— Уходите! Спасайтесь!

В тот же миг тролль сбил Медведя с ног, обхватил человека и сдавил его так, что Урус почувствовал себя совершенно беспомощным в его железных объятиях. Урус, возможно, одолел бы великана, если бы у него было достаточно времени, чтобы принять облик медведя. Но времени не было, и мужчина продолжал беспомощно барахтаться в объятиях чудища, безуспешно пытаясь дотянуться до упавшего наземь цепа.

— Урус! — испуганно воскликнула Риата, кидаясь вперед, чтобы помочь возлюбленному. Но в этот момент рюкки с новыми силами кинулись к варорцам, и эльфийка задержалась, чтобы выручить малышей.

Гвилли выпустил снаряд из пращи, но кусочек стали рикошетом отскочил от каменной шкуры чудовища. И в то же мгновение на баккана обрушился рюкк, размахивая в воздухе огромной дубиной. Гвилли вонзил стальной нож по самую рукоятку в горло врагу, который, падая, в смертельной агонии все же успел обрушить на баккана всю силу своего оружия, сбив его с ног.

В этот момент огрутх так сжал Уруса, что человек враз обмяк, кровь хлынула у него изо рта, и он без чувств упал на пол. Огрутх не успокоился на достигнутом: он со всей силы бросил тело о стену, а затем принялся пинать его ногами, желая добить сильного врага.

Фэрил, с ножом в руках стоя над упавшим бакканом, бросила твилльский боевой клич:

— Блют вар блют!

Араван вырвал Кристаллопюр из трупа очередной жертвы и кинулся на подмогу Риате, но эльфийка уже сама успела вонзить свой верный меч в самое горло рюкка, повергнув его на каменный пол.

Оставшиеся в живых рюпты в испуге отпрянули назад.

В этот победный момент взгляд Риаты упал на бездыханное тело Уруса, которое с остервенением продолжал истязать огрутх.

— Урус! — раздался душераздирающий крик, и дара кинулась вперед, но железные руки Аравана обхватили эльфийку, не пуская ее к возлюбленному.

— Мы ничем уже не можем ему помочь, дара! Слишком поздно, — увещевал эльф.

Но Риата будто не слышала его: она билась в руках Аравана и пыталась вырваться, исступленно повторяя имя любимого, клянясь отомстить за его смерть.

— Дара, мы должны внять последней просьбе Уруса и попытаться спастись, — убеждал ее эльф. — Вспомни о ваэрлингах: сейчас мы должны думать о живых, а не скорбеть по мертвым.

Риата перевела затуманенный слезами взор на Фэрил, склонившуюся над начавшим приходить в себя Гвилли, но тут же снова оглянулась на Уруса.

В этот момент позади раздался скрежет металла, и проход, через который они вошли, с грохотом закрыла решетка.

Звук рога не смолкал.

— Главный вход! Бежим туда! — прокричала Риата.

Тролль бросил бездыханного Уруса и кинулся за ними, к вящему ликованию рюкков и хлоков, наблюдавших за великаном.

Друзья бежали что есть сил, и им удалось оторваться от преследовавшей их нечисти, но, преодолев темный вестибюль длиной футов в пятьдесят и шириной около двадцати пяти, они обнаружили лишь еще одну решетку, закрывавшую собой массивную входную дверь.

— О нет! — в отчаянии возопил Гвилли и кинулся на поиски рычага, с помощью которого можно было бы открыть дверь, а эльфы встали плечом к плечу, готовясь встретить натиск тролля, за которым в вестибюль ворвались расхрабрившиеся рюкки и хлоки.

Гвилли отчаянно рыскал вокруг, его взгляд лихорадочно обшаривал каждый закуток в поисках чего-либо похожего на рычаг — но все его старания были безуспешны. Подняв кверху лицо, баккан так и обомлел: потолок был испещрен бойницами, сквозь которые на головы несчастных с минуты на минуту мог обрушиться град неведомых снарядов.

В этот момент огрутх, тяжело ступая гигантскими ногами, добрался наконец до своих жертв, сопровождаемый свитой воинственных рюптов.

Гвилли отказался от надежды открыть двери и в приступе отчаяния принялся ощупывать руками ставни, закрывающие бойницу на внешней стене здания.

Огрутх тем временем бросился на Аравана, но эльф вовремя увернулся, а Риата, размахнувшись, ударила что было сил по непробиваемой спине тролля, однако даже сильвероновый меч не смог пробить шкуру чудовища. Удар лишь раззадорил великана, и он с яростью отшвырнул от себя эльфийку. Дара со всего маху ударилась о стену, а меч отлетел в сторону. К поверженной даре немедленно кинулся хлок, но Фэрил вовремя это заметила и успела метнуть стальной кинжал, убив врага наповал. Однако на смену ему уже спешили другие.

Араван чуть отступил от напирающего на него тролля, выхватил Кристаллопюр и вонзил сверкающее острие копья в грудь врагу. Чудовище застонало и забилось, но сделать ничего не могло. Эльф изо всех сил налег на копье, продвигая его дальше, пока смертельное оружие не пронзило наконец сердце врага. Араван выдернул Кристаллопюр. Гигант, шатаясь, сделал еще несколько шагов и как подкошенный рухнул на каменный пол. Черная кровь хлынула из его раны, и везде, куда бы ни попала ядовитая жидкость, камень шипел и плавился.

В арочном проеме позади друзей выросла фигура человека.

Человека с желтыми глазами.

Стоука.

Рядом с ним стояли валги и скалили на четверых друзей свои клыки.

— Балак! — вскричал барон, и с лязгом и скрежетом опустилась железная решетка, отрезая им путь назад в молитвенный зал. — Глукту глуги! — скомандовал Стоук, и рюпты в вестибюле двинулись на друзей.

Но в этот страшный момент Гвилли наконец нащупал спасительную задвижку и распахнул ставни. Дневной свет хлынул сквозь узкий проем в стене, и рюпты, отпрянув в испуге, начали на глазах превращаться в пепел. Кожа обвалилась, конечности отпали, и на полу остались голые кости, которые вскоре также рассыпались в прах. Сверху донеслись пронзительные крики, полные животного отчаяния, и на головы попавших в ловушку друзей посыпался пепел.

Стоук, наблюдавший за происходящим из-за решетки, забился в конвульсиях и как ошпаренный отскочил в сторону, под спасительный для него покров темноты. Ему вдогонку, просвистев в воздухе, полетел серебряный кинжал, но, полоснув чудовище по уху, со стуком упал на пол. Брызнула кровь, но Стоук уже был вне досягаемости.

Наступила мертвенная и пугающая тишина.

Фэрил поспешила к баккану, желая удостовериться в том, что он цел и невредим. Взгляд дамны упал на лежавшую без чувств Риату, и она склонилась над ней, взяв за руку.

— Риату просто оглушил удар тролля, она скоро очнется, — успокоил эльф Фэрил, будучи не в силах отвести глаза от костей тролля — единственного, что уцелело от врага.

Гвилли провел рукой по волосам своей дамми. Она грустно взглянула на него:

— Я промахнулась. Стоук снова исчез.

— Как?! Стоук был здесь? Я и не заметил, — изумился Гвилли. — Этот проклятый ставень никак не хотел открываться.

— Но тебе это удалось! — воскликнул Араван. — И ты всех нас спас.

По щекам Риаты бежали слезы. Эльфийка, едва придя в себя, шептала:

— Чиран. Аво, чиран…

Фэрил и Гвилли без слез не могли смотреть на подругу, но Араван, стараясь не поддаваться всеобщей скорби, подошел к решетке и произнес:

— Нам нужно отсюда выбраться.

Гвилли, утерев глаза рукавом, подошел к эльфу и устремил свой взгляд через решетку в молитвенный зал, где лежал один из серебряных стилетов Фэрил, сверкая в отблеске огня факелов. У дальней стены баккан увидел распростертое тело Уруса. Гвилли немедленно отвел взгляд, ибо он знал: сейчас не время скорбеть.

В очередной раз утеревшись рукавом, Гвилли промолвил:

— Давайте попробуем проделать отверстие в решетке. Только лом нужно найти…

Баккан не хотел, чтобы голос выдал охватившие его при виде мертвого друга чувства, но язык предательски заплетался, а голос дрожал.

— Может, кость тролля сойдет, — предложил он, пытаясь поднять тяжеленную, будто свинцом налитую, кость, но это оказалось ему не под силу.

— Кости троллей и чешуя драконов — это единственное, что не превращается в пепел в лучах всесильного солнца, — сказал Араван, с трудом поднимая то, что раньше было частью ноги великана, и подтаскивая к решетке.