– Девочка Маша целует икону Божией Матери, даже не перекрестившись. Вместе с тем во времена Московской Руси иконы не целовали. А если и прикладывались к ним, то лишь по особо чтимым праздникам, когда иконы лежали на аналое. Причём перед целованием икон сначала клались два земных поклона, а после лобзания – третий.

– Известные слова Священного Писания влагаются в уста государя как цитата, но на самом же деле звучит весьма свободное изложение. Имею в виду прозвучавшее с экрана: «…Ибо написано: всякая власть от Бога». (В Апостоле же: «Несть бо власть, аще не от Бога» (по церковнославянски) или же «Нет власти не от Бога» (по-русски).

– Идея построения Нового Иерусалима и её бредовое воплощение в фильме приписаны Иоанну Грозному. Однако всё это, как известно, – плод трудов патриарха Никона (1652–1666 гг.).

– Молитвы в картине звучат по-никониански, т.е. по чинам, принятым со 2-й половины XVII в.

Разумеется, здесь приведены далеко не все ошибки, допущенные авторами картины.

На премьере после завершения показа я дождался создателя картины Павла Лунгина и высказал ему своё мнение о картине:

– Представляя свой съёмочный коллектив, вы показали женщину, о которой сказали: «Вот она – придумала «поляну пыток», которую вы (зрители) увидите в фильме». (И в самом деле: в конце фильма показывают орудия и механизмы пыток и убийств, видом и работой которых с упоением наслаждаются царь и царица. Причём преподносится, что эти механизмы – чуть ли не исполнение заветной мечты Грозного… Царь (артист П. Мамонов) просто млеет, предвкушая зрелища будущих казней…) То есть придумала орудия пыток, – говорю Лунгину, – ваша сотрудница, а в фильме они показываются как сделанные едва ли не по заказу конкретной исторической личности – Иоанна Грозного!

Руководствуясь какими историческими материалами, вы внесли в фильм весьма продолжительные сцены с ночными кошмарами и припадками, мучившими царя?

Вы не могли нигде найти нормальных исторических консультантов? Чем вас привлёк А. Дворкин? Сделанный под его патронатом, ваш фильм напоминает дешёвую «заказуху» священства против российского царства!

Ответы П. Лунгина свелись к тому, что этот фильм – не исторический и потому в нём, мол, отражено «всё», вся жизнь России. У фильма, мол, задача – показать святость митрополита Филиппа. А Дворкина он взял в консультанты потому, что тот написал книгу «Иван Грозный как религиозный тип».

– А вы не заметили, что фильм о нашей сегодняшней жизни? – последовал, в свою очередь, вопрос ко мне.

Я ответил примерно следующее: «Ваш фильм, может, и был бы хорош, если бы в нём было про каких-нибудь «царя Спиридона и митрополита Агафона». А так в нём – реальные исторические персонажи: царь Иоанн IV, митрополит Филипп, известные бояре…»

В общем, пообщавшись пару минут, мы с Павлом Лунгиным расстались…

По моему мнению, творцы фильма «Царь», показав комплекс искажённых исторических фактов, а то и вовсе выдуманных событий, создали, с одной стороны, уничижительный образ правителя России, а с другой – возвышенный образ первоиерарха Русской церкви.

В современных российских реалиях, на фоне распространяющейся вширь, ввысь и вглубь клерикализации, фильм «Царь» представляется определённым заказом «партии священства». Подтверждением тому служит и состав консультантов фильма, и соответствующие исполнители ролей: например, «сектовед» Александр Дворкин (сыгравший архиепископа Новгородского Пимена) и священник Московского патриархата Иван Охлобыстин, служащий в центре Москвы (роль беснующегося шута Вассиана). Вместе с тем фильм представляет собой сгусток церковно-исторических несуразностей, в том числе и вероучительного плана.

Фильм привёл меня к убеждению, что Александр Дворкин и «его команда» распространяют лживые и мракобесные взгляды на историю Московской Руси. Созданный под патронатом церковных консультантов, фильм «Царь» однозначно (!) поставит своей «исторической правдой» враскорячку мозги у тех миллионов людей, особенно у детей, которые его посмотрят…

Михаил БАБКИН, доктор исторических наук

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Киномеханика

Когда Восток сходится с Западом

ФЕСТИВАЛЬ

60-й Берлинале: возвращение России, интерес к социальности, триумф поэзии

НАШИ: ДВОЕ ПЛЮС МЕДВЕДЬ, ТОЧНЕЕ, ПЛЮС ДВА «МЕДВЕДЯ»

Юбилейный 60-й Берлинале оказался счастливым для российского кино. Мало того что после пятилетнего отсутствия отечественных лент в основном конкурсе в нём появилась наша картина: фильм Алексея Попогребского «Как я провёл этим летом» ещё и получил двух «Серебряных медведей». Один достался оператору Павлу Костомарову – «за выдающиеся художественные достижения в операторской работе». Другого поделили между собой Сергей Пускепалис и Григорий Добрыгин, сыгравшие двух главных (и единственных – если не считать белого мишку) героев фильма. Картина высоко была оценена фестивальными критиками: в конкурсном рейтинге она получила самый высокий балл.

История о двух полярниках – крепком мужике, проведшем на метеорологической станции не один год, и мальчишке, прибывшем на Чукотку в поисках заполярной экзотики, настоящей мужской работы и приключений, – идеально вписалась в контекст конкурсных лент. В российской ленте любимые мотивы современного кино оказались сконцентрированы и доведены до чистоты формулы. Встреча с другим человеком, встреча со смертью и встреча с реальностью в фильме Попогребского оказываются синонимами. Эпический ландшафт Чукотки становится идеальным фоном для экзистенциальной драмы, которая разыгрывается за Полярным кругом.

Великодушие, способность прощения как измерение человеческого в человеке – это то, что резко выделяет героев картины Попогребского из ряда персонажей не только жанрового кино. Пожалуй, с такой же мощной определённостью тема милосердия звучит только в японской трагикомедии «О её брате» и китайской ленте «Вместе порознь» Ван Чуань-аня (приз за лучший сценарий).

СЕМЬЯ НА РАНДЕВУ

«Трещина мира проходит через сердце поэта», – сказал некогда Гейне. Судя по конкурсной программе, трещина мира проходит сегодня в первую очередь через семью. В китайской картине «Вместе порознь» семейная драма выступает продолжением давно случившегося политического разлома между континентальным Китаем и Тайванем. Бывший солдат армии Чан Кайши возвращается с Тайваня в родной Шанхай почти полвека спустя, чтобы встретиться с бывшей возлюбленной и сыном. Зубодробительный сюжет для небольшого сериала режиссёр Ван Чуань-ань превращает в тонкое поэтическое повествование, пронизанное юмором и печалью.