публичного слуха.

— Именно поэтому я верю в искренность ваших слов. И думаю, что мое предложение не оставит вас равнодушным. Хотите совершить небольшое путешествие вместе со мной?

— Смотря куда.

— По лестнице Иакова, — засмеялась она. — По бобовому стеблю. Иными словами, по микролучу.

Она протянула руку — в очках это выглядело как пиктограмма, — и они действительно оказались рядом с лучом. Миви слышал его гудение. Он знал, конечно, что все это виртуально, но все равно испытывал страх. Элинор коснулась луча рукой, и они понеслись вверх. Кар с двумя пассажирами на верхушке холма превратился в едва различимое пятнышко, долина — в одну из складок зеленого покрывала. Миви увидел линию Восточного побережья, затем все полушарие и обод планеты.

Остановились они в космосе, на подстанции «Гелиотока», представлявшей собой многокилометровый зеркальный остров. Четырнадцать микролучей, включая и тот, по которому они поднялись, расходились отсюда веером и падали в восточный сектор североамериканского континента. Выглядели они как приделанные к глобусу струны.

— Эта станция находится на высоте сорока тысяч километров, — сказала Элинор, — на геосинхронной орбите над экватором. Отсюда идет линия визирования к нашим солнечным жаткам, которые вращаются вокруг Солнца девяносто девять процентов времени. — Солнце находилось слева, слишком яркое, чтобы смотреть на него. — Каждый из этих лучей, преобразованный наземными станциями, дает от 985 до 1004 гигаватт электроэнергии двадцать три часа пятьдесят восемь минут в сутки.