Для усмирения противника Буба тут же предпринял решительный демарш. Он набрал номер телефона Рабика и, когда аппарат откликнулся осторожным «вас слушают», рявкнул в микрофон:
— Господин Справедливый? Лучший друг покойного Зюки Пискуна?
— Кто это говорит? — испуганно вякнул Рабик.
— Главный Сторожила Свистуна, — громыхнул Буба. — Доводится до вашего сведения, господин Справедливый, что за гнусную дезинформацию вы будете удавлены публично без предварительного приема курнакина!
В аппарате часто запикало.
— Больше не будет писать пакостей, — сказал Буба, смеясь. — Пусть теперь только попробует!
А смеяться-то было рано! Друзья и предполагать не могли, какой разрушительной силы заряд таился в крохотной заметке. Через несколько дней в другой газете появилось сообщение еще об одном удавленнике, Буне Пупке, который якобы тоже решил с помощью курнакина получить пикантное удовольствие и тоже был возвращен к жизни роботами-реаниматорами. Снова оба поехали в редакцию и, возмущенные, набросились на редактора, грозя ему неслыханным скандалом за распространение ложных сведений. Не тут-то было! Редактор, аккуратный, уравновешенный господин, огорошил их, сказав, что редакция тщательнейшим образом проверяет все материалы, готовящиеся к публикации. Материал о Буне, разумеется, тоже проверен, и если уважаемый изобретатель Курнаки желает в этом убедиться, то может съездить по такому-то адресу и лично поговорить с удавленником.
…Разговор с Буней Пупком вызвал у Лаки ощущение надвигающейся беды. Розовощекий, голубоглазый юнец лет пятидесяти лежал у себя дома на кровати в окружении кучки приятелей и приятельниц и делился с ними впечатлениями от проведенного опыта. Увидев знаменитого изобретателя, компания радостно загомонила.
К Лаки полезли за автографом, но он оттолкнул руку с электронными автографокопилками и спросил экспериментатора:
— Зачем ты это сделал?
Буня заулыбался во весь рот, решив, что высокий гость доволен его поступком.
— Это… чтобы приятно было… Эх, как приятно! Так приятно!
Он даже глаза зажмурил от удовольствия, вспоминая, как приятно ему было удавиться.
— Ты дурак! — сказал ему Лаки сердито. — Разве ты не знаешь, что курнакин изобретен совсем для других целей? Вот если бы тебе нужно было удалить зуб или сменить желудок..
Буня растерянно захлопал глазами, забормотал, оправдываясь:
— Это… я не знал… в газете писали про Зюку Пискуна… Дай, думаю, тоже попробую.
— Настоящий дурак! — подтвердил Буба. — Ты что, газетчиков не знаешь? Не было никакого Пискуна, это все вранье. Ты первый человек, который по-настоящему удавился.
Услышав эти слова, компания Буни сразу стихла. Потом кто-то радостно вякнул:
— Первый! Слышишь, Буня, ты первый на всей Астре!
Буба досадливо крякнул, сообразив, что допустил оплошность, а компания возбужденно загудела, с восхищением глядя на приятеля.
— А если бы роботы не приехали? — хотел было напугать Лаки молодых болванов.
— Ну да! — ответили ему. — Так не бывает, чтобы не приехали.
— Как же это — роботы и не приедут! Уж этого никак не может быть.
— Обязаны приезжать, — подытожил общее мнение Буня Пупок.
Лаки страшно рассердился на него, обозвал идиотом и стал объяснять компании, как это глупо и опасно извлекать удовольствие из удушения, когда есть тысячи других замечательных и совершенно безопасных удовольствий.
Увы, его страстная проповедь не имела ни малейшего успеха. Выяснилось, что Буня — чемпион по удовольствиям среди молодежи, много чего перепробовал и авторитетно заявляет, что ни одно удовольствие не идет в счет по сравнению с удовольствием от удушения «под курнакином».
Тогда-то у Лаки и появилось ощущение надвигающейся беды.
— Может, выступить с разъяснением? — сказал ой, когда они вышли от Буни Пупка.
— Ни в коем случае! — решительно возразил Буба. — Всякие разъяснения-опровержения — это лучшая реклама. Придется ждать развития событий, а там посмотрим.
И события развивались… Через некоторое время опыт Буни повторил один из его приятелей, получив взамен награду в виде газетной заметки, потом произошел еще случай в другом конце города, за ним третий, четвертый, пятый…
Дезинформация «Справедливого» оказалась искрой, брошенной в горючий материал. Много разных удовольствий и оригинальных развлечений придумано было роботами-учеными за несколько столетий существования новой Астры, но еще никто не додумывался извлекать удовольствие из смертных страданий.
Число самоубийц быстро росло, а средства массовой информации подробно оповещали публику о каждом случае, тем самым распространяя дальше новое увлечение. Сияющие, довольные вниманием самоубийцы из низших слоев, которым и не снилось попасть на экран, еле выговаривая слова, рассказывали о своих впечатлениях. Прямо на глазах получала распространение небывалая в истории игра, захватывая массы рядовых астриан, которые по бесталанности своей не имели другой возможности выделиться среди себе подобных. Освоив удушение, начали топиться, травиться и даже выбрасываться из окон с небольшой высоты в расчете получить потом удовольствие и на операционном столе.
— Идиоты! Чернь! Нашли себе забаву! — скрежетал зубами Лаки, читая сообщения о новых оригинальных применениях его препарата. Игра неудержимо разрасталась, приобретая характер эпидемии, исподволь готовя крушение изобретателю курнакина. Нужно было срочно принимать какие-то меры, чтобы остановить пагубное развлечение, и тогда Лаки с Бубой записались на прием в Директорат.
Принял их Третий директор планеты, отвечавший за общественные умонастроения и соблюдение астриан-ской конституции. На решительный вопрос Лаки, как каманна Третий относится к «этому безобразию», разумея увлечение самоубийствами, робот спокойно сказал, что никакого безобразия тут не находит. Пока все совершается в рамках астрианской конституции, согласно которой граждане свободной Астры имеют право получать любые удовольствия любым способом, не причиняющим вреда другим лицам и окружающей среде. Вот если бы, скажем, какой-нибудь прыгун из окна упал на голову другому гражданину или в цветочную клумбу, испортив при этом цветы, тогда можно было бы говорить о нарушении конституции. Но до сих пор ничего такого не происходило, все самоубийцы действовали вполне корректно.
— Черт возьми! — воскликнул Буба. — Но у вас теперь появилась уйма лишней работы!
— Вы правы, Господин, — вежливо отвечал директор. — Работы значительно прибавилось, но мы для того и существуем, чтобы успевать делать любую работу. Экстренная помощь приезжает не позже чем через пять минут после поступления заявки на оживление, реанимационные пункты обслуживаются первоклассными специалистами и действуют очень четко. До сих пор не зарегистрировано ни одного случая с летальным исходом.
В голосе робота слышалась интонация, похожая на гордость.
— Мы внимательно следим за кривой самоубийств и своевременно наращиваем силы соответствующих служб, — добавил он.
Возразить что-либо на столь ясную и четкую позицию было трудно.
Официальное мнение относительно эпидемии самоубийств было, таким образом, достаточно оптимистичным, однако Лаки оно не успокоило. Роботы на то и поставлены над людьми, чтобы действовать в строгом соответствии с инструкциями, не поддаваясь никаким эмоциям. Но тут случай был явно особый, не подвластный инструктивной мудрости. Лаки мучили дурные предчувствия…
Которые спустя короткое время сбылись…
Постепенно «эпидемия понарошных самоубийств», как окрестила ее пресса, превратилась в пандемию, захватившую все население планеты и прилегающих к ней оазисов. Огромная машина управления цивилизацией работала на полную мощность, обеспечивая динамическое равновесие процесса.
Любители-самоубийцы тысячами, сотнями тысяч бросались в нежные объятия «понарошковой смерти», а роботы-врачи, трудясь не покладая рук, вытаскивали их оттуда. Все было благополучно.
И вдруг грянуло!.. Малополулярная телеватага «Визг» в мгновение ока стала знаменитой, дав сообщение о трагической кончине некоего Лямы Бутона из Марианны, который переоценил возможности роботов-реаниматоров и сиганул с тридцать восьмого этажа на голый асфальт. Передача была немедленно запрещена Директоратом к дальнейшему показу, а телеватага разогнана, но страшные сцены, снятые с натуралистическими, леденящими душу подробностями, потрясли всю Астру.
