Кризис культуры возникает, когда в нее внедряется, как вирус, крупная идея, находящаяся в непримиримом противоречии с устоями данной культуры. Происходит расщепление сознания людей, они теряют ориентиры, начинают путаться в представлениях о Добре и зле. Если таких очагов противоречия создается много, то под угрозу ставится само выживание народа.

Это повергает массы людей в тяжелый стресс, который ведет к пьянству и апатии, взрыву насилия и преступности, росту числа самоубийств и резкому повышению смертности с одновременным падением рождаемости. Все эти объективные признаки глубокого кризиса культуры сегодня налицо в России.

Какие же разломы создала в духовной сфере «культурная программа» перестройки и реформы? Главным направлением атаки было присущее нашей культуре представление о человеке. Вопрос «Что есть человек?» — в центре любой культуры. Национальная культура всеми своими образами отвечает на этот вопрос. Что есть человек на Земле и во Вселенной? Что есть человек в России? У нас в этом вопросе произошел отход влиятельной части художественной интеллигенции с пути русской культуры, отрыв от тех художественных образов, которыми питается наше самосознание. Это и есть основа кризиса.

Тысячу лет культурное ядро России покоилось на идее соборной личности. И вдруг в культуру, уходящую корнями в Православие и принявшую, как священные догмы, идею равенства людей и братства народов, мощью идеологической машины стала внедряться идея «человек человеку волк». Большая часть элиты кинулась в самый дремучий и злобный социал-дарвинизм — представление людей как животных, борющихся между собой за существование. Это не кризис, а катастрофа культуры, выросшая из горбачевской перестройки и ельцинской реформы.

Биологизация представлений об обществе проникла даже туда, куда вход ей воспрещен самим развитием научной области — в среду антропологов. Вот, директор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков, который в 1992 г. был министром по делам национальностей в правительстве Ельцина, в интервью выдает сентенцию: «Общество — это часть живой природы. Как и во всей живой природе в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство — это утопия и социальная смерть общества».

Это чисто идеологический вывод, за четыре последних десятилетия наука показала, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт социальных условий, что никакой «природной» предрасположенности к ним человеческий род не имеет.

А вот как «Московский комсомолец» коротко изложил новый взгляд на сущность человека: «Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных — фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме — отборе внутривидовом. Съешь ближнего!».

Послушайте духовного лидера «демократов» Н.Амосова. В статье «Мое мировоззрение» в самом престижном академическом журнале «Вопросы философии» он пишет: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу — ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых».

Это — отказ от христианского, в глубине своей, представления о личности. Здесь — главная причина кризиса культуры. Скатиться от Пушкина и Толстого к идолу индивидуализма, к утверждению зверя в человеке!

В главном вопросе культуры влиятельная часть художественной интеллигенции потеряла общий язык с подавляющим большинством народа. Его удалось культурно измордовать и изранить, но не удалось соблазнить идеалом конкуренции и отказаться от идеи соборной личности.

В 1995 г. было проведено большое исследование «базовых ценностей россиян». Первое, что обнаружили ученые — устойчивость отношения людей к главным ценностям. В частности, отмечают такое: «Почти религиозная надежда, что хотя человеку свойственно разное, все-таки он по своей природе добр». Не желают наши люди признать, что «человек человеку волк» и должен жить по закону «съешь ближнего!».

В чем же заключалась особенность культурного ядра всего способа жизни российского народа, соединившегося вокруг русских? В том соединении ума и сердца, которое наблюдается у человека, обладающего, как говорят, естественным религиозным органом — способностью видеть священный смысл в том, что западному «человеку массы» кажется обыденным, профанным, технологическим.

Для западного «человека массы» ни в чем нет святости, он все потребляет, не чувствуя благодарности к тем, кто это создал. Он живет за счет того, что он отрицает, а другие создавали и копили. Поставив политическую задачу воспитать в России такого человека как опору власти «новых русских», реформаторы направили средства культуры на подрыв авторитета священных символов — Родины, Земли, Государства, Армии, Труда. Ничего священного, все покупается и продается! Ценности заменены ценой! Перечень символов, которые сознательно лишались святости за последние пятнадцать лет, огромен. И составлялся этот перечень опытными специалистами. Били в самое сокровенное. Вот и причина кризиса культуры!

Вспомните устройство грандиозного концерта поп-музыки в 1992 г. именно на Красной площади и именно в святой для нас день 22 июня. Чтобы даже у тугодума не было сомнений в том, что организуется святотатство, диктор ТВ объявил: «Будем танцевать на самом престижном кладбище страны». И все это, чтобы обесчестить святое для русского государственного сознания место, нарушить наши культурные — пусть Кремль, Лобное место, и Василий Блаженный наблюдают кривлянье, а мы заставим молодежь плясать на кладбище. Каждый такой акт — тяжелый удар по культуре.

Когда «демократы» пришли к власти, в России официально воцарилась культура Хама. Посмотрите, как ТВ показывало митинги оппозиции. Чтобы настроить против них обывателя, подонки с ТВ выбирали лица страждущих, отчаявшихся старух и стариков. Да, на митинги приходили эти люди, полные горя, они сходили с ума от боли и страха за Россию и за своих близких. Это — доведенный до крайности образ наших отцов и матерей. Демократы злорадствовали, что эти старики в отчаянии. Демократы смаковали эти образы — как, мол, непригляден их противник! Они взывали к самому гнусному и подлому в душе своих сторонников.

Чтобы создать себе «социальную базу», особенно в среде молодежи, «демократы» не обратились к ним со словом Добра, с высокими или хотя бы красивыми идеями, пусть даже заемными. Они стали разлагать молодежь, стали культивировать в наших детях пороки и слабости — так уличные торговцы наркотиками создают свой рынок, уговорами и угрозами заставляют детей пристраститься к зелью, и те становятся и покупателями, и мелкими торговцами.

Художественная интеллигенция в основном поддержала реформу — она желала свободы. Она забыла предупреждение Александра Блока:

Да, получили свободу от цензуры, а со змеей не справились. А что такое культура нецензурщины? Глумливое нарушение всех норм морали и совести. Скоро мы услышим крик самых чутких: «Нам нужна цензура!». Но, когда преступная мораль проникла во власть, цензуру нравственности уже не восстановить.

Понятно, что кризис оснований культуры вызывает и глубокий духовный кризис в самом сообществе художников, творцов «продуктов культуры». При этом возникает порочный круг — многие из них неспособны задуматься, а идут напролом, усугубляют раскол.

Идеолог кино для «новых русских» Д.Дондурей прямо требует от режиссеров стать отщепенцами и не снимать фильмов для «миллионов, растерявшихся в новых условиях» — для «другой страны». Надо снимать кино для «сильных», которые «уже сегодня приносят в 180 новых залов почти 40 миллионов долларов». Но снимать именно такое кино, какое им хочется видеть — как кино Голливуда. Услышав открытым текстом такие вещи и, наконец-то поняв, в каком антинародном проекте он принял участие, любой даже самый корыстолюбивый интеллигент должен впасть в депрессию.