Сэр Орландо понимающе кивнул.

— Я позабочусь об этом, можете положиться на меня, друг мой.

Они вышли из харчевни. Стоял погожий солнечный день. Воды Темзы ярко сияли в лучах солнца. Сэр Орландо поручил одному из своих помощников отправиться к церковному настоятелю и просить его заняться похоронами Полоумной Мэри.

— Не принимайте случившееся так близко к сердцу, — попытался успокоить Иеремию судья. — Вы были не в силах помешать этому. Подобный тип опасен, его не удержать никому. — И добродушно похлопал иезуита по плечу. — А теперь, чтобы хоть чуточку отвлечь вас, поговорим о приятном. Вы ведь обещали после свадьбы отобедать у меня, не забыли?

— Конечно, не забыл, милорд. Прошу простить меня, но мне следовало бы спросить у вас, как прошло свадебное торжество. Надеюсь, все были довольны?

— Случился один досадный инцидент между мною и Джеймсом Дрейпером, но это так, мелочь. Он оскорбил мою супругу.

И Трелони в деталях описал, как все произошло.

— Судя по всему, наш приятель Дрейпер не очень-то уважителен к женщинам, — неодобрительно заметил Иеремия. — Сочувствую той, кто выйдет за него.

— Мы ведь до сих пор так и не знаем, почему Маргарет Лэкстон оказалась в доме Дрейперов, — напомнил ему сэр Орландо.

— Да, в этом деле еще столько неясностей. И все кругом предпочитают умалчивать о том, что им известно.

— Ладно, у нас еще будет возможность обсудить все в спокойной обстановке, когда вы придете на обед, — подытожил судья. — Когда вам будет удобнее? Быть может, сразу после Троицы — скажем, в среду?

— Да, милорд, с удовольствием.

— Так я заеду за вами.

Иеремия хотел было что-то сказать, но тут прогремел гром.

— Вы слышали, сэр?

Сэр Орландо стал вслушиваться.

— Уж не гроза ли?

— Откуда ей быть в такой день — на небе ни облачка, — усомнился иезуит.

Они заметили, что люди, побросав работу, напряженно вслушиваются. Ветер с моря доносил в Лондон грохот орудий.

Трелони вмиг побелел как полотно.

— Корабельные орудия! — воскликнул он. — Это может означать лишь одно — наш флот ведет сражение!

Иеремия изумленно уставился на друга, ибо не понимал причин его озабоченности. Тот, заметив недоуменный взгляд иезуита, пояснил:

— Сегодня утром я имел беседу с сэром Уильямом Пенном из адмиралтейства. Так как предполагают, что в Ла-Рошель прибыл французский флот, было принято решение разделить наш. Принц Руперт повел эскадру в тридцать кораблей на запад против французов, а герцог Албемарльский с основными силами остался у Даунса. Если он ввяжется в схватку с голландцами, наши шансы на победу, надо признаться, невелики. Думаю, мне следует поехать в Гринвич и узнать новости. Желаете съездить со мной?

Иеремия согласился, но сначала следовало вымыть руки после осмотра трупа и переодеться. На лодке они быстро добрались до Гринвича. У причала замка, во времена Содружества сильно пострадавшего и впоследствии снесенного, стояло парадное судно короля. Сэр Орландо считал, что Карл сейчас в парке, где стрельба слышна лучше всего, и решил засвидетельствовать почтение королю.

Пока они шли тенистой аллеей каштанов, Трелони саркастически заметил своему спутнику:

— Вам известно, что этот парк создан по проекту Ле Нотра, придворного садовода короля Людовика? Какая все же ирония судьбы!

У Куин-Хауса, сооруженного Иниго Джоунсом для Генриетты Марии, они увидели короля. Монарх был поглощен беседой с двумя незнакомыми Иеремии господами.

— Справа от его величества — его брат, герцог Йоркский, — пояснил Трелони. — А другой — мистер Сэмюел Пипс, секретарь военно-морских сил. Вероятно, он сейчас как раз докладывает королю обстановку. Так что давайте-ка подойдем к ним.

Все трое повернулись к гостям. Сэр Орландо и Иеремия сначала поклонились королю, затем его брату, а потом уж и представителю королевского чиновничества на адмиралтейства.

— Наверняка любопытство заставило вас прибыть сюда, милорд, — произнес Карл и с откровенным интересом стал созерцать иезуита. — А вы, доктор Фоконе, снова небось помогаете его сиятельству расследовать очередное преступление?

— Пытаюсь с пользой служить вашему величеству, — скромно ответствовал Иеремия.

— Мы как раз расследовали случай убийства женщины, когда услышали орудийные залпы, сир, — включился в беседу сэр Орландо. — Наш флот действительно сражается с голландским?

— Думаю, никаких сомнений быть не может, — подтвердил Карл. — Сегодня утром я получил послание от его милости герцога Албемарльского о том, что он находится в пределах видимости от голландцев, которые готовятся к сражению.

— Принц Руперт с эскадрой уже вернулся? — с надеждой спросил судья.

— Увы, пока что нет. Но его оповестили. Сейчас он направляется сюда и вскоре вступит в бои. А французы так и не показались. Мой двоюродный братец Людовик что-то не торопится вступиться за голландцев.

— Дай Бог, чтобы его высочество вернулся вовремя, — взволнованно произнес сэр Орландо.

Представитель адмиралтейства безмолвно слушал разговор, не вмешиваясь. Иеремия украдкой наблюдал за ним. Овальную физиономию сэра Пипса обрамлял парик с кокетливо завитыми локонами. Во взгляде чувствовались ум и проницательность. Побыв некоторое время в обществе короля, сэр Орландо и Иеремия распрощались и ушли в парк, где побродили еще немного.

— Вы считаете, эта битва станет решающей для исхода войны? — спросил иезуит.

— Весьма возможно, — задумчиво произнес в ответ сэр Орландо. — Остается лишь уповать на волю Всевышнего, чтобы он избавил нас от позора поражения.

Баталия продолжалась четыре дня. Ближе к вечеру третьего дня силы под командованием принца Руперта наконец соединились с главными силами англичан, однако и в этом случае перевес сохранялся на стороне голландцев. К концу морской битвы силы обеих сторон были истощены настолько, что никто не в состоянии был одержать победу. Голландский адмирал Рейтер скомандовал отход. Сначала сведения о баталии, поступавшие в Англию, отличались скупостью. Все верили в победу, люди на улицах ликовали, палили в воздух из мушкетов. Но мало-помалу выяснилась истинная картина — ни победы, ни поражения, однако потери англичан были намного значительнее, чем у противной стороны. По всей стране с нескрываемым разочарованием обсуждали крах британского флота и огромные людские потери.

Во вторник в полдень Иеремия надел свой лучший камзол с безупречно белым воротничком. Он был несказанно рад предстоящей встрече с супругой своего друга, во время которой надеялся получше узнать ее, к тому же иезуит ощущал своего рода ответственность — ибо как-никак стоял, но сути, у истоков этого брака.

Экипаж сэра Орландо забрал его у Лондонского моста. И хотя сам иезуит отчаянно протестовал против столь бросавшейся в глаза роскоши, сэр Орландо настоял — в конце концов именно Иеремии, а не кому-нибудь, он был обязан этим браком.

Трелони сразу же усадил его в гостиной и предложил рейнвейна.

— Моя жена на кухне, следит там за порядком, — пояснил судья, извиняясь. — Знаете, она сидеть просто так без дела не может, тем более что в последние годы у меня до хозяйства просто руки не доходили, так что теперь ей приходится обустраивать все практически по-новому.

— Она успела привыкнуть, милорд?

— А почему бы ей и не привыкнуть?

Иеремию всегда настораживала манера людей отвечать вопросом на вопрос. Нередко за этим скрывалась попытка уйти от ответа. И в голосе судьи иезуиту показалось сейчас нечто странное — он и сам не мог понять, что именно.

И тут сэр Орландо столь неожиданно сменил тему, что брови иезуита удивленно поползли вверх.

— Во всем городе только и говорят, что о нашем сокрушительном поражении в битве с голландцами.

— Могло быть и хуже, милорд, — ответил Иеремия. — Как меня убеждали, наш флот вскоре должен оправиться от разгрома. И через несколько недель будет готов выйти в море.