Литмир - Электронная Библиотека

– Лучше на чердак. Оттуда мы все-таки сможем спрыгнуть на землю. Если что.

Я первой ступила на качающуюся лестницу, не без труда, но смогла по ней взобраться. Татьяна последовала за мной – и лестница опять устояла. Мы притаились наверху.

Войдя в дом, где мы прятались, Витька с приятелем осветили его лучом фонарика – и тут же заметили множество следов в пыли.

– Он тут был! – завопил Витька. – Или еще сидит! Ищи его!

Два мужика забегали по ветхому строению, сотрясая его шумом своих тяжелых шагов и громких голосов, заглянули в погреб, от укрытия в котором мы, к счастью, отказались, затем остановились под лестницей, ведущей на чердак. Мы замерли в ожидании. Сейчас нас тут найдут и…

Но лестница не выдержала здоровенных парней. Послышался треск, потом грохот падающего тела, затем мат и вопли. Витя грохнулся со ступеней.

А потом ночь прорезал другой звук – заводимого мотора.

– Уходит! – взвизгнул Витькин приятель и первым вылетел из дома. Витька, забыв про ушибы, понесся за ним.

– Стой, гад! Стой, сволочь! – вопили два тюремщика, от которых на джипе уносился один из пленников.

Но гад и сволочь, конечно, не остановился. А тюремщики, матерясь на всю округу так, что звери, наверное, попрятались по норам, опасаясь гнева людей, побрели назад к добротным домам. Поиски закончились. Искать им было больше некого. Более того, встала транспортная проблема. Но и она была мелочью по сравнению с гневом шефа, который обрушится на их головы, когда Колобов узнает о случившемся.

Но последняя фраза, прозвучавшая на всю округу, заставила меня насторожиться.

– Это все эта журналистка! – оповестил окрестности о своем последнем выводе Витька. – Если б не она, жили бы спокойно.

– Слушай, а ты-то тут при чем? – не поняла Татьяна. – То один тебя обвиняет, то другой.

– Ну надо же на кого-то переложить вину, – заметила я. – Тем более Костя тоже считает меня во всем виноватой. Ладно, ждем полчаса и идем спасать девушку. Надеюсь, подмога к Вите не приедет среди ночи?

– Надейся, – кивнула Татьяна. – На известную русскую и мужицкую лень. Но надо поторапливаться.

Глава 24

– Ну, пошли, что ли? – шепотом спросила Татьяна примерно минут через сорок, на протяжении которых мы сидели на чердаке, как мышки, судорожно прислушиваясь ко всем ночным звукам. Пожалуй, ни один из них не издавал и не создавал человек. Находившийся рядом с домом лес жил своей жизнью. Постоянно раздавались какие-то шорохи, стрекотание, пару раз ухнула сова. Однако люди угомонились.

Нас с Татьяной волновало, как мы будем спускаться с чердака. Лестница-то приказала долго жить.

Я открыла крышку чердачного люка и направила фонарик вниз. Верхняя часть лестницы осталась на месте, прибитая к потолку, низ отсутствовал. Щепки валялись по всему полу.

– Ну чего? – прошептала за моей спиной Татьяна.

Я ответила, что думаю повиснуть на остатках лестницы, а потом спрыгнуть – все пониже, чем прямо с чердака.

– А может, на травку на улице? – предложила соседка.

– Ты как хочешь, а я здесь попробую, – ответила я и стала спускаться по оставшейся части лестницы, которая мой вес выдерживала. Правда, шаталась.

Самым сложным оказалось не спрыгнуть, а повиснуть на последней перекладине и не свалиться. Но я все же повисла – и с горем пополам прыгнула вниз.

Татьяна свесилась сверху, сказала «Лови!» и бросила мою сумку. Я поймала ее и поставила на пол рядом. Татьяна очень резво спустилась по оставшимся перекладинам и, не примериваясь, как я, спрыгнула вниз. Тоже не пострадала.

Мы двинулись в сторону добротных домов, на всякий случай прихватив кочергу и совок. Я сразу узнала сарай, в котором меня держали. Глаза на обратном пути мне завязывали уже на улице, поэтому небольшую часть деревни я видела, но и предположить не могла, что тут стоят и старые заброшенные дома.

Татьяна шла первой. Я ступала за ней шаг в шаг. У одного из домов загавкал пес, потом ему ответил еще один. Мы застыли на своих местах, но собаки не проявляли особого беспокойства. Свет нигде не горел. Из сарая доносились тихие всхлипы. Мы с Татьяной переглянулись. Плакала девушка. Потом внезапно послышался мужской стон.

– Ах ты, гад ползучий! – тут же воскликнула девушка.

До нас донесся звук удара. Стоны прекратились. Девушка опять заплакала.

– Иди ты одна, – прошептала мне Татьяна, – а я, если что, подключусь. Надо здесь кому-то остаться. Давай, Юлька. Я рядом. И кочергу возьми. В одну руку кочергу, в другую – совок.

– А фонарик в зубы? – прошипела я, но кочергу все-таки взяла.

Эта дверь заперта не была, и я вошла, освещая себе фонариком дорогу. В комнате, где содержали и меня, тут же направила луч на место, где, как я помнила, располагался шест.

В следующую секунду чуть не выронила фонарик.

К шесту были прикованы двое – парень, еще недавно содержавшийся в другом доме, и Алла Креницкая.

Алла зажмурилась при свете фонарика, бьющем ей в лицо, и, судя по выражению ее лица, собралась заорать.

– Тихо! – прошептала я. – Не ори!

Затем я направила луч на лицо парня (у него, правда, эту часть тела следовало назвать по-другому).

Он тут же опять застонал, а Алла не прикованной к шесту рукой мгновенно схватила его за короткие волосы и со всей силы шарахнула головой об пол. Стоны опять прекратились.

Я подскочила к Алле и прошипела:

– Что ты делаешь?

– Ой, а ты кто? – спросила она.

Я поняла, что она не видит меня в темноте – ведь луч я направляю на нее, сама оставаясь за чертой света, а голос мой она, конечно, не помнит. Я представилась.

– Юлька? Правда ты? Ты меня вытащишь отсюда? Вот уж не думала, что ты придешь меня спасать. Ты, из всех людей…

Расспрашивать Аллу о том, как она сюда попала, было некогда. А вдруг Витька и компания проснутся? Тогда и нам с Татьяной быть прикованными к шесту.

– Таня! – шепотом позвала я. – Иди сюда!

Соседка тут же нарисовалась и приблизилась к Алле. Я их представила друг другу.

– Девчонки, спасите меня! – взмолилась Алла. Татьяна тоже прониклась бедственным Аллиным положением.

– Юлька, как наручники снимают? Тебе лучше знать.

– Ключ нужен, – ответила я.

– Где его взять-то? – хмыкнула Татьяна. – Ищи проволочку. Или хотя бы веточку какую-нибудь небольшую, но крепенькую.

Я вышла, оставив дам вдвоем. Алла уже жаловалась Татьяне на то, как «этот боров» к ней приставал, хотя и клятвенно обещал Витьке, что пальцем ее не тронет, а, наоборот, будет охранять от змей.

Поскольку я освещала себе дорогу фонариком, по пути осветила и стены перед дверью, ведущей на улицу. Увидела небольшую планочку с гвоздиками, на которых висело несколько ключей и запасная пара наручников, любезно оставленная каким-то доброжелателем. Я прихватила все ключи (хотя некоторые явно были не от наручников), а также запасную пару браслетов. Воровать, конечно, нехорошо, но мне они вполне могут пригодиться в ближайшем будущем. Возьму как компенсацию морального ущерба от пребывания в этом месте не по собственному желанию.

К дамам и лежащему без движения молодцу вернулась с наручниками и ключами, что вызвало у Аллы бурю восторга. Татьяна тут же начала подбирать ключ к наручникам, которыми Алла была прикована к шесту. Подобрала довольно быстро и Креницкую освободила. Мы попросили ее не выражать радость слишком громко, чтобы, не дай бог, не разбудить никого из хозяев и Витьку с приятелем.

Но оставался вопрос: что делать с лежащим без сознания парнем? Татьяна предложила оставить ему ключ, который подойдет к его наручнику, остальные же ключи прихватить с собой – пусть гады помучаются. Я возразила – в смысле остальных ключей. Они ведь принадлежат дедуле с бабулей, а мне их обижать не хотелось. Лучше оставить все ключи рядом с парнем. Тогда наша совесть будет чиста. Если он смотается – значит, ему повезло.

Я прихватила запасные наручники, Алла взяла свои («на память»), и мы быстренько покинули сарай с бесчувственным парнем. Алла пока вопросов не задавала, мы ей тоже. Она вела себя тихо, точно выполняла указания старших. Мы довольно быстро добрались до спрятанной в кустах машины, в нее загрузились и помчались в город.

56
{"b":"131772","o":1}