Снова и снова, плеща подолом синего платья, порхала, бабочкой кружила вокруг Жанибека. Не обращала внимания на колики в сердце и боли в коленях. А улучив минуту, когда была на всеобщем обозрении, согнулась в коленках, круто отбросив туловище и голову назад, стала по-цыгански трепетать своими всё ещё пышными грудями.

Но встать уже не смогла. Перед глазами появились и закружились множество красно-жёлтых огней… А откуда взялись ещё и эти пронзительные голоса? Что они так кричат, как будто бы гонят в степи скотину?.. Да это вовсе и не Жанибек, а муж её кричит и гонит. Как это сразу не догадалась? Конечно, он ведь никогда не изворачивался, как этот, он танцевал, раскинув широко объятия, словно гусак, важно расправляющий крылья перед гусыней. Ба, и свекровь здесь! Неужто и она пришла на эту свадьбу? Даже улыбается ей и рукою машет. Значит, и она всё же была неплохим человеком. Жаль, при жизни не заметила этого. А как сюда явились её собака с кошкой? Неужто и они примкнули к всепоглощающему танцу этого бренного мира? Так и не выпрямившись, упала навзничь.

– Что попросишь, то и возьми. Спаси! – кричал Жанибек, ухватив за ворот доктора с только что приехавшей «скорой помощи». Но тот только качал головой.

А бешеная музыка всё гремела по инерции и гремела. И где-то там, в глубине, в самой её горячке раздавался стук тяжёлого каблука правой туфли и победное гиканье судьбы по имени Асем.

________________

1 Ляззат – с казахского «удовольствие, блаженство».

2 Сак – с казахского «настороженный, осторожный, чуткий».

3 Терге – от слова «тергеу», «вести следствие, допрашивать,

выпытывать».

_________________

4 Казы – казахская колбаса из рёбер жирной конины.

5 Шалаказах – метиска, наполовину казашка.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Портфель "ЛГ"

Болезненная тишина

ЛИТРЕЗЕРВ

Галина РЫМБУ, 19 лет, ОМСК

***                                                                                                                                                      

Просыпаюсь ребёнком в темноте своего тела,

Просыпаюсь солью и пеплом в костре своего жала.

Эта осень – страшно, эта осень – мама! – светло и жарко,

Это листья сухие в висок стучатся, горелым

Пахнет утро, пахнет дощатым гробом

Деревенское детство, и бабушкины руки –

Земляникой лесной, мылом, зерном. Коробкой

Из-под старой посылки становится тело, стуком

Каблуков и небесных молотов наполняется мир весь,

И разрежённый воздух – рёвом виолончельным.

И висит мёртвой птицей над крышами светлый мой витязь,

Прожигает солнце лоб мой тёмно-вечерний.

Понимаю, что нет такого лекарства от превращенья в камень,

Нет другого пути, кроме как – из круга…

Только там, в темноте, девочка плачет в платьице с колосками,

И пророчит время мне с нею большую разлуку.

***

Это слишком болезненная тишина,

Чтобы слушать, как дышит по-рыбьи война

За окном и кричит покойничий люд.

На двери табличка: «не вылезай – убьют».

Да и как это сделать, если чуть шаг, –

Тела не слушается душа.

И в межкомнатной страусьей скорлупе

Остаётся думать только что о тебе,

Видеть выстрелы времени, башенный дождь,

Реактивные звёзды и ждать, что придёшь.

Ты заходишь, ты чувствуешь тишину,

Ты давно уже выиграл эту войну.

Безоружно, бессонно тысячи дней,

И ты можешь помнить только о ней.

Мы обнимемся. Нас никогда не убьют.

Мы обнимемся, вечности чёрный спрут

Из-под ванной выползет и замрёт,

И на днища миров упадёт восход,

И настанет тысяча новых лун,

И откроется тайна новому злу.

Мы обнимемся. «Господи, нас спаси!» –

Это рай под жабрами голосит.

***

Раскалённый август, запах пшеничных тел.

Полусонные карлицы шагают по спелой воде,

Но им никогда не пройти эту реку вброд,

И мелькают за ними тени топоров да бород.

Мы лежим на причале, глядим, как из чёрного дна

Намечается, наползает, подрагивая, луна.

И не нужно иного, когда всё вмещает одно,

Убаюканное временем лодочное дно.

А на том берегу – скрип уключин, загадочный лес.

Я тебя берегу, стерегу, чтобы ты не уплыл, не исчез

Там, где чёрные кроны всенощно поют для тебя

Непогожие тайны расплавленного сентября…

***

Ночь. В подворотнях – танцы на ножах.

Из окон звёзды капают тревожно.

И музыка на верхних этажах

Дрожит и падает, теряясь в звёздной коже.

Медведицей вдруг вылезла луна

Из логова разнузданного марта.

Не разобрать здесь ни шагов, ни мата,

А между тем скандалят, ходят на

Шарнирах. Каждый новый  вечер –

Как будто вечен.

Сон: ветер поднимает целлофан,

Кружит его над чёрными дворами

И направляет окна целовать,

И затихать на призрачной веранде,

Гам церебральный, выцветший старик,

На лязгающей лодочке качельной,