– На стриптиз, что ли? – посмотрела на теток Верка. – Так бы и говорили сразу. Есть ли здесь – не знаю, в Хабебе точно должен быть.

Поскольку два места в самолете у нас были, мы предложили теткам отправиться с нами и быть в холле готовыми к вылету через полчаса. Тетки умчались прихорашиваться.

С арендой самолета проблем, как я и предполагала, не возникло никаких. Вообще, африканцы, как я заметила, праздновали Новый год без традиционного русского похмелья. Первого января все были трезвы, от головной боли никто не страдал. На завтраке нас, как и обычно, обслуживали улыбчивые девушки и юноши, номера убирали, садовники занимались тропическим садом, песочек на пляже выравнивали, дорожки подметали, а в нашем корпусе на верхних этажах работали строители, завершая недоделанное. Да и иностранные туристы, за исключением наших, выглядели вполне прилично. Наших же можно было сразу опознать по опухшим физиономиям.

Летчик оказался белым. Он был одним из тысячи югославов, поселившихся в Замбаре. Они нашли тут работу, им нравился климат (Замбара – не Центральная Африка, где через минуту сухая одежда становится мокрой и противно липнет к телу), старшие дети у всех учатся в ЮАР. От летчика мы с большим удивлением узнали, что в этих краях появилась даже православная церковь, которую открыл один русский священник. И все русские, и все югославы, проживающие в Замбаре, туда наведываются.

Хотя Афганец, «двустворчатый шкаф» и детектив Володя, следуя последним веяниям моды, носили на волосатых грудях большие золотые кресты, они не относились к истинным христианам. По-моему, они вообще не задумывались на темы религии и веры. В нашей семье по-настоящему верующим является Костя, в последнее время активно читающий православную литературу, но он в церковь не ходит, считая, что «бог в тебе», да и о наших попах отзывается нелицеприятно.

Рассказом югослава заинтересовались Нина с Таней. Они попросили летчика назвать им точное месторасположение церкви. Он объяснил – как мог. Ведь Нина с Таней плохо ориентировались в Замбаре, вернее, никак не ориентировались. Летчик посоветовал им обратиться к представителю местной турфирмы.

– Может, тоже сходим? – шепнула мне на ухо Верка.

– Давай, если хочешь, – пожала плечами я. – Поставим свечки за упокой сибирских душ.

Нина с Таней на весь салон сообщили, что им в головы даже не могла прийти мысль о том, что они в Африке сходят в церковь!

– А куда им, собственно говоря, было ходить? – буркнул себе под нос Алексей Петрович. Милый друг признался мне (так же тихо), что ему было бы любопытно заглянуть под черепную коробку хотя бы одной из дамочек. Есть там вообще что-нибудь или как?

По приземлении мы тут же поймали машины и назвали адрес больницы. Нина с Таней от нас отделились и обещались быть на летном поле через три с половиной часа. Мы же планировали после посещения больницы еще и поужинать в Хабебе. Мне, признаться, было интересно узнать, отремонтировали расстрелянный ресторан или пока нет.

В больнице всех поразил сервис – даже нас, которым доводилось и бывать, и лечиться в элитной клинике доктора Авакяна в Питере. Больные тут лежали на одноразовом белье, менявшемся ежедневно. Нам всем выдали халаты и бахилы, разводящая медсестра провела к нужной палате.

Сибиряк, которого звали Дима, лежал там один. От аппаратов его уже отключили.

– С Новым годом! – поздравили мы его. Дима кисло улыбнулся.

Афганец не стал терять время зря и сразу же взял быка за рога. Дима вздохнул и пояснил, что Серега, умеющий мгновенно засыпать и просыпаться, успел поучиться в Москве и там завел шашни с африканкой – как раз из Замбары. Африканка забеременела и родила ребеночка. Но Серега в родную Сибирь не мог вернуться с негритянкой и негритеночком, опасаясь за здоровье собственных родителей. Люди они немолодые, сердце у обоих не очень здоровое, поэтому появление невестки черного цвета и такого же внука могло послужить причиной инфаркта, если не смерти. Серега родителей любил и предпочел их. И вообще черная жена никогда не была предметом его мечтаний, хотя, как сказал Дима, Серега свою красотку очень часто вспоминал. Правда, только в плане секса: несмотря на приложенные Серегой усилия, она так и не смогла научиться варить борщ и лепить пельмени, без которых Серега жить не может. Вообще, девица готовила отвратительно и только какую-то гадость – по понятиям русского мужика. Серега в конце концов пришел к выводу, что негритянку хорошо иметь в любовницах, но жена у русского мужика должна быть русская. Все проблемы, возникавшие с негритянкой, были чисто бытовыми. Они с Серегой выросли в разных странах, привыкли к совершенно разному укладу жизни и ждали от партнера разных вещей.

Негритянка училась на врача. Она была дочерью вождя своего племени.

– И теперь племя мстит за ее поруганную честь? Я правильно понял? – спросил Афганец.

– Нет, – покачал головой Дима. – Они не будут убивать белых мужчин. Ну, то есть… Они хотят, чтобы Серега остался жить в племени. И он, и Витек. Витек к Сереге в гости несколько раз ездил, когда Серега в Москве учился. И тоже там каких-то черных баб трахал. Родили они или не родили, он не знал. Но, когда мы сюда прилетели, к нам уже приходили из племени.

Мы все закатили глаза. Дима продолжал свой рассказ.

Племя было готово принять у себя всех сибиряков. Всем обещали по несколько жен. Обещали халяву – требовалось только штамповать детишек. Но сибиряки не горели желанием променять свою родную Сибирь на Африку.

– Представители племени могли убить двоих ваших, чтобы другие отправились к ним? – спросила я.

– Думаю, да, – сказал Дима. – Только мы так и не поняли, кто стрелял в ресторане. И вообще, в нас ли стреляли?

Афганец же точно знал: за компанией сибиряков следили… Значит, все из-за женщины? И на этом континенте, как и на других, – шерше ля фам? И где же эта самая ля фам? Где искать это племя?

– Вроде где-то на севере, – пожал могучими плечами Дима. – Серега сам точно не знал. Только о том, что они там все время воюют. Но с кем, из-за чего… – Дима опять пожал могучими плечами.

«Нам только не хватало вступить в освободительную борьбу африканского народа», – подумала я. Выносить черных солдат с поля боя никогда не было мечтой моей жизни, правда, я и наших в Афгане не таскала, я в госпитале работала. Интересно, чем они воюют? Если судить по случившемуся в ресторане, то не копьями с железными наконечниками… И не луком со стрелами…

Мы пожелали Диме скорейшего выздоровления и госпиталь покинули. Выходя, столкнулись с двумя санитарами, заносившими носилки с удивительно красивой мулаткой. К санитарам как раз подбежала разводящая медсестра. «Еще одна с почками», – сказал санитар медсестре.

Затем мы отправились в один из ближайших ресторанов. Кухня, надо отдать им должное, здесь везде была великолепная. Возможно, все дело в огромном количестве разнообразных специй. Правда, больше для дома я закупать их не намерена. Костя уже расстарался. Он, живя в нашей стране, приучен все запасать в товарных количествах. Хотя когда мы еще выберемся в Замбару?.. Братец-то понимает, что уж его-то я точно с собой больше не возьму, а сама могу и не купить то, что требуется Косте для приготовления вкусной и здоровой пищи.

– Ну, куда мы теперь? – спросила Верка, отставляя тарелку. Вначале она посмотрела на меня и только потом – на Афганца.

Лешка в своем обычном стиле уже хотел грохнуть кулаком по столу, потом вспомнил, что находится не у себя и даже не у меня дома, и свой порыв сдержал, посмотрел на меня гневно, потом ехидно уточнил, какие у меня будут предложения.

– Если хочешь, можешь заявить в полицию, – пожала плечами я. – Пусть они разбираются со своими соплеменниками, или согражданами, или как они тут все называются. Хотя не думаю, что сибиряков можно найти – если племя не захочет их отпускать. Станет ли полиция вообще искать наших людей? Вопрос спорный. Освободят их или нет – еще более спорный. Мы сами совершенно не знаем эту страну, и у нас самих нет возможностей их искать. Это однозначно.