Роджер родился и получил образование в знаменитом Коньяке, его мать была француженкой, а отец – ирландцем; предки Роджера занимались изготовлением коньяка во Франции начиная с восемнадцатого столетия. Он имел двойное гражданство, говорил по-французски как француз, но считал себя британцем. С тех самых пор, как он впервые увидел неуклюжий биплан, взлетающий в небо над Нор-Па-де-Кале, он мечтал о полетах. Его нисколько не интересовал семейный бизнес, и он стал пилотом «Эр-Франс», потом служил во французских военно-воздушных силах в Сирии и после того, как нацисты оккупировали Францию, вступил в добровольческий резерв Королевских военно-воздушных сил, где после переподготовки стал пилотом для особых поручений в Лунной эскадрилье КССВ. Эскадрилья базировалась в Тангмере, на южном побережье Англии, он летал на «Лиззи» – крошечном одномоторном самолетике «Уэстленд лайзандер», во время эвакуации Дюнкерка сбрасывал продовольствие корпусам, отрезанным в Кале. Множество «Лайзандеров» погибло, но только не машина Черпака. Он налетал тысячи часов в рискованных ночных тайных миссиях в Европу, доставляя и забирая британских агентов. Никто не мог лучше Роджера Мартина сесть на неровное заболоченное поле около фермы, под самым носом у противника, ориентируясь только на свет тусклого факела.

Но Черпак был очень скромен и никогда не хвастался своим мастерством.

– Любой дурак может доставить нескольких Джо во Францию, – сказал он как-то раз Меткалфу. – Вот вычерпать их оттуда – это дело пострашнее. – Роджер прославился тем, что выполнял, казалось бы, невозможное, сажая самолет в самые невероятные места и успешно взлетая оттуда, вывозя или, как он любил говорить, вычерпывая, агентов. Командир звена прозвал его Черпаком, и прозвище прижилось.

– Не представляю себе, какого дьявола ты можешь сделать, чтобы все это закончилось благополучно, – простонал Черпак, когда они выбрались из «Рено». На дверцах автомобиля были нарисованы эмблемы Le Foyer du Soldat и красные кресты.

– Все, что от тебя требуется, это держать рот на замке, – сказал Меткалф. – Надеюсь, на это ты способен, mon vieux.[54]

Черпак хмыкнул.

– Ты – мой пилот. Все остальное я беру на себя.

Они подошли к следующему контрольно-пропускному пункту; военный полицейский при виде штандартенфюрера вытянулся в струнку. Меткалф указал на свои черные бархатные петлицы и небрежно выкинул руку вперед в нацистском приветствии, полицейский отсалютовал в ответ и распахнул калитку.

– Какой ангар нам нужен? – не шевеля губами, пробормотал Меткалф.

– Будь я проклят, если знаю, – ответил Мартин. – Все, что нам известно, это хвостовой номер машины да намеченное время вылета. – Он умолк, потому что они приблизились к другому контрольно-пропускному пункту. На сей раз Меткалф просто резко отсалютовал, и военные полицейские с медными нагрудниками сделали то же самое.

Как только они миновали очередную калитку и вышли на травянистую площадку рядом с бетонной взлетно-посадочной полосой, Мартин продолжил:

– Я предлагаю зайти в первый же ангар и спросить. Любой подумает, что я всего-навсего не слишком дисциплинированный пилот.

Он понизил голос: они поравнялись с группой немецких офицеров, столпившихся возле урны для курения и хохотавших в голос. Они восхищались все теми же непристойными французскими открытками, которые демонстрировал, держа в пухлых руках, круглолицый группенфюрер СС. У Меткалфа похолодело внутри, когда он узнал эсэсовца: это был один из его многочисленных знакомых нацистов, генерал Йоханнес Коллер.

Меткалф быстро отвернулся и сделал вид, что оживленно обсуждает что-то со своим спутником. Он отчетливо понимал, что теперь столкнуться нос к носу с кем-то из знакомых – всего лишь вопрос времени, но только бы не сейчас, не здесь!

Мартин заметил выражение отчаяния на лице Меткалфа. Он озадаченно нахмурился, но промолчал.

Возможно, группенфюрер, хваставшийся похабными картинками, вовсе не заметил Меткалфа. И даже если бы он взглянул на его лицо, форма гестапо, конечно, смутила бы его, и он, неуверенный, промолчал бы.

Наконец они дошли до последнего контрольно-пропускного пункта, который был оборудован более серьезно: на краю асфальтированной дорожки открытая будка, а в ней двое военных полицейских. Как только Меткалф и Черпак минуют его, им нужно будет немедленно определить местонахождение нужного ангара. Меткалф внутренне напрягся. Если постовые потребуют предъявить им украденный значок или документы, то все пропало! Он нисколько не походил на фотографию мертвого гестаповца.

Но один из полицейских, очевидно, старший, просто отсалютовал и дал знак проходить. Меткалф бесшумно выдохнул, заметив краем глаза движение сзади. К нему быстро шел Коллер, а по пятам за ним следовали остальные офицеры.

Меткалф ускорил шаги.

– Беги, – прошептал он Мартину.

– Что?

– Беги. Сделай вид, что ты опаздываешь к вылету. Мне нельзя бежать – это будет выглядеть подозрительным. Делай, что говорят! Я догоню тебя.

Мартин пожал плечами, покачал головой, не скрывая недоумения, и бросился вперед неровной рысцой опаздывающего человека. Меткалф все так же целеустремленно быстро шагал вперед.

– Извините! Извините!

Меткалф обернулся и увидел, что кричал тот самый полицейский, который только что пропустил их. Рядом с ним стоял Коллер, указывающий на Меткалфа.

Меткалф пожал плечами, как будто удивлен, остановился и наклонил голову, делая вид, будто что-то достает из кармана. Нужно прикрывать лицо как можно дольше! Взглянув через плечо, Меткалф увидел, что Мартин вошел в один из ангаров и прикинул, не следует ли ему самому кинуться наутек. Впрочем, в этом не было никакого смысла: и его, и Черпака просто-напросто схватили бы. Да и было уже поздно. Коллер в сопровождении полицейского шли к нему.

– Я знаю этого человека! – заявил группенфюрер. – Он самозванец!

– Герр штандартенфюрер, – произнес полицейский. – Подойдите, пожалуйста. Позвольте взглянуть на ваши документы.

– Это что, какая-то неуместная шутка? – громким и твердым голосом ответил Меткалф. – Сейчас не время шутить. У меня важные дела.

Двое немцев вплотную приблизились к нему.

– Да, это действительно Эйген! Даниэль Эйген! Я его сразу узнал!

– Ваши документы, – повторил полицейский.

– Что, черт возьми, вы затеяли, Эйген? – спросил Коллер, в упор глядя на Меткалфа. – Ваши преступные действия…

– Тише вы, болван! – проревел Меткалф. Он подался вперед, протянул руку, выхватил из кармана кителя группенфюрера пачку порнографических открыток, швырнул их вверх, над головой и громко фыркнул, вплотную склонившись к лицу немца.

– Нет, вы только посмотрите, на что этот выродок тратит время! – бросил он по-немецки, глядя на полицейского. – Ого, даже и принюхиваться не надо – он пьян.

Лицо Коллера приобрело темно-красный цвет.

– Как вы смеете…

– Не знаю, то ли это просто преступно халатное отношение к службе или в этом еще нужно будет разобраться! Пьяный дегенерат, пытающийся делать вид, что служит рейху. – Меткалф указал на Коллера. – Кем бы вы ни были и какие бы ни имели намерения до того, как впасть в порок, вы не можете иметь никаких дел, связанных с обеспечением безопасности по таким важным направлениям! Как говорит наш фюрер, будущее принадлежит бдительным. – Он недовольно помотал головой, как будто не мог найти слов от отвращения.

С этими словами Меткалф повернулся на каблуках и зашагал дальше в направлении ангара, в который, как он успел заметить, вошел его спутник. Однако он тщательно прислушивался, пытаясь уловить крики, топот бегущих ног, любые признаки того, что его уловка провалилась. Он явственно слышал, как Йоханнес Коллер продолжал что-то втолковывать полицейскому, все повышая и повышая голос, пока не перешел на яростный крик, от которого такому толстяку оставался один шаг до апоплексического удара. Контратака Меткалфа удалась, но она, вероятно, позволила ему выиграть всего лишь минуту или две.