— Интересно! — оживился ифрит. — Расскажи подробнее.

— Некогда. Ты потом спроси у своего друга, ты же говорил, что он освободился из своей ловушки.

— Да я… — Коэн хотел сказать, что они вовсе не в таких приятельских отношениях с единственным додоном, которого он видел до сего момента, и он даже не знает, где тот живёт, но Ваятель уже пошёл в своей капсуле в облёт планеты.

— Давай ударим с двух сторон! — крикнул он ифриту.

Айрон устремился в противоположном направлении. Он пронёсся над руинами ночной стороны, используя неиссякаемую силу мгновенного переноса — разумная энергия додонов была великолепной вещью! — и завис над линией дня и ночи, ожидающе занеся руки, чтобы ударить по сигналу. Как же он прозябал на Земле все эти десять лет, имея при себе эту великолепную силу мгновенного переноса?! Он мог бы путешествовать по всей планете, попасть в любое место, он мог бы творить чудеса, он мог бы даже посещать иные миры! Бездарно, чёрт, бездарно прожитые годы!! Кто вернёт ему утраченное время, кто утолит этот неистовый пожар в душе, кто насытит все его жадные фантазии?! Сволочь, Рушер! Мне только добраться до тебя, и я верну тебе долги сполна! Я выжгу твою массу Сил дотла, я буду до тех пор топить тебя в чёрных дырах, пока тебя не разнесёт на атомы! Я буду блокировать твой перенос, я буду обрубать любую попытку выскочить из-под моей руки! Ты осыплешься прахом в подвал Бытия, как засохшее воспоминание о том, чего никогда не было и быть не должно!

— Давай! — крикнул невидимый Ваятель, и Коэн бросил из рук молнию энергии, как будто дрался со врагом. Поток огня неистово ударил в бок мёртвой планеты, высекая снопы искр. От места попадания пошли гигантские трещины, поверхность затряслась, вздымая облака пыли, во все стороны полетели камни размером с хороший астероид. Ифрит со смехом метал разряды, разнося ветхую планету на куски вместе со всеми её костями, ржавыми останками цивилизации, подвалом, полным мертвецов, и старым гнилым трупом. Ему было дико весело — вот это и есть достойное занятие для огненного ифрита!

— Прочь, старый хлам! — кричал в восторге Ваятель, громя планету с другой стороны. О, как понимал его огненный ифрит! Как понимал эту жажду жизни, это отвращение к старой мертвечине, эту ярость, горящую в живой крови! Бей, бей, Ваятель! Громи его! Так бить врага!

Планета развалилась на куски, выронив из своего омертвевшего чрева переношенный плод — почти остывшее ядро. Мрачно багровея, оно распухло от внутреннего давления и взорвалось, довершая хаос. Всё, что осталось от планеты, сначала разлетелось, потом опять собралось, не в силах преодолеть собственную массу, и стало вяло перемешиваться, испуская клубы пыли.

Ифрит и додон встретились на вершине этой пыльной тучи и принялись перемалывать остатки камня в порошок, работая двумя лучами под острым углом — это позволяло без лишних энергетических затрат перемешивать осколки, как в гигантской камнедробилке. Бурое облако бешено заклубилось, растягиваясь на миллионы километров по орбите, расползалось по сторонам.

— Пошёл, пошёл! — смещали его с орбиты Ваятель и ифрит. И, наконец, пыль и осколки, повинуясь заданной скорости и притяжению звезды, дождём пошли на поверхность Голубого. Он их притягивал и поглощал, как жадная глотка. Миллиарды и миллиарды тонн вещества уходили в кипящий океан огня. Это зрелище было настолько масштабным, что путешественники зависли на орбите, зачарованно глядя, как светилась туча осколков, входя в корону звезды. Планета была крошкой по сравнению с гигантским светилом — словно семечко по сравнению с пустыней.

— И ты говоришь, что когда-то он был ифритом? — проговорил Ваятель.

— Сам уже в этом сомневаюсь. — отозвался эхом Айрон.

— Скоро начнётся. — вдруг сказал додон.

— Что изменилось? — заволновался Коэн, не видя на поверхности звезды никаких изменений.

— Начались глубинные процессы. Я знаю это потому, что у Живой Энергии такие огромные возможности, о каких учёные прочих цивилизаций даже мечтать не могут. Даже имей они Живую Силу в изобилии, они бы всё равно не могли иметь тех знаний, что имеют додоны. Энергия — тот же инструмент познания, только невообразимо сложнее, интеллектуальнее и мощнее. Я говорю со своей Силой, и она мне передаёт те сведения, которые получает от пронизывающих недра звезды нейтрино. Говорю тебе, ифрит: я рассчитал всё до последней пылинки. Слушай внимательно. В тот момент, когда начнётся схлопывание, а произойдёт оно в доли мгновения, ты должен перенестись точно по радиальной линии в сторону звезды. Расстояние переноса я тебе задам при помощи Силы. Ты можешь вообще ничего сам не решать, потому что у тебя не хватит скорости мышления. Доверься программе, которую я вложу в Силу. Она будет знать, что делать. Твоя задача — не мешать и не сопротивляться, как бы страшно тебе ни было. В какой-то момент тебе покажется, что ты умираешь, и ты захочешь совершить скачок. Не делай этого, иначе тебя снесёт обратно в прошлое. Помни, всё просчитано до последней мелочи. Неожиданностей просто нет. Я же в тот момент, когда тебя понесёт в бездну, отскочу назад, потому что пока я не спешу увидеть будущее, я нужен здесь.

— Так давай скорее Силу! — занервничал Айрон.

— Я же сказал: не торопись! — сверкнул глазами додон. — Расчёт закончится на последней секунде, чем ближе к коллапсу, тем больше точность!

Две сферы плавали над поверхностью звезды, которая не подавала никаких признаков будущих перемен — казалось, она ещё миллионы лет так будет вращаться и перемешивать на своей поверхности гигантские пятна раскалённой материи. Но, её срок истекал с каждым мгновением — она уже умерла, и эти флуктуации температуры были лишь испарениями трупа, газами, бродящими внутри её огромного тела.

Сфера Ваятеля приблизилась к сфере ифрита, коснулась её в одной лишь точке, как было в самом начале их встречи. Тогда додон не понял, что за существо находится внутри защитной оболочки, он принял его за своего. Случись двум пузырям соединиться, жар ифрита испарил бы бессмертное тело звёздного путешественника. И теперь он не собирался открывать окно — касание было только в одной точке.

Ваятель не смотрел на звезду, он ушёл в себя, взгляд его был рассеян, словно в его мозгу молниеносно происходили сложнейшие расчеты. На самом деле это работала Живая Сила, тщательно классифицируя, подбирая, сортируя множество физических параметров. Здесь, над поверхностью звезды, происходило нечто совершенно немыслимое — такого не достигнет ни одна цивилизация за всё время существования Вселенной. Это было взаимодействие таинственных живых разумов, насчитывающих миллионы лет, и таких же непостижимых сил Бытия. Выстраивалась система данных, подбивались миллиардные знаки после запятой, высчитывались тончайшие параметры. Данные для переноса, траектория мгновенного полёта сквозь время и пространство, конечный пункт — всё это бралось от Живой Энергии ифрита — его Сила сохранила параметры скачка. Собиралось одно общее уравнение, которое охватывало собой бесконечность факторов, учитывало каждую пылинку в сотнях парсек от будущего коллапсара. Всю сумму тяготений, каждый гравитон, массу плазменного тела Айрона, массу Ваятеля, присутствие Живой Силы, сомнение и страх ифрита, вдох додона, движение его пальцев, биение его сердца.

С тела додона начал выделяться белый огонь энергии. Она собиралась вокруг него, как аура вокруг ифрита. Она густела и становилась ярче солнца. Её сияние превратило неподвижную фигуру Айрона в плоскую белую тень. Коэну казалось, что мгновение растянулось в годы — он воочию видел, как шли от звезды потоки фотонов, он видел короткие волны световых корпускул, он видел дрожание пространственных кластеров, он видел реки гравитонов. Перед его застывшим взором сталкивались и взрывались микрочастицы, вспучивались кварки, кривлялись и плясали амплитуды колебания полей. Он видел, как Живая Сила собиралась в острие, как нацеливалась в точку, как собиралась пересечь преграду из самой себя. Он видел сразу всё: как во лбу Ваятеля зажглась алая звезда, как её свет медленно потёк к точке соприкосновения двух сфер, как открылось крошечное окошечко размером с атом водорода, и в него с мучительной медлительностью стала просачиваться Сила.