Начало своей энергомашиностроительной карьеры Сергей Гаврилов считает случайным, хотя сам он окончил кафедру «Механика и процессы управления» физико-механического факультета Санкт-Петербургского технического университета по специальности «Динамика и прочность машин». Благодаря рекомендации близких знакомых Сергей устроился на Ленинградский металлический завод.
Выбранное место работы, возможно, показалось приемлемее других потому, что в тот период менеджмент ЛМЗ, отбиваясь от наседавших олигархов, совсем не бедствовал в условиях независимости и наличия заказов. Так или иначе, Сергей поступил на работу, что называется по диплому, в специальное конструкторское бюро «Турбина» при ЛМЗ, в отдел прочностных расчетов. В науку он пошел с подачи своего начальника, руководителя сектора точностных расчетов Сергея Тихомирова, реализовав прикладные наклонности и подготовив, учась без отрыва от работы в аспирантуре, диссертацию «Усовершенствованная методика расчетов напряженно-деформированного состояния и частотных характеристик рабочих лопаток паровых турбин». Любопытно, что именно благодаря наличию таких методик расчета отечественные производители паровых турбин долгое время обходили своих конкурентов из той же Siemens. Немцы долгое время предпочитали просто не связываться с изощренными способами вычисления состояний (например, частотных характеристик) так называемых облопаченных дисков (дисков с насаженными лопатками) последних ступеней турбины с самыми длинными лопатками и пошли по пути более простого технического решения, применяя на последних ступенях только отдельно стоящие жесткие лопатки. Намного труднее посчитать частотные характеристики облопаченного диска, на котором закреплено сразу несколько лопаток. Сергей и разработал методику постановки граничных условий при анализе основных конструкций рабочих лопаток, позволивших значительно повысить точность и эффективность проводимых расчетов. После внедрения на ЛМЗ с помощью этой методики были модернизированы несколько типов лопаток.
Кандидатскую работу Сергей защитил на ученом совете ЦКТИ, руководство которого сразу пригласило его на работу. Сергей, кстати, едва выкроил время для интервью: он должен был провести совещание по результатам исследования аварии на Смоленской АЭС, где на одной из турбин полетели лопатки, и тут же ехать в командировку на другую аварию. Из-за такой гонки в ЦКТИ не остается времени на научную деятельность, пожаловался Сергей, но он верит, что со временем в институт вернутся НИОКР.
35-летний Павел Кузнецов, заместитель генерального директора по научной работе по нанотехнологиям ФГУП ЦНИИ КМ «Прометей», родом из Москвы. Он окончил факультет технической физики Московского инженерно-физического института по специальности «Ядерные энергетические установки». Потом поступил в аспирантуру росатомовского Института неорганических материалов им. А.А. Бочвара, разрабатывая материалы высокотемпературной сверхпроводимости. Затем женился и в 2000 году переехал в Петербург. Выбирая между двумя питерскими институтами для продолжения научной карьеры, он остановился на более сильном материаловедческом «Прометее». И не прогадал. Он быстро становится ведущим инженером, а потом и начальником сектора магнитных материалов отдела современных функциональных материалов института. Год назад его назначили заместителем гендиректора по научной работе по нанотехнологиям, и сейчас он создает нанотехнологический научно-технический центр.
В 2005 году Павел Кузнецов защитил в ЦНИИ КМ «Прометей» диссертацию «Создание эффективных систем электромагнитной защиты на основе магнитно-мягких аморфных и нанокристаллических сплавов Co и Fe». В рекомендации об использовании результатов его диссертационной работы сказано так: «Целесообразно применение разработанных материалов в судостроении, авиастроении, космической технике, прецезионном приборостроении, прежде всего для защиты навигационных и приборных комплексов, систем связи и для борьбы с террористической деятельностью».
Всплеск исследований по аморфным, магнитоаморфным и нанокристаллическим магнитно-мягким материалам наблюдался в 1980-е годы. Но такие материалы научились производить в промышленных масштабах сравнительно недавно. Использование приставки нано– применительно к этим сплавам, рассказывает Кузнецов, – не дань моде. Такие материалы получают с помощью так называемой технологии спиннингования, когда расплав на основе железа и кобальта пропускается через прорезь и выливается плоской струей на быстро вращающийся диск, при этом скорость охлаждения колоссальная – 105–106° в секунду. При таких скоростях в стремительно охлаждающемся сплаве не успевают даже начаться процессы кристаллизации. Так получают, по сути, аморфный металл, в том числе и со свойствами материалов «стелз-технологий» (то есть технологий создания предметов, невидимых для радаров. – М.К.).
Павел Кузнецов собирается применить магнитно-мягкие сплавы для реконструкции 499 питерских силовых подстанциий, встроенных в жилые дома. Все говорят о наших материалах: «А, это технология «стелз»!» Ну да, и стелз тоже. Действительно, это материалы, не отражающие электромагнитное излучение, а, наоборот, поглощающие его. Но из этих же магнитно-мягких материалов можно изготовить магнитные экраны для экранирования полей в диапазоне частот 50–10 000 Гц на основе лент аморфных сплавов с гораздо большей эффективностью экранирования по сравнению с традиционными электромагнитными отражателями. Конечно, диапазон их применения широк, но для начала можно было бы начать использовать разработанный нами материал, говорит Кузнецов, например, для изолирования квартир жильцов от вредного электромагнитного излучения подстанций, раз нет технической возможности эти подстанции вынести из жилых домов.
Директор Института теоретической и экспериментальной физики Борис Шарков не колеблясь рекомендовал нам своих сотрудников Владимира Шевченко и Федора Губарева для проекта «Золотые мозги России». Оба 1973 года рождения. Оба старшие научные сотрудники ИТЭФ, кандидаты физико-математических наук. Основные работы посвящены различным аспектам квантовой хромодинамики, в частности явлению казимировского скейлинга. В настоящее время заняты физикой редких распадов В-мезонов, в том числе радиационных распадов, интересных для программы эксперимента LHC в ЦЕРНе, с которым активно сотрудничают. Оба входят в число лидеров в индексе цитируемости.
Владимир Шевченко в 1996 году окончил МИФИ. Работал в Утрехтском университете. Лауреат Государственной премии для молодых ученых за выдающиеся работы в области науки и техники 2003 года. С 2004-го преподает на кафедре «Физика элементарных частиц» в МФТИ.
Федор Губарев в 1996 году окончил МФТИ. Работал в Физическом институте имени Макса Планка (Мюнхен, Германия) и в университете города Каназава (Япония). Получатель персонального гранта президента Российской Федерации в 2005–2006 гг.
Нашу беседу мы начали с вопроса, почему они пошли в науку в то время, когда многие из нее уходили.
Владимир Шевченко: Большинство из тех, с кем я оканчивал институт, не работают в науке. Даже те, кто уехал на Запад и окончил там аспирантуру. Они занимаются бизнесом, IT, кто чем. Мне наука нравилась всегда. Дело еще, наверное, в ощущении перспектив, которые открываются сейчас перед физикой. Если бы меня спросили, что было самым главным в физике за последние десять лет, то я бы ответил: понимание, что видимая часть мира составляет по массе и энергии всего пять процентов того, что есть в мире. А про остальные девяносто пять не известно, что это такое. Отсюда масса проблем, которые предстоит решить. Поэтому я совершенно не согласен с теми, кто говорит, что физика как наука пребывает в кризисе. На повестке дня в физике высоких энергий, как и в физике конденсированного состояния, стоит множество интереснейших задач. Найдет ли Россия себе место при их решении, это другой вопрос.
Федор Губарев: Какие источники заработка существуют сейчас в нашей области помимо грантов? Их два. Первый – это работа на Западе либо участие в совместных с Западом коллаборациях. И кстати, мы сами после института по два года работали за границей, я – в Германии, Владимир – в Нидерландах. Второй – это решение прикладных задач или преподавание. А базовая ставка старшего научного сотрудника – то, что должно было бы быть основным источником нашего заработка, – составляет две с половиной тысячи рублей. То есть можно сказать, что основные источники нашего заработка сегодня не связаны с наукой в России.
