— Один из работников увидел руку и доложил случайно проходившему мимо судейскому, а тот уже сообщил констеблю, — пояснил сэр Орландо. — Труп какого-нибудь безвестного уличного мальчишки-попрошайки обычно не привлек бы столь пристального внимания, но мистер Лэнгли, — он показал на констебля, — вспомнил, что в связи с убийством Маргарет Лэкстон мы разыскивали мальчика лет двенадцати, и счел необходимым информировать нас об этом, поскольку утопленник, по его мнению, вполне мог быть тем самым факельщиком. Честно говоря, я тоже склоняюсь к этой версии.

— И вы правы, — согласился Иеремия. — Как только тело очистят ото льда и обмоют, необходимо доставить сюда Энн Лэкстон. Не считая ее отца, она теперь единственная, кто может опознать мальчика.

— Я распоряжусь, чтобы ее привезли сюда, — вмешался констебль и дал соответствующие указания своему помощнику.

Работники все еще разбивали лед, в который, словно в панцирь, был заключен погибший ребенок, но стоявшие в отдалении Иеремия и сэр Орландо не могли из-за едкого вонючего дыма костров мыловаров как следует разглядеть тело. Один из работников по недосмотру так хватил багром по руке трупа, что изуродовал ее.

— Смотри же ты, дубина, куда бьешь! — рявкнул на него констебль. — А не то превратишь покойника в ошметки.

Работники стали ударять осмотрительнее, отчего работа замедлилась. Иеремия, почувствовав, что ноги и руки сковывает холод, попробовал согреться, притопывая на месте и одновременно оглядывая прилегающий участок берега. Впрочем, пытаться отыскать здесь следы преступления смысла не имело — убийца сбросил труп в ручей с моста.

— Что-нибудь обнаружили? — спросил сэр Орландо, заметив пристальный взор Иеремии.

— Хотелось бы, чтобы это было так, — со вздохом ответил иезуит. — Но если предположить, что мальчик погиб в тот же вечер, что и повитуха, никакой надежды обнаружить следы не остается. Разве что на трупе, если повезет.

Трелони кивнул.

— Если мальчик — тот самый факельщик, заманивший в ловушку двух женщин, значит, мы имеем дело с хладнокровным убийцей, действовавшим по заранее подготовленному плану.

— Я тоже так считаю.

— Все, закончили! — крикнул один из работников и замахал им, подзывая к себе. Двое мужчин подняли тело, еще не до конца освобожденное ото льда, и понесли вверх по берегу.

— Они направляются в ближайший кабак, — пояснил констебль. — Все договорено.

Хозяин убогого, как и весь этот район, заведения предоставил в их распоряжение одну из задних комнатенок. Работники положили покойника на стоявший у камина стол, а служанка принялась ворошить уголья. Стали ждать, пока тело оттает.

Вскоре лед растаял, и вода потекла на пол, образуя зловонные лужицы. Сначала оттаял лед на лице, и все увидели небольшой, чуть искривленный курносый носик, брови вразлет, скулы, рот и подбородок.

Иеремия, попросив у служанки тряпку и тазик с водой, тщательно обмыл лицо мальчика.

— Глаза голубые, — стал перечислять он, — волосы светлые, как мне представляется, но необходимо дождаться, пока они просохнут, тогда точно будет ясно.

— Вероятно, это все же тот самый факельщик, — строил догадки Трелони.

— Многое говорит об этом, милорд.

Когда в сопровождении помощника констебля прибыла Энн Лэкстон, тело уже почти освободилось ото льда. Она вопросительно взглянула на Иеремию, словно ожидая от него указаний или пояснений, и когда тот приветливо улыбнулся ей, казалось, вздохнула с облегчением.

К девушке обратился сэр Орландо:

— Мне искренне жаль беспокоить вас по такому печальному поводу, но это весьма важно. Присмотритесь к этому покойнику. Не он ли тот самый факельщик, что выманил вас с матерью в столь трагический вечер из дому?

Энн словно нехотя подошла к столу и с непроницаемым лицом стала вглядываться в лицо мальчика, которому Иеремия прикрыл глаза. Энн замерла, будто окаменев, — казалось, она не понимала того, что открывалось ее взору, но Иеремия заметил, как по щекам девушки скатились слезинки.

— Это тот мальчик? — спросил Трелони, стараясь вывести ее из оцепенения.

Энн вздрогнула.

— Да, это он, — сдавленным голосом ответила она.

— Большое вам спасибо. Вы можете идти, если хотите. Вы больше нам не потребуетесь.

Констебль нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Стало быть, все прояснилось. Я тогда скажу церковному настоятелю, чтобы он забрал покойника и организовал похороны.

Сэр Орландо строгим взглядом смерил позабывшего свой долг служителя порядка.

— Пока что ничего не прояснилось, сэр. Мы не знаем, как и от чего умер мальчик. И вы останетесь здесь до прибытия лекаря, который осмотрит труп и сделает заключение о причине смерти.

— Но, милорд, у лекаря, мне думается, есть дела и поважнее, чем разглядывать всяких нищих бродяг…

— Разве может быть что-нибудь важнее, чем установить личность убийцы, и не все ли равно кто его жертва?! — ледяным тоном обратился к констеблю Трелони.

Иеремия молча слушал их пререкания. Он понимал, что судью Трелони интересовала, разумеется, не столько участь нищего мальчишки, сколько стремление отыскать убийцу, нарушителя закона.

По мере того как таял лед, Иеремия дюйм за дюймом обмывал тело. Ножницами он разрезал одежду покойного и тщательно изучил содержимое карманов.

— Ну и что там любопытного, доктор? — полюбопытствовал Трелони.

— Да вот, монета, — ответил Иеремия.

— Всего-то затертый грошик, — презрительно бросил констебль.

Иеремия опустил монету в воду, отскреб ее от налипшей грязи и поднес к свету. Блеснуло серебро.

— Крона,[9] — объявил он. — Это чуть ли не состояние для нищего мальчишки.

— Может, он где-нибудь стащил ее, — высказал предположение констебль.

— Скорее получил в уплату за услугу, оказанную убийце, — не согласился Иеремия.

Лужа на полу, изрядно увеличившаяся, испускала такую вонь, что хозяин кабачка уже стал недовольно поглядывать на присутствующих. Но судье было не до него. Как только труп оттаял полностью, Иеремия, обмыв его, приступил к тщательному осмотру тела.

— Он очень худ. Чему удивляться — разве этот ребенок когда-нибудь наедался досыта, — комментировал иезуит. — Нос был когда-то сломан, но успел зажить. Следы переломов на двух ребрах, затянувшийся шрам справа на предплечье. Да, побивали его, однако. Может, из дому сбежал как раз поэтому. Если только не такая же нищенка, как и он сам, неизвестно от кого не произвела его на свет. И вот, милорд, свежая рана, поглядите: колотая в грудной области.

— Она и есть причина смерти? — спросил Трелони.

— Вне всякого сомнения. Лезвие ножа проникло в сердце.

— Зачем преступнику понадобилось убивать и мальчишку? Почему же сначала он тому заплатил?

— Думаю, серебряная крона была лишь авансом. Убийца пообещал мальчику остальную часть денег после выполнения поручения. И заманил ребенка куда-нибудь — скорее всего на мост через Флит. В момент нанесения удара жертва наверняка находилась на расстоянии вытянутой руки от убийцы — в противном случае он не мог бы заколоть мальчишку. Именно заколоть, потому что стрелять преступник не решался — звук выстрела могли услышать, а поднимать шум ему было явно ни к чему.

— Да, но все-таки зачем было его убивать? — недоумевал сэр Орландо. — Заплатить побольше, и дело с концом.

— Злодей уже совершил одно убийство, а мальчик запомнил его. И вполне мог донести.

— Да кто поверил бы какому-то оборванцу?

— Вполне возможно, что никто. Но знаете, иногда хватает самого косвенного указания, малейшего подозрения, чтобы, так сказать, наступило озарение. Нет, преступник стремился застраховать себя от любой неожиданности, с тем чтобы его имя никогда и ни при каких обстоятельствах не всплыло в связи с убийством повитухи. Судя по всему, человеческая жизнь для него — пустой звук.

— Тем больше у нас оснований отыскать его как можно скорее! — заключил сэр Орландо. — К великому сожалению, мы уже не имеем возможности допросить мальчика. Пусть он и не знал убийцу по имени, но описать его мог, как мог дать и другие, не менее ценные детали.