Выходили из строя системы водоснабжения, и из разрушенных труб в небо восходила рассеянная вода, которую качали из подземных источников. Но, как ни странно, из океана вода не поднималась, словно на неё не действовало отсутствие тяготения. Так же оказывались нетронутыми озёра. Но по полям уже шёл волной огонь, уничтожая посевы.

— Вот это войнушка! — в полном изнеможении от восторга плавал по кораблю архивариус Культяпкин. — О, если бы я мог запечатлеть это в рисунках!

— Дайте-ка сюда. — проговорил Моррис, который сам выглядел так вдохновенно, словно дирижировал оркестром. Он взял глиняную бомбу, что-то пошептал в неё и запустил через иллюминатор в тихое озеро. Горшок скромно булькнул, и ничего не произошло.

— В воде не горит. — с сожалением ответил Кунжут.

— Это для другого. — загадочно ответил Габриэл.

— Биологическая бомба? — догадалась Инга.

— Она самая. — кивнул Моррис.

Кажется, всё шло прекрасно. Коты были довольны так, что даже урчали от наслаждения — по всему кораблю раздавалось басовитое мурчание и радостные мявы при особо точном попадании. Из открытых окон других кораблей флагману эскадры махали приветственными флажками и доносились восторженные вопли — коты приветствовали победителя.

"Что-то не так. — озабоченно думал Моррис. — Почему нет сопротивления? Почему Рушер не вступает в бой? Неужели я ошибся, и его здесь просто нет? Мы зря расходуем Силу."

Эта внешняя победа над беззащитным перед такой атакой собакоидами встревожила и Ингу.

Эскадра уплывала к дальнему берегу, оставляя позади себя дымящиеся развалины и идущий в небо дождь из всяческих обломков и панически орущих собакоидов, которых уносило вверх. Один собакоид вознёсся совсем близко от окна, в которое смотрел Моррис. Это был крупный, величиной с телёнка, зверь с плоской зубастой пастью и высоким, как у котов, лбом. Он бешено колотил лапами по воздуху и пытался зацепиться за корабль. Цвет его лохматой клочковатой шерсти был неприятного синевато-серого цвета. Хвост был, как у крысы, голым и чешуйчатым. Все четыре лапы имели длинные пальцы с когтями — такими пальцами можно и царапаться, и делать тонкие работы. Собакоиды казались завершённым плодом эволюции псовых.

Корабли сносило на вулканическую гряду, из которой узкими струями возносились тонкие дымки. Тёмные конические вершины со следами застывшей лавы, острые верхушки кратеров и парящая тьма внутри. Над горной грядой, сплошь ощетинившейся вершинами, низко висели тёмные тучи. Над всей Псякерней не сходила облачность, но грузные пышные слои облаков просвечивало ярким сиянием — это лучи Джарвуса-1 пробивались к земле. Впечатление от этого освещения было просто диким — всё имело неестественный и зловещий вид.

Флотилия стала неожиданно снижаться — это кончалось действие невесомости. Обе планеты вошли в зону малых орбитальных кругов вокруг общего фокуса.

По странному капризу неведомого создателя этой двойной системы вращение обеих планет вокруг солнц обычно происходило далеко в стороне от фокуса — той точки, что лежала на отрезке прямой, соединяющей центры звёзд. И только раз в пять лет обе планеты проходили близко от центра. В такое время они испытывали двойное нагревание от своих солнц, что превращало жизнь на них в сплошную трудность. Скарсиду спасало то, что она была повёрнута к Джарвусу-1 своей отражающей стороной. Даже на малой орбите она поворачивалась к свирепому своему солнцу живой стороной, только находясь на возможно максимальном расстоянии. Для Псякерни это было не так.

Планета собакоидов как раз входила в зону повышенного разогрева. Как нигде на всей своей орбите вокруг Джарвуса-1 она приближалась к этому солнцу. Всё население освещённой этим светилом стороны планеты в это время пряталось под землю — в холодные влажные пещеры. Никакая война в этот момент была невозможна. Деревья сворачивали кроны и закукливались. Озёра высыхали, а крокодалсы уходили в заиленные глубокие норы. Скворры сидели в тени пеклоустойчивых деревьев, листья которых отражали свет, как зеркала. И всё прочее точно также приспособилось к особенностям своей планеты. Коты знали это и потому готовились переждать удушливую жару внутри своих кораблей — древесина алахохи прекрасно защищала как от космического холода, так и от непереносимого жара Джарвуса-1.

Корабли плавно опустились на поверхность синеватого камня, из которого состояли вулканические горы. От земли и камней шло интенсивное парообразование, отчего вокруг резко помутнело — обзор снизился до десятка метров. Деревянные суда квази стояли на комлях, нацелив острые носы вверх — так настоял Моррис.

Все экипажи сидели при наглухо задраенных иллюминаторах с опущенными травяными шторками, которые приглушали свет, бьющий в окна, и ждали, когда окончится короткое время прохождения Псякерни через малую орбиту. Как только планета уйдёт на вторую половину, подальше от Джарвуса-1, станет гораздо легче. Никогда нельзя было предугадать, как именно повернётся Псякерня к горячему солнцу — в этот раз она повернулась континентом. Если бы наоборот — уже шло бы сражение.

— Вот смотрите. — рисовал на бумаге архивариус Культяпкин. — Сейчас планета проходит начало полу-орбиты и движется к апогею дуги. Через два часа станет жарко даже тут. В это время никто, кроме скворров, не может дышать внешним воздухом. А ещё через два часа мы сможем покинуть наши корабли и отправиться на поиски противника.

— Обычно мы достигаем ближайшего населённого пункта и начинаем рыть окопы. — вмешался в дело вождь Кунжут. — Псы собираются и тоже начинают огораживаться. Гражданское население при этом удаляют подальше. Если повезёт, и Псякерня на следующем витке пройдёт океаном к Джарвусу-1, то мы дерёмся дальше.

— За сколько времени планеты совершают полный облёт вокруг фокуса? — спросил Моррис.

— Примерно за восемь часов. — ответил архивариус. — Орбиты невелики.

Он хотел сказать ещё что-то, но в этот момент что-то резко ударило в иллюминатор. Стекло разбилось, и в пробоину ворвался обжигающий ветер. Котов как сдуло с уровня, секундой позже в нижний отсек соскользнул Моррис — он захватил бесчувственное тело архивариуса. На лбу Культяпкина вздувалась огромная шишка. Старичок не подавал признаков жизни, а все его бумаги остались наверху и, судя по пламени, они загорелись.

В следующий миг раздался звон стекла на верхних этажах — что-то снова выбило иллюминатор. За полчаса с небольшим весь корабль оказался наполнен удушающей внешней атмосферой. Коты пронзительно кричали, задыхаясь в раскалённом воздухе. Лопались мясные и сливочные яйца. Взрывались тыквы с водой. Хаос наполнил внутренность алахохового судна.

Моррис закрыл глаза от обжигающей волны и сосредоточился в этом адском вихре.

Внезапно всё прекратилось — воздух очистился, снова стал прохладным, огонь погас, прекратили стрелять яйца, и только вопли котов ещё некоторое время оглашали внутренность ракеты.

— Что случилось? — Инга отняла от лица меховую шапку.

— Я вмешался. — ответил Моррис, приглаживая встрёпанные волосы.

На них совершили нападение, которого никто не ожидал — коты полагали, что до захода Джарвуса-1 никакие военные действия невозможны. Поначалу даже решили, что это лопнувшая вулканическая порода случайно ударила в окна.

— Нет. Это не так. — развеял Моррис их надежды. — Нападение произошло на некоторые другие суда нашей флотилии. У них тоже разбиты иллюминаторы.

— Но почему же в окна не несёт? — недоумённо спросил Кунжут, высовывая лапу в разбитый иллюминатор и шевеля пальцами снаружи.

— Потому что я поставил непробиваемую защиту вокруг всей флотилии. — ответил Габриэл.