Именно «репортаж из морга» заснял О.Блоцкий для продажи немецкому ТВ. Преступил ли он мораль? Да. Ибо он снимал те дела, что человек видеть не должен. Понимаю, что это жестоко, но предлагаю О.Блоцкому представить себе, что у него умер дорогой для него человек, а кто-то с ТВ пришел с камерой в морг и заснял на видео все то, что служители и патологоанатомы делают с телом этого человека. Заснял, а потом показал всему свету по ТВ. Блоцкий скажет, что на него бы это не подействовало? Тогда он — выродок рода человеческого. Это что касается самого факта съемок запретного зрелища — независимо от продажи пленки.

А теперь о продаже. Что он блеет об авторских правах! При чем здесь они? Что бы изменилось, если бы на немецком ТВ сказали, что сюжет снимал герр Блоцкий? Ничего. Он прекрасно знал, что эту пленку у него покупают, чтобы возбудить у западных обывателей антирусские чувства. Не надо притворяться идиотом, иного смысла в показе этих кадров и быть не могло, и увольнение жалкого плагиатора Хефлинга дела не меняет и этих чувств не снимает. Как специалист, Блоцкий не мог не знать, что даже нейтральный видеоряд делает убедительным любой комментарий, а уж такая картинка, которую раздобыл он, прямо будет бить по России. Блоцкий и покрывающая его газета «Известия» — соучастники антирусской акции, причем он даже получил за это деньги.

Наконец, о той жестокости, которую заснял Блоцкий. Запад нахмурил брови, и все бросились оправдываться. Ах, тащить труп по грязи было неудобно! Ах, ухо оторвалось по дороге. Какая гадость. Любой политик прежде всего должен был прямо заявить, что никакого права лезть в эти проблемы мы за Западом не признаем. Можно было сунуть Олбрайт под нос фотографию, из которой видно, как американцы эвакуировали свои трупы из джунглей Вьетнама. Садиться боязно, так бросали с вертолета трос, цепляли за ноги гирлянду трупов и тащили прямо по воздуху. Что у них там отрывалось при посадке, можно себе представить.

Но даже не об этом речь, а о философской установке. Ведь прав человека, не входящего в число «своих», Запад не признает и никогда не признавал. Нельзя же этого забывать. В 1977 г. президент Картер официально сформулировал принцип, согласно которому «американцы не должны извиняться, испытывать угрызения совести и принимать на себя вину», поскольку они якобы всегда действуют исходя из благих побуждений. США вывели себя из сферы совести, а значит, и к чужой совести взывать не могут.

Вот парный случай. В 1981 г. южнокорейский самолет вошел в воздушное пространство СССР, углубился на 500 км и пересек его с севера на юг, активизировав всю систему ПВО. В конце концов он был сбит. В СССР это вызвало тяжелое чувство — трагедия есть трагедия. Но вот, в 1988 г. корабль США «Винсенс» в Персидском заливе среди бела дня сбил ракетой иранский самолет с 290 пассажирами на борту. Самолет только что поднялся в воздух и находился над иранскими водами. Когда «Винсенс» вернулся на базу в Калифорнии, огромная ликующая толпа встречала его со знаменами, оркестр ВМФ играл на набережной марши, а с самого корабля неслась бравурная музыка. Стоящие на рейде корабли салютовали героям артиллерийскими залпами.

Вот 1996 г., Бельгия — суд над десантниками, которые участвовали в 1993 г. в операции «Возвращение надежды» в Сомали. Как назло, они сфотографировались, поджаривая на костре сомалийского юношу, и эта фотография обошла весь мир. Они признались, что «шутили». Другие шутки ради мочились на трупы убитых сомалийцев или под дулом автомата заставляли мусульманина есть свинину. Прокурор потребовал наказания в виде 1 месяца ареста и штрафа в 300 долларов (на деле речь идет о нарушении статьи военного права, по которой предусмотрено наказание до 15 лет тюрьмы). Из западной прессы можно набрать ворох таких случаев, и в них видна именно система.

Война — трагедия. Война — аномалия, несовместимая с нормальной жизнью. Втянутые в нее люди в определенном смысле теряют на время человеческий облик. Но есть грань, за которую нельзя заходить, и приходится сурово наказывать даже своих, кто не удержался на этой грани. Но это можем и должны делать мы сами. Устраивать из этого спектакль, потакая заезжим шарлатанам — подлость. Это же чувствует большинство наших людей. И не надо бы политикам радоваться, что они молчат.

Март 2000 г.

Положение у нас тяжелое — даже в среде специалистов не возникает диалога, чтобы договориться хотя бы по немногим главным вопросам. Как же мы осознаем, чего мы хотим и что возможно? Для этого надо перейти на язык, исключающий идеологические штампы. Пока что мы опутаны паутиной слов. Вот, в программной статье В.Путина «Россия», опубликованной 31 декабря 1999 г., сделаны два главных утверждения:

— «Мы вышли на магистральный путь, которым идет все человечество… Альтернативы ему нет».

— «Каждая страна, в том числе и Россия, должна искать свой путь обновления».

Но ведь обе эти мысли взаимно исключают друг друга! Это — верный признак смуты. Давайте сами себе поставим простые вопросы и будем снимать паутину слой за слоем.

Вот, часто говорят: «нормальная рыночная экономика». Все признают, что в России ее нет, но причины приводят разные. Одни ссылаются на наследие советской системы, другие — на ошибки реформаторов. При этом все знают, что этот тип хозяйства не только не может быть распространен на все человечество, но даже не может долго продолжаться на Западе. Это — выводы Конференции «Рио-92», которых никто не оспаривает. Тогда почему же рыночную экономику называют нормальной?

Принять как нормальное то, что не может быть нормой для всех и даже для 1/7 человечества — вещь небезобидная. Это не просто вводит нас в заблуждение, это подрывает мораль (а если начистоту, то и само христианство). Назовем это «экономика золотого миллиарда», и тогда все встанет на свои места. Тогда одни скажут «ненормальная, но желательная для России экономика», другие — «ненормальная и нежелательная для России экономика», третьи (их мало) — «ненормальная и невозможная для России экономика».

Сегодня даже коммунисты желают для России рыночной экономики, критикуют реформаторов не за выбор пути, а за ошибочный темп изменений. Верят, что при неторопливой приватизации в России можно было бы построить «нормальную рыночную экономику». Тех, кто ставит под сомнение саму эту возможность, просто игнорируют. Ситуация ненормальна: заявления по важнейшему для народа вопросу строятся на предположении, которого никто не решается явно высказать. Когда слепой ведет слепого к пропасти, это трагично, но простительно, а тут — другой случай…

Замечу, что принятие для России правил «нормальной рыночной экономики» означает включение либо в ядро мировой системы, либо в число «придатков» (пример — Бразилия). Также известно, что разрыв между ядром и придатками не сокращается, а растет. Прогнозы вымирания населения России «на магистральном пути», хорошо известны, динамика всех показателей за последние десять лет эти прогнозы подтверждает. Так что политики, замалчивающие суть выбора, не могут не знать о его последствиях.

Из множества уклончивых заявлений видно: элита знает, что страну доведут до вымирания двух третей населения. Знает — но «дает понять» этому населению, что оно попадет в золотой миллиард. Дает понять, но прямо не утверждает, потому что очень совестливая и лгать не может.

Встроиться в «рыночную экономику» даже в виде придатка можно лишь в том случае, если хозяйство данной страны обеспечивает приемлемую норму прибыли. Там, где этот уровень не достигается, население называют «общность, которую не имеет смысла эксплуатировать». В такую категорию попали, например, многие регионы Африки. Сюда не делают инвестиций — они невыгодны. Жители этих регионов могут жить, но только в своем, натуральном (значит, естественном) хозяйстве. В XIX веке крестьянское хозяйство у нас было нерентабельным (средний доход с десятины составлял 163 коп., а все платежи и налоги крестьян с этой десятины — 164 коп.). Однако это хозяйство позволяло жить 90% населения России. Крестьянин не только кормил, хоть и впроголодь, весь народ, но и оплачивал паразита-помещика, и индустриализацию России, и имперское государство.