Голоса проследовали дальше, к соседнему дому.

Светлана высунула нос в щель и увидела, как женщина, прислонив мужика к стене, открывает дверь, потом подхватывает и тянет за собой. Через пару минут на верхнем этаже зажглось окно – это Светлана увидела, выйдя из укрытия и глядя на дом.

Теперь она стояла в тени деревьев, растущих позади домов, и смотрела на недавно загоревшееся окно. Вообще их горело немного. Большая часть стояла, погруженная во мрак, ведь тут – самая окраина княжества.

А за окном двигалась тень. Одна. Женская. Она что-то больно суетилась, носилась из одного конца комнаты в другой, потом наклонялась – видимо, над мужчиной. Потом она схватилась за голову и вроде бы зарыдала, по крайней мере закусила кулак.

Светлана быстро приняла решение. Если она поможет соотечественнице, то та поможет ей.

Она пошагала к дому, открыла заднюю дверь, которая оказалась не заперта, а просто прикрыта, и поднялась на верхний этаж. Там находились три двери. Светлана прислушалась. За одной в самом деле слышался плач.

Светлана позвонила. Рыдания смолкли, но никто не спешил открывать. Светлана нажала на звонок еще раз и сказала:

– Пожалуйста, откройте. Мне нужна помощь. Прошу вас!

Дверь распахнулась.

На пороге стола женщина лет тридцати пяти, с растрепанными крашеными волосами и смазавшейся тушью. Глаза у нее покраснели, на щеках остались следы слез. Кожа выглядела не очень здоровой.

– Ты кто? – спросила она у Светланы.

– Тебе долго или кратко объяснять? У тебя переночевать можно?

Женщина с минуту разглядывала Светлану, потом расхохоталась. Это была форменная истерика.

Светлана сама подвинула ее и вошла в крохотную квартирку, к ее удивлению, очень чистенькую и уютную. Женщина молча закрыла за ней дверь.

– Что у тебя случилось? – повернулась Светлана к женщине.

Та молча кивнула в сторону комнаты, где горел свет. Светлана бросила сумку в коридоре и прошла в комнату, за окном которой наблюдала с улицы.

На кровати, занимавшей большую часть помещения, поверх покрывала лежал мужчина. Он не двигался. Светлана дотронулась до артерии на шее. Пульс не прощупывался.

– Мертв, – послышалось у нее за спиной. – Я уже все перепробовала.

И женщина снова разрыдалась.

Светлана приняла решение мгновенно.

– Прекрати рев! Умой лицо! Сейчас мы его к другим трупам оттащим, а там потом пусть без нас разбираются!

– Что?! – женщина отвела руки от лица. – К каким трупам?

– Тут только что стреляли. И…

– Кто?

– Не знаю! Но трупы валяются. По крайней мере, валялись. Маловероятно, что их уже успели забрать. Давай этого… под руки… отведем, как пьяного. Только нельзя ждать!

Женщина собралась прямо на глазах, утерла лицо валявшимся рядом полотенцем, потом быстро обшарила все карманы лежавшего на кровати трупа, документы и кредитные карты оставила, наличные деньги забрала.

– Давай! – сказала она, заходя с одной стороны.

Светлана подняла тело с другой. Оно еще не остыло.

Но что ей был какой-то Джон Смит из Англии, умерший своей смертью, после всех переживаний последних дней и килограмма с лишним героина, который лежал у нее в сумке?

В покои Литвинова пришла княжна София и заявила, что у нее к нему дело и желает она разговаривать без чужих ушей. Потенциальные свидетели ухмыльнулись, предполагая, какое «дело» привело сюда княжну, один даже заметил (по-русски), что Литвинов – не официант и не садовник, но тем не менее подчиненные Славика удалились.

Однако София не вешалась на Литвинова, как он предполагал. Она вообще вела себя совсем не так, как до этой их встречи с глазу на глаз. Значит, она тоже играет роль? Славик задумался. Хорошо задумался. Может, в этом дворце все играют роли? Похоже…

У Софии было деловое предложение, которое очень заинтересовало Литвинова. Крайне заинтересовало. Он с трудом скрыл свои эмоции. Слава богу, жизнь научила держать лицо.

Но осуществить задуманное в эту ночь не удалось. Позвонили телохранители Аллы Афанасьевой.

Алла вернулась в отведенные ей апартаменты, мертвая от усталости. День был очень напряженным.

– Вы собираетесь здесь спать? – спросила она у телохранителей.

– По очереди, – ответили ей. Один тут же стал устраиваться на диванчике.

Алла посмотрела на него, потом подошла к кнопке вызова слуг и нажала на нее. Вскоре появилась горничная и спросила, что желает мадам. Мадам велела принести постельное белье, подушку и одеяло господину. Горничная бросила опасливый взгляд на двух бугаев, удалилась и вернулась минут через пять со всем заказанным.

Телохранители поблагодарили Аллу, на горничную не обратили никакого внимания.

Алла отправилась в спальню, сняла там вечернее платье, приняла душ и уже собралась лечь, когда зазвонил ее мобильный. Номер не определился. Или когда звонят из России сюда, он не высвечивается? Она не знала ответа на этот вопрос: ей пока никто не звонил.

– Алло! – сказала она.

– Здравствуй, Алла, – послышалось в трубке. Слова произнесли на русском, но с акцентом.

Она замерла на месте.

– Ты одна? – спросили уже на английском.

– Да.

– Слушай меня внимательно. Все будет хорошо. С тобой и Александром. Верь мне. Все будет хорошо. Ничего не бойся. И поддержи княгиню-мать.

– Ты… что… откуда?..

– Я не могу долго говорить. Знай: я люблю тебя. И любил все годы. А пока… до свидания, – два последние слова говоривший опять произнес по-русски.

Затем связь прервалась. Алла тоже дала отбой и в бессилии опустилась на кровать.

В это мгновение в дверь постучали. Просунулась голова одного из телохранителей.

– Кто звонил? – спросила голова.

Алла не могла сдержаться и с перекошенным лицом послала телохранителя далеко и надолго, потом запустила в дверь подушкой. Голова скрылась. Дверь захлопнулась.

Аллу трясло. От ярости.

Потом она немного успокоилась и стала размышлять о звонке. Этого не может быть! Или может?

В звонки с того света, про которые в последние годы стали писать в газетах определенной направленности, почему-то обожаемых некоторыми девочками, работающими в ее салонах, и клиентками, Алла не верила. И номером не ошибались. Звонили ей.

Но ведь Алан мертв. Его опознала мать и… кто-то еще. Она не помнила, кто его опознавал, да ведь ей, пожалуй, всех и не называли. Но Великого князя маленького княжества не могли ни с кем перепутать его подданные. А тело видело явно немало…

Или у Алана был брат-близнец? Если вспомнить Дюма…

Какое-то время Алла просто сидела на кровати, уставившись в стену, потом приняла решение и стала одеваться – джинсы, черная футболка, на всякий случай на плечи – легкий свитерок. Его она за рукава повязала вокруг шеи. На ноги – кроссовки. Сумочка. Сон как рукой сняло.

Одетая, она вышла из спальни. В гостиной слышался молодецкий храп. Один телохранитель уже спал. Сидевший на стуле у двери разгадывал кроссворд и удивленно поднял на нее голову.

– Вы куда? – спросил он.

– Я хочу съездить попрощаться с отцом моего ребенка, – объявила Алла.

– С кем?!

– С Великим князем Аланом Фортунским.

Телохранитель захлопал глазами. В это мгновение проснулся второй, приподнялся на одном локте и посмотрел на Аллу.

– Куда среди ночи?!

– В морг, – объявила Алла и вежливо попросила: – Не мог бы кто-нибудь из вас двоих поехать вместе со мной? Или пойти? К сожалению, я не знаю, где хранится тело.

Спавший телохранитель стал одеваться, второй – звонить Литвинову, чтобы поставить начальство в известность о намерениях охраняемой особы. Закончив разговор, бугай посмотрел на Аллу и сообщил, что начальство велело себя дождаться. Оно тоже желает попрощаться, так сказать в индивидуальном порядке, а не в массе, как планируется завтра.