— Возможно, рациональное зерно в твоих словах есть. Если Перворожденные действительно собираются по нам ударить. Либи навела справки. Флагман называется «Шен Хи», по имени великого исследователя пятнадцатого века…

— Неужели ты думаешь, что китайцы на это способны?

— Вполне возможно. В любом случае, мы не собираемся их останавливать. Я даже не уверена, что мы можем это сделать. Эти ковчеги наверняка хорошо вооружены. Нам остается только пожелать им успеха. Чем больше людей рассеется по Вселенной, тем больше шансов, что в долгой перспективе мы выживем.

Джон сказал:

— Но возможно и то, что Перворожденные будут преследовать их до альфы Центавра, или до самого ада, чтобы потом с ними разобраться по-своему.

— Правда. Но для нашей миссии это не имеет никакого значения.

«Мам, для будущего тут снова закладываются семена конфликтов. Если мир переживет нападение квинт-бомбы, то через несколько веков его ждет столкновение с тем миром, который построят китайцы. Пусть даже к тому времени у нас будут уже целые флотилии космических кораблей с А-двигателями.

Может, уже Tea будет иметь с ними дело. Передай ей мою любовь. Но ближе к делу: теперь мы возобновляем наш круиз в фарватере квинт-бомбы. „Либерейтор“ ложится на прежний курс».

По мере приближения к «Циклопам» Майра видела в космосе все больше зеркальных бликов. Это были солнечные корабли, курсирующие вокруг обсерватории. После многодневного одиночного плавания в трехмерной космической тьме такая большая компания вызвала настоящее потрясение.

«Максвелл» пролетел сквозь скопление подобных себе парусников и приблизился к огромной конструкции, которая составляла сердце станции. Алексей сказал, что она называется «Галатея». Внешне она напоминала висящее в космосе колесо.

«Максвелл» долго кружил вокруг оси колеса, целясь прямо в его ступицу. «Галатея» имела веретенообразный вид, вроде колеса велосипеда с тонкими, едва видимыми спицами, которые периодически сверкали, попадая под лучи Солнца, и тогда становились хорошо заметны. Но на разных радиусах от центра были установлены концентрические круги, раскрашенные в яркие цвета: серебряный, оранжевый, голубой и так далее, так что внешний вид «Галатеи» напоминал мишень для стрельбы из лука. Когда «Галатея» поворачивалась вокруг своей оси, то по ее ободу и спицам скользили длинные тени, словно стрелки часов.

Алексей сказал:

— Красиво, не правда ли? После солнечной бури в такие вот планетарные поисковые обсерватории была вложена уйма денег. И вот здесь можно увидеть, на что была потрачена большая часть из них.

— Напоминает ярмарочную площадь с аттракционами, — сказала Майра. — Вид ужасно архаичный!

Алексей пожал плечами:

— Так себе представляли космические конструкции будущего сто лет назад. И именно это воображаемое будущее здесь и постарались построить, сразу, в один присест. Правда, я не любитель истории.

— Ага! Надо полагать, что эта штука вращается для создания искусственной гравитации?

— Да. Корабли причаливают к центральной втулке станции, а затем люди на лифтах распределяются по разным палубам.

— А зачем эти палубы разноцветные?

Алексей улыбнулся:

— Догадайся сама.

Она немного подумала.

— Чем дальше находишься от оси вращения, тем сильнее гравитация. И поэтому палубу с лунной гравитацией, одна шестая земной, покрасили в лунный, то есть серебристый цвет.

— Ты все правильно поняла. Марсианская палуба оранжевая, палуба с земной гравитацией голубая. «Галатея» создана здесь, чтобы служить центром для персонала «Циклопов», но в то же время она сама является лабораторией частичной гравитации. Видишь, с самой дальней палубы свешиваются космические грузовые отсеки? Биологи там испытывают более высокую гравитацию, чем на Земле. — Он усмехнулся. — Они привезли сюда несколько громадных лабораторных крыс. Может, в один прекрасный день нам эти исследования понадобятся. Особенно если мы начнем болтаться по Солнечной системе на кораблях с двигателями, работающими на антиматерии.

Когда «Максвелл» подлетел ближе к колесу, Майра потеряла из виду его внешний обод, зато ей стали лучше видны инженерные детали центральной палубы, вращающейся втулки с ярко освещенными шлюзами, спицами и распорками и постоянно меняющимися тенями.

Вот отделяемый грузовой отсек вылетел из открытого порта центральной втулки. Стоило ему появиться, как он тут же начал вращаться вокруг собственной оси, причем с угловой скоростью «Галатеи», однако, сделав пару энергичных маневров с помощью реактивного двигателя, он стабилизировался и осторожно подошел к «Максвеллу».

— «Макс» не может подойти слишком близко, — пояснил Алексей. — Паруса солнечного корабля и спицы космического колеса — вещи несовместимые. Поэтому всем пассажирам приходится пересаживаться на собственные «Шаттлы» «Галатеи». Они относятся к А-1, и поэтому прекрасно справляются со штопорными посадками…

Стыковка прошла быстро, заняв всего несколько минут. Люки открылись с легким чмоканьем, когда давление между кораблями уравнивалось.

Из «Шаттла» к ним навстречу выскочила молодая женщина и бросилась прямо в объятия к Алексею. Майра и Юрий переглянулись.

Когда пара наконец оторвалась друг от друга, девушка повернулась к Майре.

— Вы дочь Байсезы, — сказала она. — Я видела вашу фотографию. Рада с вами познакомиться. Меня зовут Лайла Нил. Добро пожаловать на «Циклопы»!

Чтобы не упасть, Майра схватилась за стойку, а затем пожала протянутую ей руку.

Лайле было, наверное, лет двадцать пять. У нее была почти черная кожа, блестящие белоснежные зубы и густая копна волос. В отличие от Юрия и Алексея, на ее правой щеке, как и у Майры, красовалась идентификационная татуировка.

Майра сказала:

— Судя по всему, вы знакомы с Алексеем.

— Мы познакомились через его отца, — ответила девушка. — Я ученица профессора Карела. Сюда я приехала под предлогом научных занятий. Космология. Далекие галактики, реликтовое излучение и все в таком роде.

Майра взглянула на Алексея.

— Так вот каким образом ты шпионишь за своим отцом в пользу космиков!

— Да, Лайла — это мой крот. Изящно, не правда ли? — Он говорил совершенно равнодушным тоном. Впрочем, за его безразличием, возможно, скрывалось чувство вины.

Подхватив багаж, все перебрались в «Шаттл».

Оказавшись на «Галатее», они тут же поспешили внутрь конструкции втулки и вошли в некое подобие лифта.

Лайла предупредила:

— Держитесь крепче за поручни. Вполне возможно, что ваши ноги оторвутся от пола и вы полетите туда. — Она указала в сторону, противоположную вращению втулки.

Лифт начал падать с устрашающим ускорением.

Они быстро миновали комплекс втулки и внезапно в своей прозрачной кабине повисли в космическом пространстве на длинном тросе. По мере удаления от втулки центробежная сила постепенно росла, пока, наконец, их ноги вновь не опустились на пол, и неприятное действие силы Кориолиса не исчезло. Они падали сквозь густой лес из спиц по направлению к широким изогнутым поверхностям колесных палуб. По мнению Майры, весь этот ярмарочный аттракцион был стационарным, однако колесо медленно вращалось, и тени, бросаемые спицами, постоянно скользили по кабине лифта. А под самим колесом не было основания, не было пола — одни только звезды.

Лайла задумалась:

— Послушайте, пока мы не добрались до места… Лифт, стой! Кабина послушно остановилась.

Девушка сказала:

— Вам надо посмотреть вокруг! Понять, как устроена станция. С палуб видно гораздо хуже. Лифт, покажи нам Полифема!

Майра взглянула сквозь прозрачные стенки кабины. Она увидела медленно вращающиеся звезды, Вселенную, которая превратилась в огромное чертово колесо со спицами. Над ее головой загорелся золотой овал, который начал медленно подниматься вверх, корректируя вращательный момент станции, и перед ней открылся угол звездного поля. Тут Майра заметила странный диск, дымчато-серый, по которому постоянно скользили радуги. Перед ним висела маленькая станция, что-то вроде приборного щитка или коробки с инструментами.