– Почему такая сумма? – спросила я. – И сколько ей остается?
– Она об этом как раз с тобой посоветоваться хотела, – вставил Стас.
«Ну, это лучше к нашему экономическому обозревателю», – подумала я и попыталась оценить ситуацию. Фирма принадлежала Редьке и Колобову. Колобову – пятьдесят один процент, как он мне сам сообщил в сарае. Сколько же у Редьки? Сорок девять или меньше? На этот вопрос мог бы ответить Сергей, но я сегодня его об этом, конечно, не спрашивала. Но в принципе можно дать задание Андрею. Он мне сообщит. Кто наследует у Редьки? По всей вероятности, Елена Сергеевна и Алла. Но дочь пока ничего подписывать не просили – или не успели. Может, ждали, пока созреет у шеста? И именно поэтому ее взяли в плен? Колобов же умный человек. Наверное, понимал, что два миллиона баксов не у Аллочки хранятся. А у Редьки вполне могло быть тридцать девять процентов. Делим на два – как раз и получается девятнадцать с половиной. Столько же должна была унаследовать Алла.
Но с другой стороны, какое мне до них до всех дело? Я вообще-то криминальный обозреватель. Мне надо думать о материале в следующий номер, о следующей передаче. Хотя вот тебе и материал – тут же сказала я сама себе. Смена власти в одной отдельно взятой фирме. Дочь к шесту, мать в СИЗО (пусть менты посадили, подозревая в другом преступлении, но это к делу не относится, можно дать со знаком вопроса), акции переходят к совладельцу умершего мужа и отца. И опять под вопросом – версия еженедельника. Не от этого ли умер господин Креницкий? Все под знаком вопроса. Андрея предупрежу, чтобы потом хотя бы у органов ко мне не было претензий. А Колобов… Ну я же без фамилий. Я же просто дам рассуждения на тему «Почему бизнесмены умирают от острой сердечной недостаточности?». Нет, не пойдет. Название слишком длинное. Редакция зарубит. Не меня, название. «Почему бизнесмены умирают от инфаркта?» Опять длинно. «Бизнесмены и инфаркт». Вот это – что надо. По длине. Колобов меня к шесту, я ему: извините, вы обещали мне материал про металл и оружие. Я как раз рассчитывала поставить его в этот номер. Вы фактуру не дали? Вот я и выдала рассуждения на тему. Надо же было чем-то заполнять свою страницу.
Я решила предупредить Стаса, что Елена Сергеевна теперь, скорее всего, – нищая, ну если не считать огромных апартаментов, шуб, бриллиантов и всего добра, хранящегося в этих самых апартаментах. У Аллочки же, по всей вероятности, акции пока остались. И она моложе.
– Ты подумай хорошенько, Стасик, – проворковала я. – Тебе вообще эта семейка нужна в родственники?
– Нужна, – сказал сосед. – Елена Сергеевна. Я влюбился. Впервые в жизни. В Елену Сергеевну. И пусть у нее нет ни гроша. Я все равно на ней женюсь.
Татьяна, Ольга Петровна и я закатили глаза.
Любовь – страшая сила. Случается, полюбишь и козла, то есть… Ну, чтобы не оскорбить даму, скажем: газель сорока четырех лет от роду.
Мы сидели в моей квартире, имеющей общую стену (и не одну) с квартирой Стаса. Внезапно услышали, что у него надрывается телефон.
– Это Алена! – вскочил сосед со стула.
– Сердцем чувствуешь? – с невозмутимым видом спросила Татьяна.
Не отвечая, Стас вылетел вон.
– Парня лечить надо, – заметила Ольга Петровна. – Может, он на солнышке перегрелся? А эта Елена Сергеевна… Как быстро она Стаса-то окрутила. Мы его сколько лет знаем? Скольким теткам он дурил голову? Он же и с Еленой-то Сергеевной познакомился с твоей подачи.
– Это моя идея была, – напомнила Татьяна.
– Ну пусть твоя, – согласилась Ольга Петровна. – В общем, мы все его подтолкнули. Он согласился. Ради денег. Но Елена Сергеевна произвела на него большое впечатление. И на твоего Сережу. Юля, ты подумай: он от тебя, молодой и красивой, уходит…
– Он ушел к деньгам! – воскликнула я. – И женился на Алле!
– Но жил и с Еленой Сергеевной. Имея молодую жену. Ты поняла, к чему я клоню? Двое молодых парней, не обделенных женским вниманием, так отреагировали на Елену Сергеевну. Сергей, если я все правильно поняла, давно прекратил отношения с женой, но жил с тещей. Теперь Стас. Он выбирает не молодую Аллу, а Елену Сергеевну. И не из-за денег. Он готов жениться на ней, на нищей! Хотя деньги в отношениях с женщинами для него всегда были определяющим фактором.
«Что же есть такого в Елене Сергеевне? – задумалась я. – Какая изюминка?»
В дверь позвонили. На пороге стоял Стас, готовый к отъезду. В руках он держал набитую вещами спортивную сумку. Он сообщил, что переезжает к Елене Сергеевне, так как той требуется его помощь. Ей только что угрожали по телефону. Она не знает кто и боится. Ей нужно крепкое мужское плечо. Стас готов это плечо предоставить.
Парень отбыл, а мы с Татьяной и Ольгой Петровной посмотрели друг на друга.
– Ну, что будем делать? – спросила Татьяна.
Я ответила, что пора бы собираться на поиски места, где деньги лежат.
– Значит, твой Сережа еще и вор, – вздохнула Ольга Петровна. – Мне он сразу же не понравился, когда я его только увидела. Сколько раз я тебе говорила, Юля, что отношения с этим парнем до добра не доведут?
– Но довели до двух миллионов долларов, – заметила Татьяна. – Ради них, вообще-то, можно с любым мужиком пожить. Хотя и головы тоже лишиться можно.
У нас хватило ума не думать о том, как мы будем делить шкуру неубитого медведя. Да и вообще мы прекрасно понимали: эти деньги нам не достанутся. И лучше не иметь два миллиона долларов, чтобы сохранить на плечах голову. Она дороже.
– А они там в каком виде лежат? – спросила Ольга Петровна.
Я пожала плечами. Этого Серега по понятным причинам сказать не мог. И, как я подозревала, нам придется приложить усилия, чтобы эти деньги отыскать. Пожалуй, Серега дал мне наводку не только из-за грибников. Наверное, он боялся, что они отсыреют: ведь у него явно не было возможности их как следует упаковать. И он не собирался их там долго хранить. Он же не рассчитывал загреметь в Кресты.
Мы с Татьяной загрузились в мою «шестерку» и отбыли. Татьяна на всякий случай прихватила своих любимцев в китайских термосах, один – в виде яблока, другой – груши. Змейки нас уже выручали в борьбе с претендентами на баксы. На кого еще надеяться бедным женщинам?
– Ты место-то помнишь? – спрашивала соседка.
Я не была уверена, что его найду. Не была уверена, что деньги лежат в лесу. Что там вообще что-то лежит. Но будем искать. Надеюсь, сломанных берез на трассе не так много. Да и место я примерно представляю. В крайнем случае доедем до Выборга, а потом повернем назад. Так, наверное, будет даже легче. А вообще надо начинать смотреть после того, как минуем грунтовую дорожку, на этот раз отходящую от основной трассы вправо.
Мы так и сделали. И я сразу же вспомнила место. То есть мне показалось, что вспомнила. Сломанная береза склонила голову к земле.
– Давай остановимся подальше, – предложила Татьяна. – Мало ли что?
– Что?
– Ну, береженого бог бережет. Отъедь подальше, развернись и вставай на той стороне. Знаешь, чтобы не привлекать лишнего внимания. А то ведь если что-то нетипичное, народ ведь запомнит. Едем в сторону Выборга, а в лесочек отправились на другую сторону. Странно, согласись. Здесь же вон тоже лес. – Татьяна кивнула вправо.
Я признала правоту ее слов, отъехала метров на пятьсот, сделала разворот, потом проехала несколько дальше интересовавшей нас березы (в сторону Питера), там остановилась, мы вылезли из машины, и я ее заперла. У меня на плече висела спортивная сумка: ведь если деньги в пакете (что скорее всего), не в руках же его тащить? У Татьяны на плече тоже висела сумка – с ее любимцами.
Насколько я помнила, Серега удалялся в лес довольно далеко, и его не было видно с дороги. Следов, конечно, не найти. Однако метрах в трех за березой мы увидели сломанную ветку – похоже, за нее зацепился человек. Или сломал специально? К последней версии я склонилась после того, как еще метра через три увидела вторую, точно так же сломанную ветку. Потом третью. Четвертой не было.
