Василий сел рядом с Алексеем. Яков подал ему мобильный телефон. Он набрал номер и отчитался:

— Машина выехала по расписанию, без побочных явлений. Выезжаем на точку.

Закончив фразу, он выбросил трубку в окно.

— Вася, у меня, между прочим, руки онемели. А они, как я думаю, вам еще понадобятся.

Василий рассмеялся, достал ключи и снял наручники.

— Конечно, Леша. На компьютере могут быть только твои отпечатки пальцев.

Василий достал из-под сиденья пистолет с наплечной кобурой, надел ее и прикрыл пиджаком.

— Зачем вам оружие? — Алексей поморщился. — Это же риск. По всей Москве шмонают чуть ли не каждую машину. Хотите завалиться?

— Важно дело не завалить, старлей, а мы уж как-нибудь отобьемся, если повезет. А на нет и суда нет.

— Играете в камикадзе? То же мне Александры Матросовы и Иваны Сусанины. Жизнь за царя!

— Заткнись, парень. Тебе не понять.

У Белоусова возникло подозрение, что его соучастники закодированы. Они находятся под глубоким гипнозом. Видел он однажды одного религиозного фанатика, который сам себя поджег. Эти люди не подчиняются логическому мышлению, они преданы одной идее, которую им внушили и заложили в мозг, как программу в компьютер. И он стал орудием в руках обезумевших роботов.

— Поехали, Яша. Не торопись. У нас вагон времени.

Машина выехала из гаража.

На площади перед зданием все выглядело пристойно. Обычный день, обычный ритм.

К машине генерала Черногорова подошел молодой человек и склонился над окошком.

— Есть наблюдатель, товарищ генерал. Где-то совсем рядом. Диспетчер сотовой связи поймал разговор. Текст такой: «На площади тихо. Посторонних не замечено, продолжаю наблюдение». Абонента вычислить не успели. Связь длилась девять секунд. Кому он звонил и куда, мы не знаем.

— В том-то все и дело. Мы не можем начинать эвакуацию, пока в засаде сидит наблюдатель. Определите все здания, окна, чердаки и подъезды, откуда просматривается площадь. Людей разбить на компактные группы по три человека и тихо проверить каждый угол. Работать на поражение. Действуйте.

Часы на башне «Дальнефти» отстучали одиннадцать раз.

— Красивые часы, — сказал Сергей, глядя на шикарное здание из стекла и бетона. — Вот только плохо гармонирует с современной архитектурой.

— Что хотят, то и вешают на свою коробку, — согласился Журавлев.

Они сидели в небольшом скверике, выходящем на площадь, и ждали у моря погоды.

— Светке давно не звонил? — спросил Вадим.

— Звонил. Толку что? Сбежала. Отец и мать в панике. Вышла погулять с моим приятелем и исчезла. На следующее утро всех байкеров под автоматы бандитов подставили. Среди них и я мог быть. Опять пули мимо меня просвистели. Не любит меня смерть. Думает, что я ей поперек горла встану. А через три дня Светка позвонила матери из Москвы. Жива, здорова, не ищите. Адреса, конечно, не оставила. Знала, что отец за ней тут же приедет и за шкирку домой оттащит. Вот где она теперь? Поди найди ее в Москве! А может, она в соседнем переулке живет?!

— Найдется. Особо не переживай.

— Да я ее на краю света найду. Дело не в этом. Телефон ей надо было оставить. А теперь у меня и свой мобильник с наушниками есть.

— Хорошая мысля приходит опосля.

К ним подошел Марецкий.

— Ну что, мужики? Локатор ваш молчит?

— Молчит, Степа. Может, ошиблись?

— Теоретически все правильно. Даже наблюдателя вычислили. Ищи иголку в стоге сена. Бомбу проще найти. А стоит начать эвакуацию, как этот соглядатай подаст сигнал, и уж тогда точно машину запустят. У него мобильник. Определить не успели. Сигнал исходил из этого района.

Журавлев поморщился и посмотрел вверх.

— Ты что, Дик?

— Кто-то мне «зайчика» пустил в глаза.

Он начал вглядываться в здание, стоящее напротив нефтяной фирмы. В одном из окон девятого этажа еще раз сверкнул яркий отблеск.

— Вот что, Степа. У него либо бинокль, либо оптический прицел. Солнце бьет по окнам.

— Это же жилой дом.

— Значит, он захватил квартиру. Тот же способ, что с пенсионерами, чьими телефонами пользовались, когда передавали информацию на Петровку. Квартиру мы определим в два счета.

— Не спеши, Дик. Двери открытыми он не оставит. Наверняка забаррикадировался. А значит, успеет дать сигнал тревоги.

— Первое и последнее. — Журавлев встал. — Выход только один. Установи, какой оператор сотовой связи давал данные о звонке. Придется их уговорить отключить всю сеть на один час. Ни один телефон в сети не должен работать. Надо перерезать городскую телефонную линию от дома, чтобы он не смог воспользоваться обычным телефоном. И не мешало бы обесточить дом. Тогда мы сможем не торопясь войти в квартиру. На все дела десять минут. Давай команду генералам, они умеют влиять на частные компании, а мы с тобой возьмем наблюдателя тихо.

— Тихо не получится.

— Я отмычку в кармане нащупал. Войдем без шума, как только связь будет оборвана. Устроим показ синхронного плавания.

— С тобой не поспоришь. Но ты меня уже достал со своими отмычками, Дик.

— Да, конечно. Вы же привыкли работать ломом и коверкать все, что сделано чужими руками. Частную собственность надо уважать.

Сергей остался в скверике один с прибором в руках. Сработает или нет?

«Нива» медленно выехала за пределы города и двинулась вдоль Минского шоссе. Машины преследования растянулись на три километра. Посты ГАИ были предупреждены.

Задорина обернулась назад и обратилась к диспетчеру, все еще не понимающему, что происходит и куда его везут:

— Петр Матвеич, так?

— Совершенно верно.

— Вам придется нас консультировать.

— Догадался, что вы позвали меня не для задержания преступников.

— С этой задачей мы сами справимся, если нам повезет. У нас есть предположение, что у преступника нет никакой возможности уйти от оперативников наземным путем. Любой район попадет под контроль, если преступнику удастся скрыться в лесу или в подземелье. Мы выехали на Минское шоссе. Оно, как мне известно, не ведет ни к одному из московских аэропортов. Где же он может найти крылья, используя данное направление?

— Я вас понял. Сейчас говорить рано. Он может свернуть у Мичуринца на юг, и шоссе приведет его во Внуково.

— А если проедет мимо?

— Тогда остаются только военные аэродромы. Один есть неподалеку от Кубинки, второй — к югу в районе Наро-Фоминска.

— Хорошо. Я вас поняла.

Ксения взяла телефонную трубку и связалась с Черногоровым:

— Николай Викторович, что доложили о самолете Тихвинского?

— Стоит в ангаре Шереметьево. К вылету не готовят, визы олигарх не оформлял. Как у вас дела?

— Складывается впечатление, что Поплавский тянет время. Выехали на Минское шоссе. Идем со скоростью пятьдесят километров в час. Никаких изменений. Прошу вас связаться со штабом Московского округа ПВО и с командованием авиационных подразделений. Срочно требуется выяснить, какой график полетов намечен на сегодняшний день на военных авиабазах подмосковной Кубинки и Наро-Фоминска. И кто способен из руководства изменить графики, а кто влиять и отдавать распоряжения о полетах вне расписания.

— Хорошую ты мне работенку придумала. Ладно, Ксюша, все сделаю. Вы только этого гада не упустите.

— Стараемся.

В эту секунду в салоне «нивы» раздалась новая мелодия. Звонил другой телефон.

Герман нажал кнопку и прижал трубку к уху.

— Свернешь на Жаворонки. До переезда через «железку» четыре километра. Должен пересечь ее в двенадцать десять, до закрытия шлагбаума.

Связь оборвалась. Герман глянул на часы. Он понял задуманный братом маневр.

На поясе Марецкого висел пейджер. Зажегся красный огонек. Звуковой сигнал был выключен заранее. Они стояли на лестничной клетке жилого дома у квартиры на девятом этаже.

— Все вырублено, — шепнул майор.

Журавлев приступил к работе. Он очень ловко орудовал отмычкой, но замок издавал лишь слабые щелчки. Дверь качнулась. Журавлев дернул на себя створку, и Марецкий с пистолетом на изготовку ворвался в квартиру.