Кстати, именно из-за своего таланта он еще не женился – к большому сожалению своей семьи. Ни одной из его знакомых женщин не улыбалась перспектива обвенчаться с человеком, имевшим такую власть над людьми. При этом сам Таддеус отказывался скрывать правду от потенциальных невест.
Таддеус и Калеб были кузенами нового хозяина общества «Аркейн». Все трое состояли в родстве с основателем общества алхимиком Силвестером Джонсом. Сам Силвестер обладал мощным даром в области того, что в конце семнадцатого века именовали алхимией.
Таддеус не раз спрашивал себя, смог ли Силвестер прослыть блестящим ученым, если бы жил в наше время. В одном сомнений не было: в любое время, в любой век он прославился бы как человек эксцентричный. В дополнение к этому потрясающему паранормальному дару он был до безумия увлечен собственными исследованиями. И это увлечение привело его на опасную дорожку.
Все это не помешало Силвестеру стать отцом двоих сыновей, рожденных разными женщинами, каждая из которых, в свою очередь, тоже обладала физическими талантами. Но не страсть и не любовь привели Силвестера к отцовству. Судя по собственным запискам Джонса, больше всего его интересовало, перейдут ли таланты предков к потомству.
Эксперименты Силвестера были успешными, правда, не совсем такими, как он себе представлял. Чего он никак не ожидал, так это обилия всевозможных способностей у своих отпрысков. С присущим ему высокомерием он представлял, что его дети унаследуют его паранормальные таланты в области алхимии.
Но за два века стали очевидными два факта. Первый заключался в том, что первобытная сила могла быть унаследована и часто наследовалась одним из потомков, однако предсказать, какой именно талант будет унаследован, было невозможно.
Второй момент, о котором алхимик написал в своих записках и который поразил его до глубины души, заключался в том, что от талантливой женщины, которую он выбирал в качестве матери для своего потомка, зависело ничуть не меньше, чем от него самого. Силвестер с изумлением обнаружил, что матери его детей передали свои паранормальные способности будущим поколениям Джонсов.
– Не думаю я, что Леона с готовностью расстанется со своим правом на кристалл, – предупредил Таддеус.
– Предложи ей деньги, – сказал Калеб. – Много денег. Опыт подсказывает мне, что это обычно срабатывает.
Таддеус вспомнил, каким огнем – а его можно было охарактеризовать только как огонь женской страсти – горели глаза Леоны, когда она черпала силы из камня утренней зари. Работа с кристаллом возбуждала ее так же, как другую женщину возбудило бы сексуальное желание. При воспоминании об этом кровь закипела в его жилах. Что-то в глубине его существа шевельнулось.
– Не думаю я, что деньги помогут достичь тех результатов, которых ты ждешь на этот раз, – сказал он.
– Тогда тебе придется найти какой-то другой способ забрать у нее кристалл, – спокойным и даже равнодушным гоном промолвил Калеб. – Впервые он появился в поле зрения после сорока лет. Гейб хочет, чтобы он вернулся в Общество как можно быстрее. А если он пропадет снова так же, как это случилось в последний раз, может пройти несколько десятилетий до того, как мы вновь услышим о нем.
– Знаю, – терпеливо произнес Таддеус. – Я просто говорю о том, что новый владелец может не захотеть с ним расставаться.
В обществе «Аркейн» у камня утренней зари была долгая и интригующая история. Ходила легенда о том, что из лаборатории Силвестера его украла женщина, которую он называл Сибилла – колдунья-девственница. Бог с ней, с ее девственностью – важно то, что Сибилла была его соперницей по алхимии. Основатель Общества не слишком-то хорошо относился к соперничеству вообще, а уж наличие женщины-конкурентки и вовсе приводило его в ярость. В своем журнале он отказывался называть Сибиллу алхимиком и вместо этого нарек ее колдуньей – и все для того, чтобы унизить ее и высмеять ее таланты и умения в лаборатории.
Может, конечно, старый мерзавец и обладал блестящим умом, подумал Таддеус, но такого типа нынче не назвали бы современно мыслящим человеком.
– Если деньги не помогут, тебе придется найти иной способ забрать камень у этой женщины, – сказал Калеб. – Учитывая твой особый талант, не думаю, что это будет слишком трудно. Черт, ты ведь мог загипнотизировать ее, заставить добраться до кристалла, отдать его тебе, а потом внушить ей, что у нее никогда не было камня. Не понимаю, почему ты это не сделал…
– У нее иммунитет к моему таланту, – заявил Таддеус.
Калеб похолодел. Его глаза заблестели тем особым блеском, каким они блестят у ученых.
– Ха! – выдохнул он. – Это интересно.
«Так почему же я сплоховал?» – спросил себя Таддеус. Он ведь должен был забрать кристалл у Леоны, чего бы это ему ни стоило. Вместо этого он позволил ей воспользоваться ее правом на камень.
Он направился к ближайшей скамье, чтобы осмотреть призму.
– Ты и вправду считаешь, что кристалл – еще одна мрачная и опасная тайна общества «Аркейн»? Вроде формулы основателя? Знаешь, прошлой ночью я не увидел подтверждения этому. Я полагаю, что могущество камня состоит в способности излечивать, а не разрушать.
Обхватив себя руками, Калеб задумался.
– Я допускаю мысль о том, что кристалл, как и формула, может быть не особенно опасным, если он попадет в чужие руки, – проговорил он. – Но еще я верю в то, что людей, обладающих талантом управлять им, очень мало.
Таддеус наблюдал за тем, как свет, проходящий сквозь призму, разбивался вдребезги и превращался в ослепительную радугу.
– Прошлой ночью Леона с большой легкостью работала с кристаллом, – вымолвил он. – Думаю, это может служить доказательством того, что она обладает этим талантом?
Калеб нахмурился.
– А ты уверен, что она управляла им? – спросил он. – Ты же сам говорил, что тебя преследовали галлюцинации. Не исключено, что, находясь под влиянием наркотика, ты вообразил, что она имеет силу управлять камнем утренней зари.
Таддеус оторвал взгляд от призмы.
– Сила, которую она мне продемонстрировала, была настоящей, – сказал он. – Еще ни разу мне не доводилось видеть, чтобы работающие с кристаллами люди были способны на то, что она делала прошлой ночью.
– Возможно, все это из-за того, что большинство работающих с кристаллами людей – мошенники, – проворчал Калеб. – В Лондоне полно шарлатанов, которые утверждают, что умеют пользоваться энергией кристаллов. Они жульничают примерно также, как и медиумы, которые утверждают, что способны вступать в контакт с миром духов. И некоторые из этих мошенников, должен с прискорбием заметить, способны обмануть даже членов общества «Аркейн». Вспомни только недоброй памяти доктора Пайпвелла и его племянницу, которая, по его словам, умела работать с кристаллами…
– Не думаю, что я хоть когда-нибудь их забуду, – сухо промолвил Таддеус. – Прошло уже больше двух лет с тех пор, как Пайпвелл исчез с деньгами инвесторов. Мой дядя до сих пор с яростью вспоминает о том, сколько он потерял в результате аферы этих жуликов.
– Сомневаюсь, что кто-либо еще из состоятельных членов Общества, поверивших в обещания Пайпвелла получить неслыханное богатство, может забыть о нем, – кивнул Калеб.
– А что с его племянницей?
Калеб пожал плечами.
– Она исчезла примерно в то же время, – сказал он. – Полагаю, они оба сейчас живут в Париже, Нью-Йорке или Сан-Франциско. Но я продолжаю настаивать на том, что большая часть людей, утверждающих, что они умеют обращаться с кристаллами, – мошенники.
– Это верно, – согласился Таддеус. – Однако Леона не мошенница.
Калеб нахмурился.
– Ты можешь быть уверен в том, что справиться с галлюцинациями помогла не только твоя воля? – спросил он. – Невиданная сила воли – это твоя особенность.
– Прошлой ночью я превратился в человека, который тонет в колодце, – спокойно проговорил Таддеус. – И она бросила мне спасательный трос, с помощью которого я смог выбраться оттуда.
– Красочная метафора, конечно, но я бы на твоем месте не стал попусту тратить свое красноречие на разговоры со мной, – сказал Калеб. – Я предпочитаю сухие факты.
