Отвернувшись, я направился обратно к дому Рейнальда и забрел поесть в деревянный, выкрашенный зеленой краской ирландский паб.

Официантка чистых британских кровей, румяная и светловолосая, встретила меня широкой улыбкой.

— Что вам предложить? — спросила она с дивным акцентом. Я пробежал глазами меню и, чтобы не выбиваться из общего колорита, заказал себе пиво и jacket potatoe & cheese.[12] Устроившись в темной нише за баррикадой из старых декоративных бочек, я принялся за еду, краем глаза следя за повтором матча по регби на большом настенном экране. Меня развеселил весь этот маскарад. Как ни крути, а Английский бульвар совсем рядом…

Когда официантка подошла ко мне забрать пустую тарелку, я попытался расспросить ее:

— Скажите, пожалуйста, вы знакомы с Жераром Рейнальдом?

Она нахмурилась:

— Вы полицейский?

— Журналист, — солгал я. — Полиция с вами уже говорила?

— Нет, никто не говорила. А разве это не тот тип, которого арестовали на прошлый неделя?

Я кивнул. То, как она произносила «р» и путала мужской и женский род, просто очаровывало.

— Да, он заходил сюда время от времени. Мы с ним толком никогда не разговаривали… Но что-то мне не верится, что он мог устроить теракт. Он выглядел приличным человеком. Когда я увидела по телевизору его фотографию, глазам своим не поверила!

— Он приходил один?

— Да, всегда один. Как и вы, садился в этот угол. И болтливым его не назовешь. Скорее застенчивый…

— И вы не замечали за ним никаких странностей?

— В каком смысле?

— Не знаю… Что-нибудь в поведении…

— Нет, ничего такого. По телевизору сказали, будто он… schizophrenic, но он вовсе не казался сумасшедшим. Разве только немного застенчивым. А вы из какой газеты?

— С телевидения, — ответил я непринужденно.

Мой ответ, похоже, ее удовлетворил, и она ушла с улыбкой. Я оставил ей чаевые и вышел на улицу.

Я провел остаток дня, блуждая по старому городу, засунув руки в карманы, словно, болтаясь по тем же улицам, что и Рейнальд, я мог приблизиться к нему, лучше его понять. Почему человек, с которым у нас было столько общего, заложил эти бомбы? Разве можно отыскать ответ на улочках Ниццы? Или частица его души все еще где-то в этих местах? Смогу я, способный читать чужие мысли, что-нибудь найти здесь, на тротуарах, по которым он столько раз бродил?

Я сам себя не узнавал. Апатия первых дней, вызванная нейролептиками вялость, страх, нерешительность ушли в прошлое. Я стал другим человеком. В поисках себя я в конце концов начал творить себя сам. Только никак не мог привыкнуть к тем врожденным навыкам, которые проявлял с самого начала этой истории. Как я ушел от погони в Дефанс, потом скрылся на машине своего начальника, взломал замок, дал в нос адвокату, как с непривычным упорством вел это расследование… Словно в меня вселился призрак из прошлого: оказывается, я умел делать гораздо больше, чем мог предположить, и постепенно во мне крепла уверенность, что всему этому есть разумное объяснение. Что-то в моей прошлой жизни подготовило меня к тому, что происходило сейчас. Я даже стал подумывать, а не был ли я прежде полицейским или бандитом… Что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, я был уверен, что не в патентном бюро научился водить машину, как пилот гонки «24 часа Ле-Мана», или наносить прямой удар правой!

На этом конце Франции темнело поздно, и я долго дожидался непроницаемой мглы, прежде чем вернуться к старому дому на улице Шато.

Квартал уже принял свой ночной облик. Улицы почти обезлюдели — лишь отдельные голоса, возбужденные алкоголем и ночной прохладой, отражались от сумрачных стен. Из последних еще не закрывшихся на ночь кафе доносилась электронная музыка.

Оказавшись на месте, я подождал, пока мимо прошло несколько гуляк, и, убедившись, что я один, опять позвонил в домофон. Никто не ответил. Я посмотрел по обеим сторонам проезда. Ни души. Плечом я вышиб дверь и вошел в подъезд.

Было темно. Я щелкнул выключателем, осветив тесный обшарпанный холл, в котором мерзко воняло. Машинально осмотрелся. Рядом с почтовыми ящиками висел список жильцов. Судя по всему, квартира «Ж. Р.» находилась на третьем этаже справа. Я поднялся по лестнице.

Деревянные ступени скрипели, и понадобилось множество предосторожностей, чтобы оставаться незамеченным. Одной рукой я держался за покрытую трещинами стену, а другой удерживал равновесие, стараясь подниматься бесшумно.

Добравшись до третьего этажа, я трижды постучал в дверь. По домофону мне никто не ответил, но лучше перестраховаться. Снова молчание. Потом вынул из рюкзака швейцарский нож и взялся за свое дело взломщика. Теперь я знал: достаточно подчиниться инстинкту.

В тот же миг с улицы послышались голоса. Несколько человек подходили к дому. Я заторопился. Острие скользнуло в замок. Я нахмурился, не ощутив сопротивления. Ведь я даже не проверил! Возможно, здесь вообще не заперто… Внизу открылась входная дверь. Затем до меня донеслись развеселые крики трех или четырех парней, как видно хорошо погулявших в этот вечер. Я нажал на дверную ручку. Она поддалась. Странно. Ничего доброго это не предвещало. А что, если внутри засели полицейские? Я уже готов был уйти, но парни поднимались по лестнице. Времени на раздумья не оставалось. Толкнув дверь, я быстро вошел в квартиру Жерара Рейнальда.

Я не успел ничего предпринять. Едва я закрыл за собой дверь, как оказался прижатым к стене, с заведенной за спину рукой и дулом револьвера у виска.

— Какого…

— Ш-ш-ш…

Руку зажали еще сильней, а в поясницу мне уперлось колено. Я мог бы что-нибудь сделать, чтобы освободиться. Техника была мне знакома. Я знал, я чувствовал: глубоко в неведомых мне закоулках памяти заложены точные приемы, нужные, чтобы освободиться от захвата и переломить ситуацию. Но сейчас не время шуметь. На лестничной клетке все еще были люди. Пока я предпочел не двигаться.

Веселые голоса зазвучали прямо за дверью, потом стали удаляться вверх по лестнице, прежде чем стихнуть окончательно.

В тот же миг я уступил своему драчливому призраку, бессознательным рефлексам. Все произошло в одно мгновение, без раздумий. Со скоростью хищника я крутанулся, согнул свою заломленную руку, крепко схватил противника за запястье и прижал его к стене, чтобы выбить револьвер. Потом скользнул ему за спину, обхватил рукой за шею и пинком подсек ногу. Мужчина вскрикнул от боли и осел на пол. Обезоруженный, он теперь оказался на коленях, с прижатой к стене ладонью и горлом сдавленным моим локтем. Задыхаясь, он попытался заговорить. Я слегка ослабил хватку.

— Виго, — едва прогнусавил он. — Грх… отпустите…

— Твое имя, придурок? — спросил я с агрессивностью, поразившей меня самого.

— СфИнКс… Я из группы СфИнКс! — воскликнул он, задыхаясь.

Я осторожно нагнулся, подобрал упавший на пол револьвер, затем освободил человека у своих ног и отошел на пару шагов, нацелив на него оружие. В темноте я не мог хорошенько его рассмотреть, но для хакера он показался мне староватым.

— Включите свет! — приказал я.

Еще несколько мгновений он простоял на коленях, держась за шею и кашляя. Затем с трудом поднялся и нажал на выключатель. Тогда я смог разглядеть его лицо. Лет сорока, с виду не скажешь, что он убийца или хакер: тонкие черты, черные полудлинные волосы и большие испуганные синие глаза. На руках перчатки.

— Вы можете доказать, что вы действительно из СфИнКса?

Он подумал, прежде чем ответить:

— Я… Дамьен Лувель. Это со мной вы на днях общались в Интернете… Я дал вам пароль… AdB_4240.

Пароль был тот самый, который мне сообщили. Конечно, полной гарантии это не давало, в конце концов, наш разговор могли перехватить, но я решил, что этого достаточно. По правде говоря, у него было так мало общего с моим представлением о хакере, что мне хотелось ему поверить. Действительность всегда оказывается удивительней наших представлений о ней. Я сунул револьвер за пояс.