Мрак развернулся в круг и застыл напротив ифрита. В нём что-то мелькнуло, потом вся плоскость мрака залилась светом, и появилось изображение.

— Привет, Ааренс! Ты меня помнишь? — заговорило оттуда существо жемчужно-белого цвета с лицом химеры и четырьмя крыльями.

— Ну что же ты молчишь, Ааренс? — глаза химеры заняли весь экран и теперь эти мрачно-красные зрачки впивались в глаза ифрита. — Признайся, ты же ждал меня? Я тоже ждал этой встречи. Я многое хочу тебе сказать.

— Где моя жена, где Маргарет? — прервал его ифрит.

— А больше ты ничего не хочешь знать? Вокруг тебя произошло так много интересного, такие занимательные вещи. Но ты решил начать сразу с хорошей новости. Или с плохой — кому как.

— Где она?

— Да вот в том-то всё и дело: не знаю, как объяснить. В-общем, я готовился к войне, собирался с тобой драться, готовил ещё одну атаку, и тут на меня обрушились вести. Я даже растерялся. Оказывается, воевать нам с тобой больше ник чему: Владыка Рушер сам прекрасно справился с ситуацией. Понимаешь, он сумел договориться с Маргарет. Они решили прекратить войну. Ты где-то пропадал, я этим воспользовался и напал на твои острова. Я думал, что сделал хорошо. Покидались маленько силой, я тут вам днища подырявил. И вдруг гляжу: кошмар какой: мой господин воюет против меня на твоём месте! Я тут же прекратил атаку, думаю: что будет? Чего я натворил? Тут Рушер передаёт мне по внутренней связи: идиот, ты чуть нам всё не испортил! Понимаешь, он явился на переговоры, пока ты где-то шлялся, и обо всём переговорил с Маргарет. Правда, ему пришлось принять вид ифрита, чтобы твои ифриты не накинулись. И что они постановили? Ты не поверишь! Нет, всё-таки, какой же он умный! Короче, решили они так: нечего зря силу переводить, надо сделать умнее. Маргарет очень уж хотелось снова попасть в свой сон — где ты был Соломоном, а она царицей Савской. Вот Рушер и говорит: так давай, я тебе подарю планету, на которой будет всё это в настоящем виде — батюшки, всего делов-то! Вы там будете жить с Коэном, как царь с царицей лет тысячу, а то и больше. А нам отдадите остатки Силы. Так что, и вашим и нашим. Чего прошлое-то поминать! Короче, она тебя не дождалась и отправилась с Рушером посмотреть на планету. На вот, посмотри и ты.

Морда Синкрета исчезла и появилась картина: по живописным горам движется караван. Изображение приблизилось, и Айрон увидал свою жену в восточном наряде. Она ехала и совершенно непринуждённо о чём-то говорила с Рушером. Тот тоже наряжен в восточный костюм, с бородой и тоже верхом. Так они ехали и весело переговаривались, а Айрон молча смотрел на эту картину.

— Ну, что? — спросил Ахаллор, снова влезая в окно.

— Ты лжец, Синкрет. — ответил ифрит. — Ты мог бы и не такую картинку состряпать. Ты мог бы смонтировать что угодно — даже положить их в одну постель. Достаточно трёпа, между нами никогда не будет мира.

— Я так и знал, что ты не поверишь. — согласился тот. — В конце концов, для мужчины главное — война. Но вот Аргентор думает иначе.

— Аргентор?! — невольно вскрикнул Айрон.

— Признайся, ты же сам мечтал не раз снова очутиться в том волшебном сне? Как ты не догадался сам, что мог соорудить для своей жены настоящую, подлинную реальность того сна. Вы могли бы получить всё — любое желание. А ты во что превратил Маргарет? В горящую головню? Думаешь, она тебе благодарна? Чего ж ты удивляешься, что она так легко согласилась на размен? Ты плохо знаешь женщин, Ааренс.

— Я хочу переговорить с Аргентором. — мрачно отозвался Коэн.

— Да пожалуйста! Кстати, он соображает быстрее тебя. Он теперь снова стал Ланселотом, а его леди — Джиневрой. Они увлеклись приключением и повернули историю по другому пути. Скоро их свадьба в Камелоте, и они приглашают тебя и Маргарет на вечеринку. Она уже там, ждут только тебя. Все собрались на корабле Рушера, чтобы подписать контракт. Заннат с Моррисом скоро подоспеют, только разберутся со своими кошками.

Окно снова очистилось, и в нём образовалась уже знакомая Айрону картина: кают-компания на корабле.

Прямо перед экраном в креслах сидели и разговаривали люди. В одном из них Айрон признал Аргентора в его серебряном комбинезоне. Таким он был, когда ушёл в Поединок из пещеры Артефакта: высокий, стройный, с длинными белыми волосами, с лицом Ланселота, с ясными синими глазами.

Он увидел окно и оживился. Замахал рукой и закричал:

— Айрон! Мы здесь!

— Иди сюда, Айрон! — позвали сибианы.

Кресло, что стояло к окну спинкой, развернулось, и стала видна женщина в платье из павлиньих перьев. Её пышные чёрные волосы были уложены и схвачены великолепной изумрудной диадемой. На шее высокое колье — тоже изумрудное, а глаза сияли таким же глубоким зелёным цветом, какой помнил Айрон в глазах царицы Савской из своего сна.

— Иди к нам, Айрон! — сказала она своим глубоким волнующим голосом.

Он смотрел на неё, не в силах отвести глаза — его Маргит, его царица была перед ним.

Женщина встала и заняла собой весь экран. Губы в золотой помаде улыбались и шептали: иди ко мне, мой царь, я жду тебя.

— Скажи мне, солнце моё, — прошептал ифрит, — как ты назвала меня в ту единственную ночь, что мы были с тобой в нашем сне?

— Я называла тебя: мой царь, мой Соломон. — нежно сказала царица Савская.

— Нет. — одним дыханием ответил он. — Она мне говорила: Ари.

После чего резко сорвал воронку канала, влетел в плазму и устремился вместе с ней в экран, замкнув пространственные коридоры. Он растворил свою Силу и самого себя в огненном потоке и приказал ей пережигать всю Живую Силу, какую она встретит на пути. Сила против Силы — удар на полное уничтожение.

— Умри, душа моя, с филистимлянами. — сказали огненные уста, врываясь в недра корабля.

Огромный взрыв разнёс на аннигилирующие составляющие космический корабль с профилем орла. Мощная волна света мгновенно разлетелась на миллионы километров, потом со страшной скоростью вернулась обратно и схлопнулась в точку. Пространство затряслось, заходило ходуном, сотрясая звёзды. Сети гравитации завибрировали, заколебались, тугие струны их напряжённо выгнулись и принялись тянуть к невидимому центру космическую пыль, астероиды, незримые частицы. На месте пустоты заклубились микровзрывы — возбуждённый чудовищной катастрофой вакуум рождал бесчисленные пары частиц-античастиц. Материя возбухала сама в себе. Нелинейное пространство, искривлённое и скрученное памятью энергии, гнало внутри себя потоки времени, как чудовищный космический насос. Смятая катастрофой темпоральная мантия постепенно расправлялась и встраивалась в общую картину континуума. В ледяном гнезде забрезжили вспышки сжимающегося вещества. Огненное море разгоралось, наливалось, набухало и вдруг выбросило первые потоки света, и они полетели, как океанская волна, разнося по галактическим просторам новость: Я ЗВЕЗДА.

***

Маленькая шлюпка летела среди звёзд. Она перемещалась так быстро, как не может перемещаться свет. Но, тут законы природы ни при чём — тут действовали совсем иные силы. Вообще говоря, это маленькое судно вовсе не было космическим кораблём — у него не было ни двигателей, ни топлива. Да и сам внешний вид её был лишь каким-то неведомым капризом её хозяина. Она могла бы выглядеть как угодно. Но выглядела именно, как некий аппарат из вымысла фантастов, которые любят писать книжки про космические войны. Кто знает, может, в этой форме отразилась скрытая ностальгия её хозяина по каким-то забытым впечатлениям?

Сам хозяин сидел в удобном пилотском кресле перед экранами и множеством всяких приспособлений. Он глядел в экраны, на которых что-то отражалось, и молчал в глубокой задумчивости.

Внезапно один экран замигал и пошёл помехами.

— Калвин, — раздался в кабине чей-то голос. — Я погорел.

— Что случилось, Ахаллор? — спросил Рушер, наводя рукой чёткость на экране.

— Он направил на мою базу поток звёздной плазмы, инициировав её всей своей Силой. Он приказал Силе пережигать Силу. Он уничтожил всех твоих киборгов. Я едва спасся мгновенным переносом.