— А КДВ? — спросила я после короткой паузы.

— Я скажу им. Беги домой и носу не показывай за пределы приюта.

— Вин! — тут меня снова взяла злость: сказывается долгое отсутствие драк. — Ты только друг моего покойного отца, но не мой отец! Понятно?! Я живу по своим законам! И если я успела намозолить тебе глаза, я с удовольствием свалю, но сначала ты ответишь на один мой вопрос: Лал хочет сделать из меня комара?

— Сомневаюсь… А как ты отбилась от неё? — серебрянные глаза вампира заблестели от любопытства.

— Это не я, — меня перекосило от негодования. — Меня спас… Эдуард.

— Кто? — брови вампира слегка приподнялись. — Эдуард?.. А-а, да-да, вспомнил. Белокурый красивый юноша?

Тяжко вздохнув, я закатила глаза и процедила сквозь зубы: «… твою, белокурый красивый…». И этот туда же? Нет, раз уж все так, то выходит, что я больная. Надо лечиться и сохнуть по четверть-оборотню, а то ещё в психушку упекут. Именно то, что мне надо! Жизнь должна быть разнообразной.

— Береги себя, — произнёс Винсент.

— Ещё бы! — фыркнула я.

Вампир исчез. Просто растворился в тенях. Хмыкнув, я спустилась по ступеням и направилась к Ким. У меня ещё много забот. Только одни заботы на повестке дня и никаких развлечений. Вот и живём без маленьких радостей. А так, между прочим, и до могилы недалеко.

Нет, надо определённо что-то менять… А может, меня сглазили? Потому как зеркал я не била, последнюю пятницу, тринадцатого, провалялась с гриппом… И тем не менее, всё равно не везёт!

А бал-маскарад ближе и ближе…

Киара вернулась из больницы только сегодня, в день Маскарада. Домик, благодаря моим титаническим усилиям, встретил её изумительной красотой и вполне нормальным ужином. Нормальным настолько, что я и сестра умяли его подчистую. При этом моя близняшка заметила, что либо я, либо мир сходит с ума, так как моя своенравная персона, кажется, начинает исправляться. Я решила благоразумно промолчать, что не ускользнуло от внимания Киары:

— Что-то в лесу сдохло, — заметила она, собирая грязную посуду, — не буду спрашивать, что именно, но очень надеюсь, что ты не из него пожарила котлеты.

— А как ты догадалась?! — округлила я глаза. Как видите, во мне ещё осталось что-то от старой доброй безбашеной Вэмпи.

Перемыв посуду, мы пошли в зал, где лежал заранее приготовленный моей предусмотрительной сестрёнкой костюм. Главным помогальником в сложном деле одевания и грима была, разумеется, я. Киара весело болтала, вспоминая прошлые праздники в Киндервуде: она, в принципе, любила такого рода мероприятия. Я же наоборот мрачно молчала, ведь если моя близняшка будет сегодня беззаботно веселиться и пугать младшие группы, то я буду изображать из себя мирную куколку перед Эдуардом. Сказать, что я сто раз прокляла наш с ним спор, означает не сказать ничего. При одной мысли о предстоящей интриге мне не хотелось жить. И если бы была возможность отказаться от всего этого, я бы её не отпустила и даже отдала за неё свою грешную душу.

Но возможности таковой не было… Хотя нет, вру: была. Догадываетесь, какая? Правильно: сдаться. Но ведь в данном случае признать своё поражение означает не просто согласиться с тем, что Эдуард лучше и тэ дэ и тэ пэ. В данном случае я просто соглашусь, что влюблена в него по уши, а это наглая тошнотворная и омерзительная ложь. Белокурый парень на неё не купится: он всё-таки неплохо меня знает.

А из всего этого следует препростой вывод: сегодня я одеваю платье и как миленькая шагаю на праздник привораживать своего злейшего врага. Тьфу! Аж звучит странно! Я, Вэмпи из Круга Поединков, иду кадрить Принца Клана Белых Тигров?

Бред пьяной матрёшки!

… Вот другое дело — Итим… Тут да, можно было бы и постараться…

Хотя, посмотрим правде в глаза: играть тихую цыпочку до конца своих дней я не смогу, или, говоря другими словами, шило в мешке не утаишь.

Я сегодня слишком много думаю, правда?

Когда до окончательного облика Киары осталось несколько штрихов, сестра уломала меня-таки снять с головы кепку и распустить заплетённые в несколько косичек волосы. Поворчав для виду, я так и поступила. Ну чего не сделаешь ради любимой родственницы!

— … М-да-а-а… — ошалело протянула близняшка и, шурша пышной юбкой, обошла вокруг меня. — Ну ты даё-о-ош-ш-ш-шь…

— Всего лишь распустила волосы, — пожала я плечами и, повернувшись, одела ей на голову ведьминскую шляпу.

Если говорить откровенно, то Киару в этом наряде даже я узнала бы не сразу. Конечно, доходящее до колен чёрное приталенное платье (да, именно платье, ведьмы-то в брюках, увы, не ходят) с длинными рукавами, чёрные сапожки-чулки, маленький рюкзачок в форме черепа — реальная колдунья! Лицо сестры я покрыла белой пудрой, а глаза и губы навела опять-таки чёрным. Классный прикид получился! Моего она, слава Богу, ещё не видела, иначе бы её хватил сердечный приступ. Она-то думает, что я буду, как минимум, смертью…

— Нет, — пробормотала я, оглядев близняшку со всех сторон, — лучше спрятать волосы. Расчёску!

Через пять минут Киару спутать со мной, в принципе, было проще простого. Довольная своей работой, я проводила её до входной двери и пообещала встретиться с ней в актовом зале. До начала праздника был ещё час — маскарад начинался в восемь — но моя сестра пообещала кому-то там помочь с гримом. Кажется, это кто-то из Круга. Уж не Эдуарду ли? Ведь, знаете, было бы прикольно увидеть его в костюме, скажем… индейца, такого важного, который поднимает руку и говорит: «Хау!» или… Или носится за тобой, обещая снять с тебя скальп. Хм, что-то я передумала насчёт «прикольно»…

Ещё пару слов насчёт костюмов. Помню, когда мы были совсем маленькими — лет пять-шесть — на Новогоднем вечере меня одели в костюмчик эльфа дедушки Санты, а вот четверть-оборотень был… не поверите — Наполеоном. Весь праздник ходил, задрав нос и приказывал всем готовиться к войне. А толстенького Вилю (то бишь Вильгельма) одели Кутузовым… В конце вечера, под бой курантов, когда мы встречали Новый год по Гринвичу, оба великих полководца подрались. Бонапарт победил, так что врёт всё история, врёт! Правда, синяк у него был красивейший. У меня, кстати, где-то есть фотография того праздника. Младшая группа три-А (моя группа, у нас не классы, а группы: младшая, средняя, старшая и т. д.) на Новогоднем вечере. Я с живой обезьянкой была на руках у Санты. А Киара (одна из Рождественских фей) сидела у него на шее, обнимая корзинку с апельсинами… М-да-а-а, были когда-то времена эльфов и фей. Сейчас их вытеснили ведьмы, смерти и черти.

А что я? Я сегодня ни то, ни другое, ни третье — только комочек нервов, охваченный мандражом. У меня уже готов маникюр, педикюр, в зале с полной сумкой косметики сидит Ким, вчера поиздевавшаяся пинцетом над моими бровями, крем на журнальном столике, а платье в шкафу. Что сейчас будет — невозможно вообразить!..

Кошмар сейчас будет, проще говоря.

— Приступим? — улыбнулась моя подруга. Я выдавила в ответ какую-то жалкую пародию на довольный вэмповский оскал, после чего вяло поинтересовалась:

— С чего начнём?

— Как — с чего? — удивилась Кимберли, раскладывая на столике косметику. — Раздевайся догола и натирайся кремом.

— Чё, — я уставилась на неё как поп на Будду в церкви, — полностью?

— Ага, — будничным тоном ответила мне подруга, рассматривая палитру теней и косметических карандашей. — Только сначала прими душ.

Тут уж в моей голове заворочались «прехорошие» мыслишки. Я ж говорю, что в последнее время стала слишком много думать.

— Слушай, Ким, — начала я, прищурившись и подозрительно глядя на подругу, — а зачем полностью натираться? Уж не думаешь ли ты, что я с этим ублюдком буду…

— Нет, не думаю, конечно, — исподлобья посмотрела на меня девушка.

— Я думаю только, что тебе придётся хорошенько попотеть, чтобы не выдать себя.

Её логика была, как всегда, железной. И впрямь, я ж буду из кожи вон лезть, а запах человеческой плоти — это такая вещь, которую можно почувствовать даже через самую чистую одежду. Я даже не пот имею в виду. Если у вас есть пёсик, то он всё великолепно вам объяснит.