«А почему княгиня-мать не вызовет полицию?» – подумала Алла. Ведь в княжестве есть полиция, причем действующая оперативно и умело. Алла неоднократно читала об этом в прессе (она ведь интересовалась княжеством все эти годы) и в последний вечер перед отъездом просмотрела имеющуюся в доме периодику и залезла в Интернет. Туристов, отправляющихся в княжество, предупреждали о суровых законах, карающих за нарушение общественного порядка. Все беспорядки в княжестве (драки между пьяными туристами, в основном – футбольными болельщиками) быстро пресекаются. И численности полицейских хватило бы, чтобы выгнать эту компанию, причем довольно быстро. И они бы явно могли обратиться за помощью к Интерполу, другим европейским державам, которым наши, в особенности вот такие, уже давно стоят поперек горла. Неужели бы не оказали содействия?

Но почему-то княгиня-мать все это терпит, хотя и кривится. Или это после появления Оксаны с Тарасом? Решила, что Литвинов с компанией лучше Оксаны с этим ее Сергеем Григорьевичем и Ларисой Тарасовной, которые выбили из княжества алименты на Тараса? Или, может, хочет использовать Литвинова для избавления княжества от Тараса с родственниками, а потом уже разделается с Литвиновым и компанией силами своих полицейских? И отправятся они все в местную тюрьму… Хотя наши братки, посидевшие в европейских тюрьмах, заявляют потом в интервью, что там – словно на курорте. Но все равно Литвинов явно не желает выключаться из дел и проводить немало лет за решеткой, пусть и княжеской.

Или княгиня опасается олигархов, осевших в государстве? Силы олигархов ведь вполне могут встать на сторону Литвинова. Им выгодно иметь на троне русского (или хохла Тараса)? И договориться с Литвиновым? Может, княгине-матери уже намекнули, как ей следует действовать?.. Или бездействовать, чтобы сохранить привычный образ жизни?

Алла на ее месте точно не стала бы терпеть все это безобразие просто так…

Разговор тем временем коснулся завтрашних похорон. Литвинов активно обсуждал с княгиней-матерью процедуру. Говорили они нормальным тоном, по-деловому. Другие в беседе не участвовали, просто слушали и ели.

И все-таки, какого лешего сюда принесло Литвинова? – опять задумалась Алла. Он хочет контролировать княжество? Так для этого есть более мощные силы. Взять хотя бы опального олигарха Борю Ясеневского и большого любителя футбола Родиона Хитрюковича. Тут еще и чеченская община обосновалась во главе с известным полевым командиром Зелимханом Магомадовым. А арабские шейхи… Латиноамериканские наркобароны… Кто сюда Литвинова пустит? Без него прекрасно управятся. И уже управляются.

Или Славик с кем-то заключил соглашение? Скорее всего, с нашими. Он объяснил, что у него есть подход к ней самой… И ему дали зеленую улицу. Потом… Нет, Алла не будет думать о том, что случится потом. Она этого предположить не может. У нее не хватит воображения даже отдаленно представить, что могли придумать Борис Ясеневский, Родион Хитрюкович, Славик Литвинов и иже с ними…

Алла вспомнила поведение Литвинова. Какое-то оно неестественное. Какая-то игра. И вся эта карикатурная братва… И помпа с прибытием… Нет, Литвинов никогда не был дураком, а то, что ее сын вытащил о нем из милицейских файлов, говорит о недюжинной деловой хватке… И практичности. Он всегда был прагматичен. Но играет роль этакого тупого наглого братка. Не может лесной король быть таким распальцованным придурком! И ведь периодически проскальзывают очень умные фразы… Что он задумал?!

Вернее: не угрожает ли что-то жизни Аллы и ее сына? И как бы ей выйти сухой из воды?

Внезапно в разговор княгини-матери и Литвинова включился дядя Проспер, до этого слушавший очень внимательно.

– А где княжеский перстень? – спросил он.

– Какой перстень? – тут же насторожился Литвинов.

Княгиня-мать хотела что-то ответить, но дядя Проспер не дал ей этого сделать. Он объяснил, что одним из символов великокняжеской власти является фамильный перстень с гербом. Им в старые временами запечатывали письма, в новые времена это, конечно, не делается, в особенности после появления факса и электронной почты, но перстень все равно всегда переходил от одного Великого князя к другому. Кстати, по нему утопленника и опознали.

– Не только по нему! – крикнула княгиня-мать. – Неужели ты думал, что я не узнаю своего сына! И его смотрел патологоанатом. Все совпало! Даже сломанный мизинец!

– Что «все»? – уточнил Литвинов.

– Вам доводилось опознавать трупы? – холодно поинтересовалась княгиня-мать.

– Многократно, – невозмутимо ответил Литвинов. – И все – криминальные. Я такого насмотрелся… Вот помню, «мерс» один из двух автоматов покрошили… По полному рожку из «калашей» выпустили…

– Послушай, давай без этих деталей, – сказала Алла. – Да еще за столом.

– Нет, расскажи, очень интересно! – воскликнула София с горящими зелеными глазами. – У нас в княжестве так скучно… И никого не крошат из «калашей»…

– Приезжайте к нам в Россию, – пригласил Сашка. – Я уверен: вы каждый день сможете видеть что-либо интересное: то взрыв, то заказное убийство… Тем более, если договориться с обосновавшейся у вас чеченской общиной, за льготы им здесь они специально устроят для вас фейерверк где-нибудь в России.

– Я вижу, из тебя получится мудрый правитель, – хлопнул Сашку по спине Литвинов. – А ты, Сонька, в самом деле давай приезжай. Мы тебе такое покажем, что никому у вас в княжестве и не снилось. Конечно, за исключением наших бывших граждан.

– Они все говорят, что скучают по России, – заметила София.

– Еще бы. У нас так весело. Тем более они все, когда в России жили, каждый день просыпались с мыслью, не посадят ли сегодня, не убьют ли, что учудит правительство, какие законы президент бывший с бодуна подпишет – они же развернулись у нас при царе Борисе. А как капитал наращивали! Какие схемы выстраивали! Но дело даже не в деньгах – после какого-то количества миллионов они перестают тебя волновать, главное – интерес, азарт! Ведь мужику – русскому или просто родившемуся в России, любой национальности – нужно куда-то себя деть. Приложить себя к чему-то – чтобы занятие было, и интересное. Неважно какое. А те, кто не находят, спиваются…

– Мне нравятся ваши мужчины, – заявила София. – И Луизу можно с собой взять. Ей так ваша водка понравилась! Она сказала, что вся водка в Европе какая-то безвкусная, а у вашей есть вкус.

– Мы ее еще перцовочкой не угощали, – воскликнул Литвинов. – Мой дед-покойник от всех болезней перцовочкой лечился. Или просто в рюмку водки высыпал пол-ложки соли и пол-ложки черного перца.

– И от венерических заболеваний помогает? – встрял дядя Проспер.

– Ты мне на деда поклеп не наводи! – рявкнул Литвинов и стукнул кулаком по столу.

– У кого что болит… Кажется, у вас в России так говорят? – со змеиной улыбкой обратилась к Литвинову княгиня-мать. – А какие все-таки болезни ваш покойный дедушка лечил таким оригинальным способом?

– Простуду, насморк, брюхо, когда болело, дезинфицировал. Просто когда устал. У нас водка – универсальное лекарство. Мы и собак ею лечим. У меня когда пес заболел, я ему тут же водки влил, а потом еще раз.

– Вы что, ветеринаров не вызываете, когда у вас болеют животные? – поразился дядя Проспер.

– Вызываем, но любой нормальный ветеринар тебе посоветует собаке ложку водки влить.

– А коту в пропорции один к четырем, – подала голос Алла. – Пару пипеток.

– У нас водку пьют все, – подвел итог Литвинов. – Но мы отвлеклись от темы. Так что там с перстнем?

Княгиня-мать нахмурилась. Дядя Проспер оживился. Как поняла Алла, они с княгиней Анастасией друг друга терпеть не могут.

– Спроси у бабушки, где твой перстень, – велел Литвинов Сашке по-русски.

Сашка спросил.

– В сейфе, где ему и положено быть, – объявила бабушка. – Со всеми фамильными драгоценностями.

– Сейф надежный? – уточнил Литвинов.

– Его ставила лучшая швейцарская фирма! – вскричала княгиня-мать.

– А если на спор: мой человек против швейцарской фирмы? – подал голос Литвинов. – Вскроет за десять минут – половина содержимого сейфа наша.