— Ну что, Дариана. — едва переводя дух от волнения, сказал он. — Я здесь, и перстень принёс.

— Да, я вижу. — отозвалась каменная царица. — И двое с тобой. Ты всё предусмотрел.

— Так что, не исполнишь ли обещание? Ты зря послала ко мне свою демоницу. Я не собирался тебя обманывать, просто так сложились обстоятельства — перстень исчез.

— А разве я тебе тогда что-то обещала? — возразила каменная дева, оглядывая царя своими страшными глазами. — Ты просто обманул меня и украл кольцо.

— Нет. — засмеялся Лазарь. — Ты подарила мне его до дня исполнения обещания. Так в чём же дело? Я тут, и всё обещанное мною здесь.

— О чём они тут говорят? — нахмурился Долбер.

Но Ромуальд не отвечал — он завороженно переводил глаза с каменной красавицы на царя и обратно.

— Где перстень? — спросила царица.

— Вот он. — ничего не понимая, ответил Ромуальд и выставил перед собой руку, на среднем пальце которой красовалось невзрачное кольцо с зелёным глазком.

— Давай его сюда. — сказала Дева.

— Э, нет! — запротестовал Лазарь. — Давай-ка я сам его подержу.

Он снял перстень с пальца Ромуальда, который и не думал сопротивляться, всецело доверяя тому, в ком надеялся поистине сказочным образом найти отца и покровителя.

— Вот это кольцо… — сказал царь, задумчиво глядя на зелёный огонёк в белой оправе. — Как долго я его искал. Сколько потерь понёс, чтобы сохранить его. Сколько лишений, сколько неволи. Я достаточно настрадался, чтобы быть вознаграждённым.

— Да, отец. — мужественно отозвался Ромуальд. — Я буду любить тебя всегда.

— Правда? — оторвался от своих дум Лазарь. — Тогда за дело. Ты обещал служить мне верой и правдой.

Тот уже хотел ответить что-то очень сыновнее и очень любящее, как вдруг со стороны трещины в горе раздался шум — покатились камни, послышался то ли вой, то ли тявканье. Какой-то косматый клубок свалился вниз, треснулся о плиты, взвыл, и из клубов тумана поднялась человеческая фигура — кто-то в разодранном халате, с подбитым глазом.

— О, лимб! Я едва успел! — воскликнул человек, отряхивая с себя мусор. Он, прихрамывая, двинулся к людям, на ходу расправляя свои длинные чёрные волосы.

— Так, что тут у нас? — осведомился он, оглядывая троих людей. — А где наш дивоярец?

Он оглядел всю группу, застывшую в молчании. И обратился к Ромуальду:

— Я вижу, ты преуспел в своём деле. — язвительно заметил Кирбит. — Небось и ножик потерял.

— Знаешь что, Кирбит. — насмешливо отозвался Ромуальд. — Иди-ка ты, у нас тут свои дела.

— Вот как? — изумился тот оглядывая расширенными глазами Лазаря. — Ваше величество, вы сманили моего парня?

Тот мгновение молчал, разглядывая нового участника сцены без всякого удивления. Потом повернулся к деве и сказал:

— Не будем тянуть время. Тебе твоё, а мне — моё.

— А моё? — бесцеремонно прервал его Кирбит. — И где, к чёрту, затерялся дивоярец?

— Вот кольцо. — сказал царице Лазарь, обращая на него внимания не больше, чем на сороку.

— О, да, это паршивое колечко! — глумливо заметил сартан. — Объясните мне наконец, в чём его ценность. Все носятся с этим куском металла и дрянным камушком, как с драгоценностью.

Он бы и дальше продолжал, но Каменная Дева протянула свою руку и на мгновение словно обняла своей узкой ладонью барственную руку Лазаря. Кольцо, которое он крепко держал тремя пальцами за ободок, скрылось в пальцах царицы. А в следующий момент раздался лёгкий треск — тёмный кошачий глаз осыпался крошкой, а из под него высветился яркий, светло-зелёный свет.

— Что это?.. — ошеломлённо проговорил Кирбит. — Да это же осколок Вечности! Живой Кристалл!

— Да, Кирбит. — жёстко ответил царь. — Это он. Сейчас он получит душу. Ну, Ромуальд, ты говорил, что любишь меня и готов служить мне!

Тот ничего не отвечал и растерянно смотрел то на царя, то на перстень, то на Каменную Деву.

Тут Кирбит сделал то, чего от него никто не ожидал — он резко рванул Ромуальда за плечо, отбрасывая его в сторону. Пан не удержался на ногах и упал, изумлённо глядя на кочевника и во гневе отыскивая у пояса потерянный нож.

А сын степей тем временем не плошал — он достал из-за пазухи другой нож — с кривым лезвием — и начал наступать на царя, бесшумно двигаясь в своих мягких сапогах с загнутыми носами. Хоть он и был ободранным, как его подопечный пан, с распухшей бровью и хвоей в спутанных волосах, выглядел тем не менее опасным. Здесь назревала нешуточная схватка, а двое молодых людей так и не понимали, что тому причиной и каков предмет раздора.

— Так не пойдёт, твоё величество. — оскалясь, сказал Кирбит. — Этот мальчик мой. Где дивоярец, чёрт возьми?!

Он в тревоге озирался.

Царь Лазарь между тем проявлял чудеса самообладания — он даже не посмотрел на кривой нож сартана, глаза его обратились к пану Квитунковому, который уже опомнился и поднялся с пола, с досадой отряхивая с платья каменную крошку и с негодованием глядя на Кирбита. Квитунковый был явно зол, потому вопрос Лазаря застал его врасплох.

— Ты точно отступаешь, Ромуальд? — спросил царь, держа в пальцах перстень с сияющим кристаллом. — Тогда мне сыном будет Александер, а не ты, служанкин сын. Тебе предлагали великое будущее, а ты связался с голодранцем.

— Ну ты и сволочь, царь. — заметил Кирбит. — Ты знаешь, Ромуальд, что он задумал? Он хотел…

— Заткнись! — крикнул Лазарь. — А ты сказал мальчишке, для чего его берёг?

Оба замолчали, горящими от ярости глазами глядя друг на друга и не решаясь сказать слово, но тут прорезался голос Ромуальда:

— Для чего? — злым голосом спросил он, глядя на Кирбита.

Тот промолчал.

— Для чего?! — крикнул юноша царю.

Тот тоже не ответил.

— Лисёнок понадобился сразу двум псам. — горько заметил Долбер.

Царь от его голоса сразу пришёл в себя и обернувшись к несостоявшемуся сыну, заговорил ласково и нежно:

— Прости меня, мой мальчик, что я засомневался в тебе. Конечно же Ромуальд не достоин моего наследия — он слишком нерешителен. Ему уготовано куда менее выгодное будущее — как раз по его происхождению, ведь, кроме смазливого личика и нахальных манер, у него ничего и нет за душой. То ли дело ты — и выглядишь иначе, и кровь голубая в тебе явно чувствуется. Нет, Ромуальд меня не любит — его приручил Кирбит, степной ворюга. Пусть они уходят, а ты приступай к исполнению обещания — ты же обещал меня любить. Иди сюда, Александер, поклянись на перстне.

Взбешенный этой издевательской речью, Квитунковый ничего не успел ответить — он только рванулся из рук Кирбита, с негодованием отметая его заботу о себе, и ринулся к Долберу, чтобы отшвырнуть его, пока тот не схватился за кольцо. Но тут произошло нечто, что задержало драму.

— Достаточно. — сказал, выходя из-за молчаливой каменной фигуры и вступая в общий круг, ещё один человек. Все невольно расступились, потому что по рукам и плечам человека бегали яркие огоньки, освещая центр котлована. Долбер встрепенулся и с надеждой глянул на своего товарища, а Ромуальд помрачнел и исподлобья лишь глядел на ненавистного дивоярца, который — нет сомнений — постарается приладить в царские сынки соперника — этого холёного красавца Долбера, эту холеру холопскую, этого выслуживающегося челядинца. Теперь Ромуальду точно ничего не обрыбится, а жаль — наследство, трон, власть, богатство были так рядом! Всего немного надо было — только послужить царю верой и правдой, доказывая свою преданность! Это тебе не папаша-ростовщик с его холодным расчетливым умом, это мягкие, податливые, недалёкие славяне. И надо же — вмешался за какой-то холерой этот дивоярец — недаром их все так не любят! Эти интриганы, пользуясь своей магической властью, распоряжаются судьбами целых королевств и народов, заставляя их служить себе и своим целям.

С лица Лазаря сползло выражение мягкости и ласки — он холодно огляделся, оставшись один в круге — все отошли от него подальше. Кирбит крепко держал за плечи огорчённого неудачей Квитункового и переводил свои блестящие янтарные глаза с царя на Долбера. Внешнее сходство этих двух людей было совершенно очевидным — только слепому не углядеть.