— Вставай, Цицерон! — распихал он Спутника. — Тут кто-то из додонов!

— Давай, болтай! — не поверил тот, приоткрыв один глаз.

— Да говорю тебе! — возбуждённо заговорил Ньоро и продемонстрировал запись.

Осёл мгновенно вскочил и начал осматриваться.

— В принципе, если ты говоришь, что они вернулись, то это вполне… — бормотал он, вспрыгивая на камни и стараясь оглядеть далеко уходящий пейзаж.

— Смотри, что там! — шепнул он, указывая на далёкий силуэт возвышенности.

Вдалеке действительно что-то двигалось — какая-то крохотная искорка. Она была бы незаметна среди блеска минералов, если бы оставалась на месте, но на планете минералов царило не только всеобщее молчание, но и полная неподвижность. Да, там что-то слабо поблёскивало, перемещаясь на фоне горы.

Оба путешественника заторопились: и тому, и другому было интересно увидеть представителей звёздной расы. Те жители Стамуэна, старого пыльного, убогого городка были только бледной тенью подлинных додонов — расы, о которых сохранили память все старые цивилизации Вселенной.

— Да что же я! — в досаде обронил Заннат, обхватывая своего Спутника за бока. В следующий момент они перенеслись на много километров ближе к горе и увидели, что у подножия её действительно спиной к ним стоит человек с длинными чёрными прямыми волосами, одетый в белую полупрозрачную одежду замысловатого покроя.

Высокий человек почувствовал присутствие и обернулся. Заннату в первый миг показалось, что он видит Пространственника. Только потом он сообразил, что едва ли смог бы узнать Искателя, ведь видел он того не в лучшие его времена — измождённого, худого, как скелет. Этот же выглядел вполне здоровым — так, наверно, и должны выглядеть настоящие додоны, а не те чёрные тени, что бродили по развалинам Стамуэна. По сути дела, Заннат никогда не видел нормального додона, даже хозяйка гостиницы Варсуйя предстала перед собранием Героев Рушары на весьма недолгое время, и была додонка к тому же развоплощённой. Теперь же Заннат понял, что это было очень красивое племя, хотя едва ли он смог бы отличить одного додона от другого — некогда все жители Стамуэна ему казались на одно лицо.

Высокий мужчина с угольно-чёрной кожей и длинными блестящими чёрными волосами удивлённо посмотрел на странную пару своими большими глубокими глазами. Его фиолетовые губы шевельнулись и обронили только одно слово:

— Заннат?!

— Это ты, Пространственник? — ошеломлённо пролепетал тот.

— Да, это я. — всё так же удивляясь и недоумённо глядя на осла, ответил додон. — Но как ты здесь очутился и кто это с тобой?

Цицерон вышел из ступора и прокашлялся.

— Простите, я воплощённая Живая Душа, Спутник Занната. — сообщил он о себе.

— В реальности?! — ещё больше поразился звёздный путешественник.

— А разве вы не знаете? — всё ещё не веря своим глазам, спросил Заннат. — Идёт Поединок.

Додон, кажется, не понял. Он наморщил лоб и вопрошающе взглянул на Ньоро.

— Неужели вы не в курсе?! Вам Джамуэнтх ничего не сказала?! Мы находимся в противостоянии с Рушером — его вы помните?

— Рушер! — додон, кажется, понял, о чём идёт речь. — Да, я помню Рушера.

Путаясь и сбиваясь от волнения, Заннат объяснил Пространственнику ситуацию, недоумевая, как это он остался в неведении относительно Поединка.

— Вот оно что. — задумчиво произнёс додон. — Надо же, а я ведь опасался чего-то подобного. Варсуйя тоже что-то почувствовала и предложила Рушеру остаться с нами. Мы бы приглядели за этим не в меру честолюбивым человеческим гением. Но мы не вправе мешать ему избирать свой путь — по нашим канонам он не совершил ничего преступного.

— Как так получилось, что вы не знаете о том, что происходит Поединок? — с сомнением спросил Заннат.

— Джамуэнтх не отчитывается перед нами в своих действиях. — ответил Пространственник. — Она владычица Живых Душ, но между Императрицей и додонами нет иной связи, кроме как волшебный сон. Мы связаны лишь условиями договора, и больше никаких обязательств у обеих сторон нет. Это лишь обоюдовыгодный союз. Она вправе сама решать свои проблемы.

— Но мне казалось, вернее, нам казалось, что тот Артефакт, который грозился взорвать Рушер, принадлежит додонам! — воскликнул Заннат.

— Понимаю, о чём идёт речь. — кивнул додон. — То, что вы называете Артефактом, у нас называется Оком. Перебираясь с планеты на планету и строя каждый новый город-гостиницу, мы переносим Источник Преображения, или Чашу Снов, а вместе с этим перемещаем и Око. Назначение его нам неизвестно, просто это поставлено в условие договора с Джамуэнтх. Они всегда переправляются в паре — Око и Чаша. Затем я сюда и явился: здесь будет звёздная гостиница, здесь расположится Чаша и здесь будет скрыто в каменной породе Око. Я пришёл, чтобы выбрать место для храмовой горы и для нового города.

Пространственник указал на горную кручу с почти отвесными стенами и плоской вершиной.

— Когда-то, на заре Вселенной, я создал эту планету просто ради прихоти. Теперь я вернулся сюда, чтобы продолжить наше дело — разносить по Вселенной семена жизни. Это самое подходящее место — тут нет разумного населения.

— А почему вы избегаете строить свои гостиницы на планетах, где имеется разумная жизнь? — поинтересовался Заннат.

— Потому что мы внесём тем самым много неудобства в существование такой цивилизации.

— Так, значит, теперь здесь будет Чаша Снов? — вмешался в разговор осёл.

— Да. — признал додон. — Вот эта гора мне кажется подходящей. Я доращу её породой до монолита, поставлю наверху храм и расположу Чашу. А город будет в той стороне.

— И в нём будет снова хозяйкой Варсуйя? — невольно спросил Заннат, вспоминая рассказы Валентая о священном м прекрасном городе додонов — Стамуэне.

— Нет. — покачал головой додон. — Слишком тяжело. Варсуйя более не будет хозяйкой гостиницы — есть другие додонки. И я больше не буду Искателем — вместо меня будет мой сын. Я обучу его всему и передам ему наше дело. Против прежних правил додоны осели на планете — пусть молодые уходят в Поиск.

— А Чаша, Чаша уже здесь? — жадно поинтересовался Цицерон.

— Да что тебе Чаша? — удивился Заннат такой настойчивости.

— Чаша здесь. — засмеялся Пространственник. — Она со мной. Я собирался установить её на вершине горы и подвести к ней воду.

— А разве вода не волшебная? — удивился Ньоро.

— Она становится волшебной, когда попадает в Чашу, поэтому её и называют Вечным Источником. Пока существует союз между додонами и Живыми Душами, Чаша будет дарить сны.

Додон повернулся к горе и поднял руки, тогда из груды камней у подножия массива выплыла серая чаша с пористыми боками. Она сама собой стала всплывать всё выше — к плоской крыше горы, и вскоре скрылась из виду.

— Желаете посмотреть, как я буду достраивать гору и возводить храм? — спросил додон.

— Конечно! — обрадовался Цицерон.

Тогда Пространственник начал медленное движение вокруг горы. Он останавливался, протягивал руку, и прямо на глазах у Занната и Цицерона щели в каменных боках горы затягивались, заравнивалась поверхность, приобретая ровный вид. Гора словно молодела.

— Я преобразую породу. — объяснял Пространственник. — Храмовая гора простоит тут многие миллионы лет, всё это время она должна сохранять целостность, а не разрушаться, как на Земле.

— А не станут тут все, кому не лень, шататься и пить воду? — спросил бесцеремонный осёл.

— Нет. — любуясь своим творением, отвечал додон. — Не будут. Теперь эта планета будет запретной для случайных туристов. Она как бы выпадет из видимости, её не засечёт ни одно локационное устройство.

— Так вот почему Земля изолирована от инопланетян!! — вдруг дошло до Занната.

— Конечно. — подтвердил Пространственник. — Теперь понимаете, почему мы избегаем располагать гостиницу среди разумных миров? Это значит, отделить их от прочих разумных рас. Теперь вы можете вступать в контакты. Мне очень жаль, что я стал невольной причиной вашей изоляции.