Отведя в сторону чёрные с синим волосы, я увидела на её бледной худой шейке неаккуратный след укуса. Вампиры… Чёрт бы их всех подрал!!! Я знаю только одно Братство, которое жрёт людей просто на улицах.

— Лал, — заскрипела я зубами, неумело гладя Элен по голове, — сучка недобитая! Только попадись мне теперь!

Моё волнение достигло своих вершин.

Неожиданно девчонка громко шмыгнула носом и выдавила из себя тихий сип:

— … она забрала Киару…

— ЧТО?!! — я насильно, даже очень грубо оторвала её от себя и заставила смотреть в мои глаза. — Что ты сказала?!!

Нечто поднималось из глубины меня на поверхность, нечто странное.

— … она забрала Киару, — с трудом прошептала Элен и, измученно закрыв глаза, опять шмыгнула носом. — Сказала, что ждёт тебя в Старом театре… слышать не хотела, что тебя удочерили…

Киара!!! Моя Киара!!!

Внезапно оттолкнув от себя Люси, я открыла рот, и хлынувший из меня вопль подобно цунами затопил всю Майгод-стрит. В него вплелось всё моё волнение, вся терзающая меня лихорадка, все мои завязанные на узел нервы. Схватив юбку платья, я закричала и что есть силы затопала ногами по земле, а потом набрала полные лёгкие воздуха и закричала опять. Это не был яростный вой вэмпи, это был вой простого человеческого отчаянья.

Моя сестра!!!

Мне хотелось, чтобы тошнотворно мигающий город вокруг меня рухнул от моего же крика. Я хотела, чтобы как выстроенные детьми из кубиков башенки окружающие меня небоскрёбы надломились и с грохотом упали на землю. Хотела, чтобы чистое сочно-синее небо пошло змеями трещин и рассыпалось, а его осколки и звёзды, словно метеориты падая на землю, разносили в дребезги дома Роман-Сити. Мне хотелось, чтобы весь мир рассыпался в прах.

О-о-о, как же я его ненавижу!!! Как же я его ненавижу и хочу его смерти!!!

Я чувствовала горячие слёзы на щеках и надрывную боль в горле, но продолжала кричать. Мне надо было выплеснуть эту боль, это волнение…

— Кейни, ай-ай-ай, Кейни! — выдохнул мне в губы запах роз. И в этом выдохе мой крик просто захлебнулся. Почти мгновенно. Умолкнув, я обернулась на каблуках так резко, что едва не упала.

Лал аплодировала мне с видом Станиславского, наконец-то нашедшего талантливого актёра.

Актёры, театр, декорации — как же мне всё это надоело!!!

— Где она?!! — я набросилась на неё, но она возникла ровно в метре от того места, где раньше стояла. Наткнувшись на пустоту, я нелепо взмахнула руками и сумела удержать равновесие. На смену отчаянью приходило бешенство, почти ярость. Зло фыркнув, я опять повернулась к вампирше. Без её подарка, без вэмпи, я начинала сначала делать, а потом думать.

Впрочем, сейчас это даже неплохой вариант.

— В Старом театре, дитя моё, — вампирша пригладила волну каштановых волос, отливающих всеми цветами радуги в свете неоновых вывесок Майгод-стрит и рассмеялась таким ненавистным мне смехом. — Приходи. Одна. Обязательно. Мы устроим для тебя небольшой спектакль!

Опять спектакль!!! Ненавижу!!!

— Сука ты дохлая! — завопила я, но не успела и рта открыть для следующей реплики, как с яростью поняла, что вампирши нет. Просто нет.

Ошалело повертев головой по сторонами и не найдя знакомого силуэта в красном, я всхлипнула. Всхлипнула от злости. Мне не было ни больно (физически), ни страшно — только обидно. И я заплакала от обиды, зла и ненависти как ребёнок: открыто, во весь голос, не таясь. Как впавшее в истерику дитя я опять яростно затопала ногами, словно в своей боли и обиде могла растоптать этот проклятый мир. Ох, если бы! Если бы!!!

— Что такое?! — кто-то стиснул мои предплечья до густой монотонной боли. Я увидела лицо Эдуарда, но злость и отчаянье сработали быстрее головы, ослепив меня всего на мгновенье. На одно, а я успела дёрнуться назад и, размахнувшись, полоснула ногтями по этому серьёзному, идеальному, удивлённо-взволнованному лицу.

«Кровь!!! — облегчённо завопили все мои нервные окончания, едва только я увидела, как сначала белые, почти невидимые следы на безупречной коже четверть-оборотня стали медленно наполняться красным.

— Кровь!!!».

Глубоко вдохнув, я сделала ещё один шаг назад, и прохожие с пугливым интересом попятились от меня.

Но плевала я на них всех! Плевала! Грязные, ничтожные сволочи, озабоченные только своими мелкими проблемами: деньгами шмотками, машинами и шлюхами! Как же я вас ненавижу! Слепее кротов, вы никогда не хотите замечать того, что происходит вокруг вас!!!

А моя Киара!..

— Что-то случилось?

Нервно дёрнувшись в сторону, я с удивлением посмотрела на Наблюдателя Мрака, обычного такого, из Ночного Патруля, с незапоминающимся лицом и голосом.

— Что-то случилось? — вежливо повторил он, заложив руки за спину, и посмотрел на стирающего кровь с лица Эдуарда. Тот ответил взглядом, о котором можно сказать, что он полон ненависти, если знаешь хоть одну причину, по которой четверть-оборотень ненавидит Наблюдателей.

— Нет, — почти во сне ответила я, медленно отступая назад, — ничего не случилось. Ничего…

Зачарованно глядя на статный силуэт Наблюдателя, я почти явственно ощущала что-то недоброе, исходящее от него. Это была не враждебность, но то, почему суеверные люди обходят чёрных кошек. Чуждость этого нечеловека можно было намотать на пальцы как шерстяную пряжу. И это было странно. Сколько раз я встречала Ночные Патрули, столько раз ощущала одно откровенное обожание.

С каких это пор Наблюдатели стали представлять для тебя угрозу?

Не знаю, но я же вэмпи!

Вэмпи спит что твой дохлый таракан, так почему же?..

Не знаю.

Беги.

Что?!

Беги! Беги! Беги!

И развернувшись, я сорвалась с места как насмерть перепуганный заяц. Лететь сломя голову в лодочках с совершенно плоской подошвой было легче, чем на каблуках, а бьющееся в висках «Киара!!!» подгоняло меня кнутом. Но — туфли есть туфли, и далеко я в них всё-таки не убегу.

Впереди над головами прохожих вспыхнула кроваво-красным буква «М», и из какого-то казино плеснулось почти в унисон моему сердцу:

А далеко и не надо.