Впрочем, выбора у него не оставалось. Он подпрыгнул, вскочил на стальную полосу, тянувшуюся параллельно поручню, и сразу же врезался в стеклянную трубу, разбив ее вдребезги. Поднялся общий крик. Горка оказалась крутой, и схватиться было совершенно не за что. Он катился вниз на пятой точке, разбивая лампу за лампой, пока не смог наконец затормозить свое движение, упираясь в стенку сводчатого туннеля, подняться на четвереньки и по-крабьи проползти остаток пути, расколотив по дороге все оставшиеся лампы.

В конце концов он соскочил на пол, только чудом не врезавшись в дежурную у эскалатора, старую каргу, одетую в синюю форму; она отскочила в сторону и принялась отчаянно вопить, требуя, чтобы нарушитель остановился. Меткалф, естественно, понесся дальше, почти не обращая внимания на безумие, причиной которого явился.

Поезд, из которого валила толпа, все еще стоял у перрона. Из громкоговорителя прозвучала четырехтоновая мелодия, сообщавшая о том, что он сейчас тронется. Меткалф ринулся к поезду, влетел в ближайший вагон, и двери у него за спиной закрылись.

Он тяжело осел на пол, не реагируя на потрясенное выражение лиц пассажиров. Старик и ребенок, по-видимому его внук, поспешно удалились в глубь вагона, какой-то мужчина прижал к себе мальчика.

Но он все же сделал это! Поезд набирал скорость. Агент НКВД, подумал он, остался на станции. Однако следовало ожидать, что он примет чрезвычайные меры. Между станциями должна существовать телефонная связь, а может быть, радиосвязь; агент НКВД, которого можно было назвать как минимум находчивым, немедленно позвонит, чтобы беглеца ждали на следующей остановке.

Когда же Стивен, собравшись с силами, поднялся с пола, он выяснил, что вовсе не потерял белокурого.

Тот находился в следующем вагоне и пытался открыть дверь между вагонами, которая была предназначена для использования в случае аварий. Христос! Можно было подумать, что проклятый агент привязан к нему!

Меткалф разглядел, что мужчина обернулся и, размахивая руками, побежал в дальний конец вагона. Кого он звал? Возможно, проводника или милиционера. А был ли кто-нибудь из них в том вагоне? Или в соседнем?

Внезапно заскрежетали тормоза, в лица пассажиров ударил порыв воздуха, и поезд остановился посреди туннеля. По обеим сторонам тянулись черные стены.

Агент НКВД все-таки сумел уговорить железнодорожников остановить поезд, чтобы схватить Меткалфа здесь, в этом темном туннеле. А может быть, просто потянул за рукоять стоп-крана.

Но Меткалф не намеревался облегчать им работу. Он подбежал к дверям, вцепился пальцами в резиновые прокладки и попытался раздвинуть их. Увы, они не поддавались его усилиям. Механизм закрывания должен был непоколебимо держать двери на перегонах между станциями, и казалось, раздвинуть створки нельзя никаким напряжением сил. Мальчик, наблюдавший за странным дядей, сидя на коленях у дедушки, расплакался. Какой-то мужчина принялся орать на Меткалфа, возбужденно размахивая руками.

Меткалф решил попробовать окно, и там ему повезло больше. Рама почти без сопротивления сдвинулась вниз. Вскочив на кожаное сиденье, он высунулся в темноту. Там обнаружилось пространство в несколько футов. Ухватившись за прикрепленные к перекладинам ремни, Меткалф подтянулся и перебросил ноги за открытое окно. Падение оказалось более продолжительным, чем он рассчитывал, и он больно ударился, приземлившись на щебень балласта.

Но ему удалось покинуть поезд. А теперь… Что теперь?

Когда он боком протискивался между вагоном и стеной туннеля, крики за стеклами нарастали крещендо. Единственным освещением были лампы в вагоне, но и этого света хватило, чтобы заметить регулярно расположенные ниши в несколько футов глубиной, предназначенные, по-видимому, для того, чтобы в них могли укрываться путейские рабочие, когда мимо проходит поезд.

Он вспомнил, что у него в мешке лежит фонарик, на ощупь извлек его, включил, и внезапно прогремел выстрел. Меткалф метнулся дальше в темноту, и несколько пуль подряд чиркнули о стену в считаных дюймах от него; многократно усиленные звуки пистолетных выстрелов далеко разнеслись по туннелю. Обернувшись, он увидел, что белокурый стреляет из следующего вагона, выставив за окно свой «токарев». Агент НКВД, очевидно, отказался от намерения заставить Меткалфа сотрудничать с ним, теперь он решил его убить. Он не намеревался позволить Меткалфу убежать.

Места, чтобы укрыться, не было. Расстояние между стоявшим поездом и кирпичной стеной всего фута два, может быть, чуть больше. Единственное, что оставалось Меткалфу, это распластаться на щебне. Но стрельба продолжалась, настойчиво, размеренно. Меткалф вытащил из-за пояса свой пистолет и начал отстреливаться, поддерживая левой рукой правую. Он выстрелил дважды, но белокурый успел укрыться в вагоне.

Послышался новый звук: включились моторы поезда, и вагоны тронулись с места. Меткалф вскочил на ноги, инстинктивно стараясь убраться подальше от колес поезда, и прижался спиной к стене туннеля. Он явственно ощущал усиливающееся движение воздуха и вздрогнул, когда стальная стенка понеслась в нескольких дюймах от его лица. Куда-либо двинуться было невозможно. Стоя вот так, прижавшись спиной к стене, он был абсолютно уязвим, представляя собой неподвижную мишень. Он поднял пистолет, держа его в правой руке, и, располагая только несколькими дюймами, попытался прицелиться на уровень вагонного окна. Но он не успел сделать это вовремя. Он увидел бледно-серые глаза преследователя, видел пистолет, нацеленный точно ему в лицо через стекло вагона на расстоянии в несколько жалких футов. Картина была озарена мерцающим калейдоскопическим светом туннеля. Это конец, сказал он себе, я не могу защититься, не могу даже пошевелиться. Но я не могу этого допустить! И он подогнул ноги и резко опустился, прижимаясь плечами к кирпичной стене, чтобы не позволить телу свалиться под поезд. Все это заняло не более секунды: он видел улыбку белокурого, увидел, как тот прищурил левый глаз и выстрелил, увидел белую вспышку и, уже опускаясь, почувствовал мучительную боль от пули, задевшей его плечо.

Через мгновение все было кончено. Поезд прошел, и он рухнул на землю около рельса. Потрогав плечо, он почувствовал, что толстая ватная куртка набухла от крови. Судя по ощущению, ранение оказалось касательным: рана была болезненной, кровь хлестала сильно, но рука свободно двигалась. А главное – он еще жив. Меткалф нащупал пакет с документами; резкий хруст целлофана сказал ему, что бумаги на месте.

Ему необходимо было куда-то скрыться, но куда? Станцию от станции в московском метро отделяло расстояние около двух километров; несмотря на боль, он мог бы пройти по туннелю до следующей, если бы не знал, что это окажется грубой ошибкой. Преследователь видел, что попал в Меткалфа, но вряд ли мог быть уверен, что Меткалф убит. Такая уверенность могла возникнуть у какого-нибудь неумехи, а не у такого умного и осторожного агента, как этот. Белокурый, несомненно, покинул поезд на следующей остановке и теперь ждет появления Меткалфа или готовит поисковую группу, чтобы захватить его в туннеле. Для этого потребовалось бы временно прекратить движение поездов, но НКВД, конечно, обладает такими полномочиями. Нет, для Меткалфа было одинаково опасно и возвращаться на предыдущую станцию, где он устроил такой разгром, и идти на следующую, откуда, если рассуждать логически, навстречу ему должны были с минуты на минуту выйти охотники.

Он снова оказался в безвыходном положении.

И, конечно же, он не мог оставаться здесь. Где-нибудь должен найтись какой-то выход. Он шагал по узкой полосе между стеной и рельсами, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли отдаленный звук приближающегося поезда, освещал фонарем стены и потолок туннеля в поисках вентиляционной шахты или чего-нибудь подобного. Туннель начал изгибаться направо, и, сделав еще несколько шагов, Меткалф увидел, что колея разветвляется. Подойдя поближе, он понял, что это не развилка двух равноценных рельсовых путей, а недавно проложенная секция, которую даже не успели подключить к стрелке. Сделав еще несколько шагов по изгибающемуся туннелю, он увидел, что новый путь уходит в другой, еще не достроенный туннель, где рельсы обрываются. Стены этого туннеля были только частично заложены кирпичом, кое-где проглядывала земля, укрепленная стальными балками.