Евгений Романович Белов был человеком старой закалки и, как все люди того поколения, уже не молод. Несколько месяцев назад он преступил пятидесятипятилетний рубеж – предельный возраст службы для полковника. Конечно, он находился в отличной физической форме, спасибо папе с мамой и хорошей генетической базе. Но это не имело никакого значения. Достиг пятидесяти пяти – добро пожаловать на пенсию. Без надбавок, без дополнительных льгот, без обязательной санаторной путевки на двоих с женой каждый год… Пенсия составит около четырех тысяч рублей, и если переехать из гарнизона в большой город, то будешь еле-еле сводить концы с концами… Да и кто его ждет в том городе?

Белов боялся пенсии. И четко понимал: держат его только до тех пор, пока не найдут замену. А отыскать кандидата очень и очень непросто, дело может затянуться на годы. Кандидат должен быть надежным, проверенным, физически здоровым, крепким, а главное – хорошим расчетчиком, знатоком баллистики, чувствующим ракету и обладающим тонкой интуицией. Поди сыщи такого!

Но пока кандидата ищут, надо самому не давать повода! А промах на ежедневном тестировании – как раз такой повод. Одно дело – найти замену безупречному начальнику смены. И совсем другое – вышедшему в тираж старику, который допустил промах! Его может заменить любой – хуже не будет!

«Акела промахнулся!» – вспомнил Белов ставшую знаменитой фразу.

Что же делать? Что делать?!

Результаты контрольного тестирования в течение часа необходимо передать в Москву. И самыми уважительными причинами объяснить, почему ты загубил ракету ценой в несколько миллиардов рублей, не удастся. Не скажешь ведь: «Я сильно устал и по рассеянности ввел ошибочный параметр…»

Белов отодвинул кресло и поднялся во весь свой немалый рост. Худощавое, бледное от природы лицо полковника с узким тонким носом и глубоко запавшими круглыми глазами отражало напряженную работу мысли.

По существу, БЖРК – это единственное, что у него есть. И просто так он его не отдаст! Белов напрягся, вырываясь из лап подступающей депрессии.

Результаты теста необходимо направить в Центр в течение часа, и время уже пошло. Но он вдвое перекрывает норматив. И вполне может успешно повторить тест, отправив в Москву положительный результат. А распечатку по первой, неудачной пробе отправить не в Центр, а в бумагоуничтожитель! Конечно, не исключено, что компьютерная система автоматически направляет отчет по проваленному тесту… Но кто не рискует, тот не выигрывает!

В отсек вошел дежурный оператор.

– Разрешите заступить на дежурство, товарищ полковник? – как положено обратился он, деликатно намекая, чтобы командир освободил кресло.

– Отставить! Зови Петрова, – приказал начальник смены.

– Вы же скомандовали отдыхать… – растерянно промямлил тот.

– Зови его сюда. Я покажу вам усложненный вариант задачи.

В течение следующих двадцати минут Белов виртуозно отработал задание и хотя с тревогой ждал результата, на экране появилось обычное: «Цель поражена». Он перевел дух. Кажется, обошлось. Распечатку первого запуска полковник лично запустил в узкую щель устройства для уничтожения секретных документов. Раздался негромкий гул, и в поддон высыпалась бумажная труха. Но избавиться от бумаги, зафиксировавшей твою ошибку, гораздо легче, чем от самой ошибки. Ибо в серьезных случаях ошибки фиксируются не только на бумаге, но и в дублирующих системах накопления информации, в памяти людей, наконец!

На следующий день капитан Петров по своей инициативе посетил купе-кабинет майора Сомова.

«Близнецы» просматривали видеозапись в режиме реального времени. Днем приходили только сотрудники и обслуживающий персонал, поэтому пленку ставили на ускоренную перемотку; с семнадцати часов, с момента открытия, поток посетителей был достаточно редким, но уже к восемнадцати уплотнился. Кого здесь только не было! Элитные проститутки Москвы, начинающие профессионалки, любительницы, пришедшие на разовую подработку, известные артисты, бизнесмены, политики, бандиты, в том числе находящиеся в розыске. Но капитанов интересовали шпионы.

– Вот он, гадюка, – Малков остановил кадр и скопировал лицо Фалькова. Ломов поморщился. То, что изменник здесь был, они и так знали из рапорта наблюдателей. А вот с кем он встречался… За вечер в «Ночном прыжке» побывали пятьдесят мужчин.

– Давай отсеем заведомо неподходящих, – предложил Влад.

– Давай. А кто заведомо неподходящий? – спросил Толик. Напарник задумался.

– М-да, действительно…

Связником шпиона мог быть любой. И народный артист, и депутат, и бандит.

– Ты знаешь, его контакт наверняка пришел раньше Фалькова. Из вежливости. Чтобы не заставлять ждать генерала.

– Пожалуй…

Раньше изменника пришли только восемь мужчин. Потом стали отслеживать, во сколько кто из них вышел. До момента обнаружения трупа Марины вышли пятеро фигурантов. Трое с девушками, что вполне вытекало из стандартных целей визита в «Ночной прыжок», а двое, пришедшие вместе, выходили по одному и без девушек!

– Ну-ка, давай их крупным планом…

На экране укрупнился вальяжный господин в дорогом костюме. Из обращающих на себя примет можно было выделить острый вытянутый подбородок, широкий лоб, тонкие, стянутые в ниточку губы.

– На мертвеца похож, – сказал Влад.

– Почему на мертвеца?

– Не знаю. Только похож.

– Этот ушел за полчаса до обнаружения трупа. Когда он уходил, Марина наверняка была жива. Давай второго.

Второй был гораздо моложе и спортивнее. Коротко стриженый парень с большой бугристой головой, узким скошенным лбом, массивным подбородком и злыми глазами.

– По теории Ломброзо, это прирожденный убийца, – Влад ткнул пальцем в экран.

– Да. Если первый больше похож на связника шпиона, то этот скорее исполнитель мокрых дел… Думаю, в МУРе его легко опознают.

Капитан Малков встал. В этом розыске он был старшим.

– Я поеду в «Ночной прыжок», а ты сгоняй в МУР. Встречаемся через два часа.

Через два часа картина прояснилась. Официантки ночного бара опознали Фалькова и вальяжного господина с острым подбородком как товарищей, оживленно говоривших между собой и не обращавших внимания на девочек. Посидели недолго, Фальков ушел первым, его спутник минут через десять. Девушка в черно-белом прикиде еще оставалась за столиком. Потом к ней подсел стриженый, они коротко переговорили. Потом ушла девушка, почти сразу за ней – большеголовый.

В МУРе фигурантов тоже опознали сразу – ими оказались скандальный журналист Василий Иванович Слепницкий по прозвищу Курт и его телохранитель Федор Петрович Кузин, ранее судимый за вымогательство и грабежи и известный в криминальном мире под кличкой Череп.

– Опасный тип, сейчас он собрал свою бригаду, и ожидать от него можно чего угодно, – сказал оперативник уголовного розыска, глядя на фотографию Черепа.

Когда результаты расследования доложили Смартову, тот решил, что Фалькова пора арестовывать. Мезенцев с таким решением согласился.

– Суетится, засранец, – с недоброй усмешкой произнес Анатолий Ломов, лениво поглядывая на улицу сквозь зеркальное, односторонней прозрачности стекло мобильного наблюдательного пункта.

– То звонит неизвестно куда, то в бинокль чего-то высматривает… Опасается, паскуда. Совесть-то у него нечиста…

– Еще бы, своих продает, сука, – откликнулся с соседнего сиденья его напарник Владислав Малков. – К тому же он не вчера родился. Должен понимать, что к чему. Да они и чувствуют всегда, когда трандец подкрадывается. Вон, Гордиевский сумел даже «наружку» обмануть и за кордон уйти.

– Это редкий случай. Надо сказать, англичане молодцы, свои обязательства выполнили, вывезли его на дипломатической машине в Финляндию. Как думаешь, наши бы так сделали? Рискнули шкурой ради агента?

– Не знаю. Все ведь от конкретного человека зависит. Я бы рискнул.

– Я тоже. Своих поддерживать надо. И квитаться за них. Только тогда у нас сила будет. И авторитет во всем мире, как в былые годы, когда предателей на краю земли находили…