– Очень просто и ездил, – пояснил ветеран. – Тогда же была дисциплина. Закон и порядок. Никто лишних вопросов не задавал, лишнего не видел, отворачивался. И, конечно, газетчики без спросу ничего не писали. А если вдруг напишет по недомыслию, то цензура не выпустит…

– Спасибо большое, Марк Захарович! – капитан Малков пожал ветерану руку. – Без вас мы бы его никогда не нашли! Похоже, он остался в единственном экземпляре. Тем более, в таком прекрасном состоянии.

– Потому что я знал – такая вещь обязательно понадобится! – улыбнулся отставник. – Лично проследил, чтобы консервацию провели как положено. Теперь можно брать и пользоваться!

«Близнецы» тепло поблагодарили Марка Захаровича. Влад отозвал в сторону действующего оперативника.

– Организуйте отправку в Тиходонск, – негромко сказал он. – Телеграмму соответствующую ваш начальник получит.

Оставшись наедине, «близнецы» дали старому спецпоезду современную оценку.

– Не годится, – сказал Ломов. – По существу, это обычный состав, только один вагон специального назначения. Тогда он внимания не привлекал, народ действительно от секретов отворачивался, это ветеран верно подметил. А сейчас? Да его на каждой станции фотографировать станут, во всех газетах пропечатают, да еще и на всех телеканалах покажут!

– Это точно! – кивнул Малков и почесал шрам на шее. – Но наше дело его найти. И мы это сделали. Значит, не такие мы идиоты!

– Дались тебе эти идиоты, – усмехнулся напарник. – Пора забыть. Со Смартовым мы нормально работаем. Он такого хамства никогда не позволит.

– Сейчас я ему доложу про поезд, – Влад достал телефон, который тут же зазвонил.

– Да. Слушаю, товарищ полковник, как раз вас набираю… Что? Да, я понял. Оба выезжаем в Тиходонск. Немедленно. Да. Так точно.

– Что случилось? – спросил Ломов. – Он даже про поезд не спросил? И ты ничего не сказал!

– Чрезвычайное происшествие под Тиходонском. Что-то с действующим поездом. Подробности на месте!

После того, как в турецких контейнерах обнаружили шпионскую аппаратуру, началось что-то невообразимое. На станцию съезжалось начальство – сначала непосредственное, потом высокое, потом и вовсе никогда не виданное. Вначале дело разворачивалось только по милицейской линии, потом тот же процесс снежного кома повторился по линии «соседей», как в милиции называют фээсбэшников за то, что они, как правило, дислоцируются в тех же зданиях, что и милиция.

Раскрытие посягательства на чужеземный груз приобрело невиданные масштабы. Три привезенные из области собаки отрабатывали запаховые следы с грузовой платформы. Со стенок контейнера и забытого злоумышленниками топорика тщательно сняли отпечатки пальцев. Провели облаву в поселке и задержали двенадцать человек за мелкое хулиганство и нахождение в нетрезвом виде. Пятерых закрыли в камере по подозрению в краже.

Утром стали поступать результаты экспертиз. На топоре оказались пальцы ранее судимого за кражи из вагонов сцепщика Угольникова, по кличке Угорь. Он находился в числе задержанных за хулиганство. Накануне его видели с монтером пути Василием Саватеевым. Оба фигуранта поддерживали тесные отношения с Иваном Лаврентьевичем Пименовым, кому и принадлежал опознанный соседями топор. Савву и Лаврентьича отыскали без всякого труда, последний признал только топор, который потерял поздно вечером в районе железнодорожных путей. Пальцы Угольникова и Саватеева обнаружились на стенках прорубленного контейнера, а пальцы Угольникова еще и внутри него.

Всех задержанных выпустили, а Саватеева с Угольниковым и, на всякий случай, Пименова закрыли на трое суток. Правда, через двенадцать часов Саватеев и Угольников признались в покушении на кражу и в один голос отмазали Пименова. На очных ставках он дал каждому из соучастников по затылку и сказал что-то типа: «Предупреждал же козлов!» Пояснить эти слова и действия он отказался и был отпущен восвояси.

Грузовую платформу с контейнерами отцепили от состава и загнали в депо, под охрану вооруженного часового. Товарняк с опозданием ушел по своему маршруту.

В таком состоянии находились дела, когда на место ЧП прибыли два особо уполномоченных Центра капитаны Малков и Ломов. Там их уже ожидали подполковник Кандалин с майором Масловым и представитель краевого УФСБ Борис Иванович, который, судя по манерам и начинающей грузнеть фигуре, относился к руководителям низового звена. Уполномоченные Министерства обороны были в военной форме, контрразведчик – в штатском.

Вместе они со всех сторон обошли злополучные контейнеры. Как ни вглядывались капитаны в гладкие, тесно подогнанные доски с многочисленными предупреждающими надписями, ничего подозрительного заметить не удалось. Ни щелей, ни аккуратно просверленных отверстий, ни дырки от выпавшего сучка.

– Отлично замаскировались, – комментировал Борис Иванович. – На фоне букв крохотные дырочки, даже вплотную не увидишь!

– Вот, полюбуйтесь, что территориальная контрразведка обнаружила в аппаратуре! – Олег Станиславович Кандалин извлек из потертой папки несколько больших, четко проработанных фотографий. Малков быстро перебрал одну за другой, передавая напарнику.

Пятый, боевой вагон БЖРК – вид сбоку, снимок не смазан, хотя суммарная скорость была приличной. Значит, особо чувствительная пленка и сверхмалая выдержка. Отличная резкость, различаются дефекты краски, просматривается ряд заклепок под съемной крышей, как раз по ребру жесткости.

Половина пятого и половина шестого вагонов… Хорошо виден переход между ними, заметна необычность герметичного гофрированного коридора и дополнительные сцепки между вагонами.

Шестой вагон… На беглый взгляд тут ничего необычного: вагон как вагон. Но если присмотреться и знать, куда именно смотреть, то можно определить, что две вертикальные линии от пола до потолка, – это следы сдвижной грузовой двери, открывающей доступ к содержимому технического вагона.

Половина шестого и половина седьмого вагона… Тоже герметичный переход, дополнительные сцепки, а вот – окружность заслонки огневой бойницы…

Седьмой вагон прикрытия – он действительно имеет самый обычный вид. Но если дать увеличение, можно будет рассмотреть заглушки бойниц.

Затем пошли пейзажи, заснятые справа и слева от полотна, потом другой изобразительный ряд: какие-то придорожные пустыри, свалки, желтые вагоны с красными полосами и надписями «Лаборатория» или «Дефектоскопия». Последние фотографии капитаны просмотрели без интереса, Малков снова вернулся к снимкам БЖРК. Многозначительно посмотрел на представителей Минобороны. Это была полная расшифровка.

Провал.

– Хорошо, что они только пассажирский отсняли, – сказал Борис Иванович. – А могли военный эшелон сфотографировать или специальные перевозки…

Фээсбэшники не поняли, что является главным в собранной шпионами информации. Большинство их руководства считало, что самым убийственным является карта радиоактивных загрязнений окружающей среды, способная скомпрометировать Россию в глазах международного сообщества. Судя по всему, Борис Иванович тоже разделял эту точку зрения.

– Да, хорошо, – машинально повторил Малков, пристально рассматривая Кандалина.

Тот понуро опустил голову. За провал по головке не погладят. И в чем состоит именно его вина, разбираться никто не будет. Выгонят к чертовой матери на пенсию, и дело с концом. Или сошлют военпредом на секретный завод в сибирской глуши. Если только как-то не доказать свою нужность и полезность. А как это сделать в сложившейся ситуации?

– Спасибо, Борис Иванович! – сказал Малков с теми же интонациями, с какими накануне благодарил отставника-ветерана. – Мы вернемся в город с Олегом Станиславовичем.

– Рад быть полезным! – с профессиональной любезностью отозвался тот.

И проводил уходящих офицеров пристальным взглядом. Странно, представители Министерства обороны и центрального аппарата ФСБ совершенно не заинтересовались главным – картой радиоактивных загрязнений! Не вызвала их интереса и уникальная шпионская аппаратура. Тогда зачем они приезжали? Чтобы посмотреть снимки пассажирского поезда, попавшего в кадр явно по недоразумению? Но профессиональным качеством контрразведчика является и отсутствие ненужного любопытства, поэтому Борис Иванович вскоре выбросил странный визит из головы.