– Ладно, разберемся, – решил перенести разборку Косой. Он махнул бармену, и тот сразу подбежал, угодливо улыбаясь.

– Значит, так, накрывай поляну, водку, коньяк, ко мне друг приехал, гулять будем!

Через час все уже сидели изрядно поддатые. Стол ломился от закусок и разнообразных бутылок, а компания разрослась до пятнадцати человек, не считая трех девиц в коротких юбках, приведенных кем-то из вновь прибывших. Из колонок гремела музыка, и чей-то хриплый голос пел про кресты, купола, поганых ментов и правильных пацанов. Косой налил себе водки, встал, и за столом воцарилась почтительная тишина. Бармен, выполнявший по совместительству роль диджея, предусмотрительно приглушил музыку.

– Я поднимаю этот тост за друга моего детства, которого люблю и уважаю. Но не потому, что мы росли с ним в одном дворе. Был у меня случай тогда, братан как раз у хозяина чалился, а у меня непонятки с центровыми были. Было нам тогда… – он задумался. – Лет по десять, да? – спросил он у захмелевшего Данилы, и тот неопределенно кивнул в ответ головой.

– Ну, неважно. Кто-то подумает: «Что за херня, какие такие проблемы у малолеток?» И будет не прав!

Косоруков обвел угрожающим взглядом свою братву, словно кому-то могла прийти в голову крамольная мысль сомневаться в его словах.

– А в дело пошла заточка, и если бы Даня не влез в драку и не прикрыл меня, то не сидеть мне за этим столом, пацаны. А такое не забывается!

Все выпили и опять загудели. Виктор присел и снова наполнил рюмки себе и Даниле.

– Такое не забывается, – тихо повторил он. – Сейчас все норовят подставить, скрысить… А если что-то делают, то по своим интересам. Ведь ты мог убежать? Мог. А брату моему посылки на зону… Помнишь, ты мать просил? Для меня это много значит.

Он вдруг что-то вспомнил.

– А я все думал: ты – не ты? Ну, когда твоими фотороботами обклеили весь город… Фамилию твою не помнил…

– На шоу мое не ходил?

– Ты че, брат? Где я, а где театр?

– Ну и зря. – Данила подхватил вилкой маринованный помидор, но тот соскользнул с вилки и покатился между рюмок, оставляя за собой кровавый след.

– Но теперь обязательно схожу. Хотя… – Косоруков криво усмехнулся. – У меня свои фокусники есть.

Он метнул вилку в помидор. Столовый прибор пробил податливую мякоть и перевернул бокал с шампанским, заливая юбку завизжавшей девицы вульгарного вида. Ее сосед громко заржал, глядя на ее растерянное лицо.

– Какие фокусники? – не понял иллюзионист.

– Вон того малого видишь? – Витя ткнул татуированным пальцем в сторону «студента». – Катала. С колодой в руках родился. А вон тот длинный кидает лохов на валюту возле обменников. Так втулит, что еще спасибо скажешь.

– Ну, мне он вряд ли втулит, – неосмотрительно пробормотал Данила, потянувшись за бутербродом.

– Не веришь? – завелся с полоборота Витек. – А щас мы соревнование устроим. Эй, пацаны!

Данила дернул его за рукав:

– Погоди.

– Что?

– Дай в туалет сначала сходить, о’кей?

– О’кей, о’кей, американец, – усмехнулся друг детства.

Данила встал и нетрезвой походкой направился сквозь курящую и пьющую толпу. Пару раз он налетел на кого-то, извинился и подошел к стойке.

– Где у вас туалет?

– Вон там, в угол и налево, – улыбающийся бармен уже не был похож на того угрюмого малого, который встретил иллюзиониста час назад.

Данила зашел в туалет, закрыл дверь и включил холодную воду. Витек и в детстве был упрямый, так что без демонстрации его не отпустит. Но благодаря пятиминутной отсрочке он получил фору. Что за шоу без подготовки? Через пару минут он был готов.

По внимательным взглядам иллюзионист понял, что Витя, взяв на себя роль конферансье, уже объявил о предстоящем шоу.

– Дамы и господа! – дурашливым тоном начал Косоруков. – Уважаемая братва! Сегодня у нас в гостях звезда, а также мой друг – Данила Меджиславский, он же Даня Львовский, он же Американец!

Данила, подыгрывая Витьку, церемонно поклонился.

– Так, с чего начнем? – Витя потер руки. – Славик, покажи, как у нас на жизнь зарабатывают.

Славик вытащил внушительных размеров портмоне, раскрыл его и достал зеленую купюру достоинством сто долларов. Пальцами одной руки сложил ее, переложил в другую руку и снова развернул. На ладони лежала однодолларовая банкнота. Братва захлопала, Данила хмыкнул.

Проделано, конечно, было неплохо, и если человек не ждет подвоха, то он ничего не увидит. Но до совершенства было далеко.

Когда выступает фокусник, все заранее ждут обмана, поэтому приходится оттачивать свои трюки до совершенства.

– Ваш ход, маэстро.

Данила потянулся пустой рукой к Славику и достал из кармана его куртки четыре однодолларовые купюры.

– Это не мои, – озадаченно сказал кидала, чем вызвал смех братков.

Иллюзионист закатал рукава рубашки, показал доллары с двух сторон, щелкнул пальцами, и все увидели у него в руках четыре пятидолларовые банкноты.

– Опа! – довольно произнес Витек.

– Не понял, – сказал один из амбалов в кожаном плаще.

Снова щелчок, и в руках иллюзиониста уже двадцатки. Витя захлопал, от души веселясь.

– Покажь, – требовательно протянул руку штангист.

Данила, за спиной которого были тысячи показов, знал реакцию зрителей наперед. Поэтому он еще до вопроса белобрысого Клима подменил деньги под своим бумажником и теперь спокойно вложил в широкую ладонь четыре обыкновенные двадцатки.

– Гля, в натуре… – не веря своим глазам, буркнул штангист, рассматривая доллары на просвет. – Как ты это сделал?

Его лицо впервые за вечер исказилось в некоем подобии улыбки. Словно стена треснула.

– А ты умеешь хранить секреты? – серьезно спросил его иллюзионист, впервые услышавший этот вопрос от Бартона.

– Умею, – автоматически ответил Клим.

– Я тоже, – улыбнулся Данила, и братва дружно заржала.

Он положил двадцатки в бумажник, попутно захватив спрятанные под ним остальные деньги, и вытащил единичку и пятерку. Повертев их в пальцах, он сложил купюры пополам и вложил пятерку в руку квадратного бугая.

– Держи.

Железные пальцы сомкнулись в огромный кулак, которым можно было забивать сваи.

– Смотрите очень внимательно, – сказал иллюзионист, пряча в своей руке единичку. Другой рукой он медленно сделал несколько пассов, словно меняя бумажки местами.

– Жека, ты крепко держи, – посоветовал один из зрителей.

Данила усмехнулся. Трюк был сделан полминуты назад, теперь он просто разыгрывал спектакль. Медленно разжав пальцы, он продемонстрировал пятерку. Здоровяк тут же проверил удерживаемую им купюру – доллар!

– Ай, Данила-мастер, ай, молодец! – Витя приобнял его. – Ну, мне-то потом расскажешь секрет?

– А так можешь? – спросил кто-то сзади, и обернувшийся Данила увидел «студента», держащего в своих руках бумажник иллюзиониста.

– Как он тебя? – довольно осклабился Клим. – Остался без лопатника.

Карманник сработал красиво, Данила ничего не почувствовал. Но иллюзионист всегда на ход впереди зрителя.

– Открой его, – попросил «студента» Данила.

Тот открыл, заглянул… и искренне рассмеялся.

Данила выудил из кармана деньги и улыбнулся в ответ.

«Ништяк, браток!» – похвалил его из динамиков Михаил Круг.

Но Данила еще не закончил. Другой рукой он вытащил маленький мобильник:

– Ты ничего не терял?

Телефон он вытащил еще вначале, когда, толкаясь, шел в туалет, и сейчас испытывал удовлетворение от собственной дальновидности.

«Студент» захлопал, и братва его поддержала.

– Молодец, пацан!

– Не, ты понял?

– Давай к нам в бригаду!

– В натуре…

Витек поднял руку, и все замолчали, кроме Круга, начавшего петь про «Владимирский централ».

– Поняли, какой у меня друг детства? – спросил он таким тоном, будто сам всю жизнь учил Данилу трюкам. – За него и выпьем.

Возбужденно шумя, все снова уселись за стол. Подошедший к иллюзионисту «студент» присел возле него на корточки.