– А вы сами? – спросил один из моряков.

– У меня хорошие адвокаты, – улыбнулся Ромаз Нуримович. – И кто видел меня или Керима, держащими в руках наркотики? Саид…

– Исчезаю.

И Саид скрылся в глубине дома.

Ромаз Нуримович вышел первым с поднятыми руками. Мужчина должен проигрывать достойно, но ведь еще не вечер… За ним вышел Керим, потом показались остальные.

К ним подошли майор Иванов с капитаном Петровым, внимательно осмотрели компанию, словно сверялись с запечатленными в памяти снимками.

– Ромаз Нуримович? – уточнил Иванов с легкой улыбкой. – Давно мечтаю о встрече с вами. Но теперь мы, наверное, будем видеться часто.

– Как сказать, как сказать…

– В доме больше никого нет! – сообщили фортунские полицейские, которые заходили внутрь.

– А не подскажете ли, где князь? – спросил Иванов у Ромаза Нуримовича. – Сотрудничество со следствием скостит вам пару-тройку лет.

– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Ромаз Нуримович. Он ожидал, что на них сразу же защелкнутся наручники, но, видимо, в княжестве Фортунском или был их дефицит, или тут к задержанным относятся по-другому. Никто не пытался не то что бить по почкам, а даже толкать вышедших из дома.

– Неужели не нашли?

Ромаз Нуримович грустно улыбнулся. Этот вопрос потом задали задержанным, но все подтвердили отсутствие князя в момент прибытия их компании и не могли ничего сказать о его возможном местонахождении.

Вскоре вся компания тронулась к судам, стоявшим у острова.

Моряки, как один, твердили, что выполняли указания хозяина, который велел им везти Ромаза Нуримовича туда, куда тот пожелает. Они и привезли. А кружили, потому что искали остров, который должна была опознать девушка по имени Светлана.

– Этим ничего не предъявить. Мы не можем нарушать закон, – сказал майору Иванову один из фортунских полицейских. – Тем более яхта принадлежит Родиону Хитрюковичу, а вы видели, что случилось в Италии… Какую кампанию он способен организовать… Футбольные болельщики – это сила. Нам не нужны лишние неприятности и недовольство налогоплательщиков.

– Да я не спорю. Моряки-то ведь на самом деле ни в чем не виноваты. Пусть уходят на своей яхте назад к Родиону Хитрюковичу. Но если этот… э… олигарх только появится в России…

Перед великокняжеской резиденцией остановилось такси, и из него вышла холеная дама лет тридцати пяти на вид (значит, на самом деле лет на десять старше), в шляпке, очень стильно одетая – строгий английский костюм цвета морской волны дополняли идеально подобранные по цвету туфли и сумочка. Перед входом дежурили два молодца, оставленные Литвиновым, который собирался вернуться в княжество.

Дама заговорила на английском. Молодцы этим языком владели (иначе Литвинов бы их с собой не взял) и поняли, что дама желает видеть княгиню-мать.

– У вас есть договоренность о встрече? – уточнил один из них.

– Договоренности нет, – ответила дама, державшаяся царственно, словно особа королевской крови, хотя, не исключено, голубая кровь и текла в ее венах. – Но мы с ней давно знакомы. Объявите, что прибыла миссис Холливел.

Один из молодцев проводил даму в зал, где посетители ожидали приема, и отправился советоваться со старшим среди оставленной Литвиновым команды. Он застал старшего в компании старого адвоката Рогозина, объяснявшего тому какие-то тонкости законодательства, вернее, того, как умело обойти законодательство, оставаясь в его же рамках.

Парень сообщил о прибывшей миссис Холливел. Старший с Рогозиным переглянулись.

– Надо позвать камерария, – заявил Сергей Григорьевич. – Он всех знает.

– А не дворецкого? – засомневался старший из людей Литвинова.

– Размещением у них занимается камерарий, – поведал Сергей Григорьевич. – А что дворецкий? Объявляет, провожает гостей… Камерарий же должен знать, останавливалась ли эта миссис Холливел когда-то в резиденции – раз, по ее словам, они давно знакомы с княгиней-матерью, а если останавливалась, то в каких покоях. Это важно. – Рогозин посмотрел на парня из охраны. – Молодой человек, найдите нам, пожалуйста, камерария и приведите его сюда. А эту миссис Холливел… напоите кофе, или чего она там захочет.

Вскоре Сергей Григорьевич и старший из оставленных Литвиновым людей беседовали с камерарием. Миссис Холливел он не знал, но знал мистера Холливела, причем как младшего, по всей вероятности, супруга дамы, так и старшего, отправившегося в мир иной лет десять назад. Камерарий объяснил, что английская фирма «Холливел и сыновья» имеет давние и тесные связи с семьей Великих князей Фортунских, вроде бы даже на протяжении нескольких веков.

– Они адвокаты? – уточнил Сергей Григорьевич.

– Ростовщики, – ответил камерарий.

– Так… – задумчиво произнес Сергей Григорьевич, потом вскочил с кресла. – Пойду-ка я сам познакомлюсь с этой миссис Холливел, а с княгиней-матерью они всегда успеют пообщаться.

Рогозин тронулся в направлении комнаты, где ждала миссис Холливел, представился, склонился над ручкой и предложил проследовать в отведенные ему апартаменты для беседы. Миссис Холливел задумчиво посмотрела на Сергея Григорьевича и поинтересовалась, чьи интересы он представляет в этой резиденции.

– Наследника великокняжеского престола Тараса Заблудайко, – отчеканил Рогозин.

– Бывшего наследника, – поправила миссис Холливел.

– Это еще бабушка надвое сказала, – заметил Сергей Григорьевич и повторил свое предложение.

Миссис Холливел кивнула.

«Типичная чопорная англичанка», – думал Рогозин, пока они шли в его апартаменты. Хотя старый адвокат всегда восхищался Маргарет Тэтчер как политиком, женщин он таких не любил никогда и вообще не понимал, как с такой можно связать свою судьбу. Сергей Григорьевич предпочитал пухленьких и эмоциональных, как его покойная супруга, как Лариса Тарасовна. Чтобы скандал – так скандал, с битьем посуды, криками, вырыванием волос, – а потом не менее бурное примирение. А эти англичанки, железные леди, чтоб их… Никаких эмоций наружу! Не поругаешься по-человечески! А этот их фирменный кивок… Что у Маргарет Тэтчер был, что у этой миссис Холливел. Словно обучались в одной частной школе для юных леди из благородных семей. Хотя духи у этой англичанки были обалденные… Даже старик Рогозин не мог на них не отреагировать. Умеют эти леди подбирать свой неповторимый запах!

В небольшой гостиной апартаментов Сергея Григорьевича (здесь все покои состояли, как минимум, из двух комнат – спальни и гостиной) старый адвокат предложил миссис Холливел что-нибудь выпить, и она, к его удивлению, в этот ранний час попросила виски с содовой. Рогозин налил, себе плеснул красного винца.

Когда они уселись в кресла у окна, миссис Холливел сразу же взяла быка за рога:

– Я слышала о вас.

– Очень приятно, – ответил Сергей Григорьевич. Ему на самом деле стало очень приятно.

– Поэтому я и разговариваю с вами, – продолжала миссис Холливел, словно не услышав старого адвоката. – Возможно, я захочу вас нанять.

– Э-э-э… в каком качестве? Понимаете ли, уважаемая миссис Холливел, интересы представляемых мною клиентов и интересы княгини-матери, с которой по вашим словам вы являетесь подругами, могут… э-э-э… не совпасть. И это еще мягко сказано.

– Я не говорила, что мы с княгиней-матерью являемся подругами. Ничего подобного. И… – она улыбнулась, впервые с момента их встречи, – это еще мягко сказано.

Сергей Григорьевич посмотрел на гостью заинтересованно.

– Я знаю о том, как вы выбили деньги на Тараса Заблудайко, и про то, что Алан все эти годы выплачивал алименты, – она опять улыбнулась и в это мгновение стала похожа на какую-то хищную птицу. – Вы – единственный, кому это удалось.

– Простите, а откуда вы знаете про мои скромные достижения? – Внутри у старика все пело: это известность, о которой он мечтал.

– Мой муж всегда очень внимательно следил за делами великокняжеской семьи, а его отец до него. Ну и я старалась быть в курсе. Мало ли, пригодится.