– Точно, она неживая, товарищ капитан, – изумлённо пробасил лейтенант. – Там что-то мягкое, как поролон, а под ним вроде как железка. Да, похоже, это протез.

– Та-а-к, – сконфуженно протянул капитан. – Ну ладно, малец, ты руки-то опусти. И объясни, откуда у тебя этот протез, что это ты с ним тут делаешь?

И малец объяснил: отец у него живёт неподалёку, в деревне. Ногу потерял по болезни. Носит протез, который время от времени меняет на новый здесь, в городе. На днях он и приезжал за новым протезом. Старый оставил у сына-студента на квартире, которую они с мамкой снимают для него на время учёбы в институте. Наказал выкинуть как-нибудь.

– Ну и снёс бы этот чёртов протез вниз, в мусоронакопитель. Чего ты его сюда-то запихал? – пожурил капитан студента.

– Да поленился, – признался парень. – Думал, протолкну как-нибудь. А он застрял, зараза. Я уж эту чёртову ногу и так и этак, и топориком колотил, все руки вон поранил. Не идёт, и всё тут. Ни туда, ни обратно. Уже два часа с ним мучаюсь. Может, у вас получится, товарищ милиционер?

– У нас? У нас получится! – азартно сказал капитан. – У нас кувалда есть, не то что твоя тюкалка! А ну, Диденко, дай кувалдой по пятке!

– Ах! – снова услышал капитан за своей спиной. Это пришедшая было в себя бдительная старушка, увидев, как дюжий милиционер с хеканьем колотит кувалдой по торчащей из мусоропровода ноге, опять рухнула в обморок…

Марат ВАЛЕЕВ, пгт. ТУРА, Красноярский край

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Клуб 12 стульев

Ради русского имени

СТОЛЬНАЯ КНИГА

Михаил Новиков. От Москвы до Нью-Йорка : Моя жизнь в науке и политике. – М.: Издательство МГУ, 2009. – 320 с.

Неслучайно эта книга увидела свет в означенном издательстве. Где же ещё выходить воспоминаниям последнего свободно избранного по дореволюционному университетскому уставу ректора Московского университета (1919–1920) Михаила Михайловича Новикова (1876–1965), видного биолога, депутата IV Государственной Думы?

Нет, русский учёный, в настоящем смысле этих слов, явление удивительное, достойное безграничного восхищения. 1920-е годы, в стране жесточайшие разруха и голод. Но Михаил Михайлович весь в научных и общественных хлопотах, да ещё и подвергаясь арестам, лишь вскользь упомянет: «Я помню радость моей семьи по поводу принесённых в пайке сельдей, у которых черви копошились только в головах». И далее: «Профессура жила и умирала, продолжая стоять на своём славном посту науки и просвещения и защищая освящённые веками традиции академической свободы».

Михаил Михайлович был учёным с мировым именем и крупным общественным и политическим деятелем. Но, как и многие другие представители русской эмиграции, пассажир знаменитого «философского парохода» на протяжении многих лет на родине оставался в забвении. А ведь он оставил многочисленные труды на девяти европейских языках, сформулировал важные теоретические обобщения в области эволюции морфологии, которые вошли во многие учебники мира. Ещё до Второй мировой войны многие научные центры Европы избрали его своим почётным членом. Всех его заслуг перед отечественной и зарубежной научной мыслью и не перечислить. При этом он избирался в Московскую городскую думу, в годы Первой мировой войны удостоился ордена Международного Красного Креста за помощь военнопленным.

О высоких нравственных качествах членов Московской городской думы рассказывает сам М. Новиков: «Страх перед извлечением личных выгод доходил иногда до крайней степени щепетильности. Я помню доклад управы, в котором предлагалось выдать гласным карточки для бесплатного проезда на городских трамваях. Против доклада поднялась буря негодования со всех сторон думы. Указывалось, что гласные могут заплатить пятачок за трамвайный билет и не нуждаются в подачке из общественных средств».

Со страниц воспоминаний Новикова перед нами встаёт и Москва дореволюционная, с её неповторимым историческим ароматом.

Книга М. Новикова была опубликована на Западе в годы холодной войны и стала библиографической редкостью. Она и сегодня имеет большую социокультурную значимость, ибо реконструирует важные события, происходившие в первой половине XX века в сфере отечественной науки, образования и общественной жизни. Книга патриотична в лучшем смысле этого слова. Её автор всегда ощущал себя частью великой отечественной культуры. И вслед за Д. Менделеевым рассматривал свои научные достижения как успех «ради русского имени».

Василий АЛЕКСАНДРОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Клуб 12 стульев

От потомка «пиковой дамы»

СТОЛЬНАЯ КНИГА

В. Владимиров (В.Н. Долгоруков). В былой Москве… / Составление и редакция Е.С. Дружининой (Шервинской). – М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2010. – 328 с.

В январе 1937 года автор этой книги был приглашён в Московский художественный академический театр в качестве консультанта «по вопросам быта эпохи» при постановке пьесы «Анна Каренина» под руководством В.И. Немировича-Данченко. Консультировал он и множество других постановок в самых различных театрах, когда требовалось доскональное знание быта и нравов привилегированного буржуазного общества дореволюционного времени. Но кто же этот В. Владимиров, которого ценили как специалиста в столь деликатном вопросе? Нет, специалистом был князь Владимир Николаевич Долгорукий (1899–1966), принявший псевдоним по вполне понятным в то время причинам.

Долгоруковы, или Долгорукие – русский княжеский род, происходящий от светлейшего князя Михаила Всеволодовича Черниговского. Потомок его в седьмом колене, князь Иван Андреевич Оболенский, прозванный Долгоруким, и стал родоначальником князей Долгоруковых.

Славных полководцев в числе предков Владимира Николаевича было много: Александр Невский и Дмитрий Донской, основатель Великого княжества Литовского Гедымин и полководец Ивана Грозного князь Хворостинин, герой Куликовской битвы Боброк Волынский и герой войны 1812 года, главнокомандующий Москвы светлейший князь Дмитрий Владимирович Голицын. Мать последнего, знаменитая законодательница жизни российского дворянства XVIII–XIX веков, прожившая почти 100 лет, княгиня Чернышёва, которую все узнали в образе старой графини в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама», была Владимиру Николаевичу прапрапрабабкой.

Ну и как же ему было не знать, чем живёт и дышит в быту дворянство самого высокого круга? Что же касается литературной стороны вопроса, то ещё Максим Горький предрекал автору книги такое будущее: детский исторический писатель. И в самом деле, перу Владимира Николаевича принадлежали книги о Бенджамине Франклине и о Джеймсе Куке. По рекомендации того же Горького автор был приглашён на Первый съезд советских писателей. Так появился псевдоним – В. Владимиров.