— Не думаю, что она боится Александра, — ухмыльнулся Виктор. — Это скорее я потеряю работу, если он узнает о «левой» страсти Марсо. Что касается Мадлен, то она всё знает или, по-крайней мере, догадывается. Она не так глупа и наивна, как ты думаешь, хотя храбрости у неё, разумеется, куда меньше. Мужа она не любит совершенно, поэтому, пока всё держится в рамках приличия, она ничего делать не станет. Ей всё происходящее даже как-то на руку, потому что свои неизменны злость и раздражение Даладье срывает на любовнице.

— А слуги? Они ведь всё всегда знают.

— Они так же знают, что и Даладье об этом осведомлён. Между собой они, конечно, сплетничают, но едва ли кто посмеет хоть слово сказать кому чужому. Александра в этом доме все не любят и боятся.

— Даже ты?

— Нет. Мы, Наблюдатели, вне Законов общества. У нас свой суд и свои наказания, поэтому вряд ли все связи Даладье в юридической сфере ему помогут.

— Ты сказал, что я — счастливый случай для Александра. А не мог он меня специально удочерить, чтоб нашлось место для Марсо?

— Нет, — коротко ответил Виктор, рассматривая фонтан. Мне показалось, что он знает куда больше.

— Почему? — допытывалась я. — И почему именно я? Мне скоро шестнадцать, я в этом году должна поступать в университет… Я почти взрослая!

— Кейни, Кейни! — вздохнул Наблюдатель. — Даладье запретили мне об этом говорить. И я ничего тебе не скажу.

— Но почему? — удивилась я. — И… ты сегодня без формы?

Собственно, я только сейчас поняла, что белоголовый мужчина одет в чёрную рубашку с закатанными до локтя рукавами, чёрные же брюки и чёрные туфли. Чёрный — не самый лучший цвет для жаркого июньского дня, и об этом свидетельствовали три расстёгнутых пуговицы на шёлковой рубашке.

— Ты представляешь меня сейчас в кожаном плаще? — со смешком спросил Виктор.

— Нет, — призналась я.

— Ну тогда зачем же спрашиваешь?

— А где твоё оружие? Пистолеты, меч? — полюбопытствовала я. — Ведь у тебя должна быть какая-нибудь экипировка, арсенал…

Наблюдатель легко рассмеялся и, подняв руку, коснулся моей щеки. Я опять ощутила лёгкое жжение, только теперь оно было другим: более приятным, более родным…

— Это жизнь научила тебя задавать столько неглупых вопросов? — спросил Виктор. — Дай тебе волю, так ты бы вечность выпытала у меня то да сё.

— Жизнь, а кто же ещё?

— Дай мне свою руку, — Наблюдатель легонько сжал мою кисть в своих руках и посмотрел на неё мало что не с нежностью. — Я уже забыл, как это, когда рядом есть кто-то такой же, как и ты.

— Что такое на самом деле это жжение? — спросила я, без малейшего смущения ложа ладонь поверх наших переплетённых пальцев. Мне казалось, что в этом жесте нет ничего такого… пошлого.

— Если я попытаюсь объяснить, ты всё равно не поймёшь, — покачал головой белоголовый мужчина. — Ты ведь слабо знаешь противоестественную биологию и физику.

— Ну, по-сравнению с тобой я не знаю вообще ничего! — хмыкнула я.

Если быть откровенной, мне пора уже было на занятия.

Только уходить не хотелось. Рядом с Виктором было спокойно, хорошо и, если можно так сказать, уютно. И даже чуждость этого красивого сада, скрытого за ним особняка не могли перетравить ощущение покоя. Я и этот Наблюдатель Мрака по своей природе были одинаковы, мы понимали друг друга, мы были словно дети одного края, встретившиеся где-то за океаном в чужой стране, такие знакомые и понятные друг другу…

О нет, это была не любовь. Точнее, это была совсем не она, это было что-то совсем другое, куда более высокое. Я никогда ещё не сталкивалась с таким ощущением, не читала его описания — у меня нет для него имени.

— Ты опаздываешь на занятия. Мисс Мэрви будет недовольна, — напомнил мне Виктор.

— Я не хочу туда. Я не могу, — посмотрела я в его голубые глаза. — Я не люблю быть чужой, но здесь куда бы я ни пошла — я именно чужая. Везде, кроме как здесь.

Удивительно, но я не чувствовала смущения. Кто-то во мне шептал: то, что я испытываю, находясь рядом с Виктором, не может и не должно меня стеснять. Это ощущение — естесственно и в то же время необыкновенно.

— В своей группе вы все четверо тоже чувствовали… такое? — неуверенно спросила я.

— Да, — Наблюдатель чуть сильнее сжал мои руки. — Когда тебе кажется, что ты одна в целом мире, так оно и есть. Но не верь, что ты сама по себе с такими же, как и ты: это лживая иллюзия.

— А где сейчас те, кто учился с тобой?

— Задействованы с секретных военных операциях. На вэмпов всегда был спрос.

— Тогда почему же ты здесь? — непонимающе смотрела я на него. — Восемь лет в Академии… и всё ради чего? Ради того, чтобы терпеть эту Эжени и меня?

— Не ставь себя в один ряд с ней, — возразил Виктор и поднял наши руки на уровень моих глаз. — Вот это, — он имел ввиду чувство уюта, тепла, — то, о чём люди могут только мечтать, то, чем дорожат оборотни одного Клана.

В голове вспыхнула мысль.

Догадка. Настолько резкая, острая и дикая, что у меня сбился ход биения сердца. Оно набирало скорость, но ритмичное двойное постукивание, казалось, уже зазвучало вразнобой.

Расширившимися глазами, в которых была видна вся я, вся вэмпи, я смотрела в глаза белоголового мужчины.

В ушах всё ещё звучали его слова и шумела кровь…

Нет, это было невероятным, этого не может быть!!!

Не мо-жет!!!

… Но вспоминая свои ощущения, когда я только проснулась сегодня утром, вспоминая взгляды слуг, я всё-таки осознавала, что так оно и есть.

Вокруг был мир без конца и края, замкнутый простор, миллиарды людей, оборотней, вампиров, сотни тысяч жизней и судеб, счастливых, горьких, поломанных и только начатых. Города, страны, деревни, дни и ночи, дожди, листопады, снег и майские грозы…

А мы были одни. Мы были рядом. Мы были тенями одной вещи — крови, мы чувствовали в этом мире только одну вещь — одиночество, мы делили пополам только судьбу…

Но это было не главным. Мы были одинаковы, мы говорили на одном языке и ощущали одни эмоции. Мы были покоем друг для друга.

Я внезапно рассмеялась. Круг, разделённый пополам — не круг. Братство, рассечённое надвое — не братство. Одиночество, поделенное на двоих — не одиночество. Мысль билась в висках и рвалась наружу.

Одна на двоих.

— Мы с тобой, — произнёс Виктор, глядя мне в глаза, — связаны, но не жалкими кровными узами, которые не значат ничего, а своей природой. Мы родственники по природе и душе. Мы с тобой — одна семья.

Сегодня я довела Марсо до бешенства, потому что все её колкие указания были мной нагло проигнорированы. Я вообще её не замечала. Как пыль под ногами. Проходила мимо, не удостоив взглядом, не слышала её слова, просьбы, даже когда она пыталась говорить со мной по-доброму. Я вообще мало чего замечала и видела: с тех небес, где я парила, немногое можно заметить.

Наверное, я была счастлива. Да, скорее всего. Я мурлыкала свои любимые песни, решая показательные уравнения, чем несказанно удивила мистера Доте, моего пожилого учителя по гуманитарным и точным наукам. Я передвигалась по дому чуть ли не вприпрыжку, я улыбалась всем и каждому, потому что…

Потому что я и впрямь была счастлива..?

Мисс Мэрви и мистер Эдмис были мной очень довольны. Я была сама вежливость, сама грация, потому что мне хотелось говорить людям приятные вещи. Мне хотелось танцевать, и я танцевала от души, кружилась в танце, растворяясь без остатка в музыке, послушная её ритму и высоте.

Мои мысли были… ни о чём. Сегодня я не мыслила, а чувствовала и упивалась этим чувством.

Подумать только, я не одна!

У меня теперь есть… семья…

Господи, какое дикое и одновременно прекрасное слово…

… Семья…

Настоящая!

Меня связывают не кровные узы, что не в силах остановить людей на пути к власти и богатству, а узы природы! Здесь, со мной под одной крышей живёт такое же как и я существо! Наши эмоции, страхи, желания — всё одного характера! Я… я никогда не думала, что так может быть! Я думала, что вся моя семья — это Киара, но теперь…